Исчезнувший - Алексей Макеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Больше двух дней он на свое пленение не закладывал. За два дня он от обезвоживания так бы ослаб, что про акробатические трюки, которые он сейчас проделывал, можно было бы забыть. А через неделю он бы валялся на тюфяке и даже голову поднять не мог бы. Хотя история знает случаи, когда эти показатели существенно увеличивались.
Помнится, он читал, что в сорок седьмом году один мужик получил черепно-мозговую травму и пролежал без воды и еды в заброшенном неотапливаемом доме целых двадцать дней. Когда его нашли, у него не было дыхания и исчез пульс. А спустя сутки он уже разговаривал. Случай этот, кстати, произошел не в какой-то там загранице, а почти в России, в Республике Киргизия, в городе Фрунзе, ныне переименованном в Бишкек. Вспомнился этот случай Крячко потому, что уж больно исходные данные похожи. Он тоже с пробитой черепушкой, без воды и еды, а холод в подвале напоминает о том, что на дворе не июль.
«Выходит, у меня появился шанс перещеголять того везунчика», – на автомате подумал Стас. Двадцать дней – долгий срок. За двадцать дней Гуров весь Воронеж вдоль и поперек перероет, а его, Крячко, найдет. Только вдруг он уже не в Воронеже? Возможно, его вывезли далеко за пределы города, а может, и области. Тогда дело дрянь. Всю страну не то что за двадцать дней, за двадцать лет не перероешь. Это вам не какой-то там Лихтенштейн, который хоть и числится отдельным государством, населения насчитывает не больше тридцати тысяч. Это Россия, тут непроходимых мест больше, чем блох у дворового пса.
«И как меня угораздило попасть в такую переделку? – задал себе вопрос Крячко и сам же на него ответил: – Да потому, что людей умных не слушаешь, вот как». Закрывать глаза на правду он не любил. Раз уж облажался, так имей мужество это признать, так считал Стас. В этот раз он облажался по-крупному. А случилось все совершенно внезапно. Получив от собачника Пряхина пропуск на территорию закрытого клуба, Крячко никому об этом не сообщил. Не желал выслушивать нотации, вот и поплатился. Да он и сам никак не подготовился к тому, что что-то может пойти не так. Плана «Б» вообще не существовало, а ведь кому, как не оперу из уголовки, знать, что страховочный план должен быть всегда?
От Пряхина он поехал прямиком за город, где располагался клуб. У ворот его остановили дюжие охранники. Обыскивать не обыскивали, но машину загнать за ворота не позволили. Забрали пропуск, усадили в комнате при пункте пропуска, где из всей мебели присутствовал прикрученный к полу стул и смотровое окошко в двери. Прямо как в карцере. Это должно было насторожить опытного опера, но нет. Он сидел на этом идиотском стуле и ждал продолжения.
Продолжение последовало в виде худосочного женоподобного человечка. Он вошел в комнату, где сидел Крячко, вежливо поздоровался и принялся выспрашивать: кто такой, откуда приехал, как узнал об имеющейся вакансии? Про вакансию Крячко ничего известно не было, поэтому он старался отвечать как можно более уклончиво. Раз вакансия, значит, предполагается заработок. Сказал, что деньги очень нужны. Просто позарез. Хотел присочинить историю про больную тетушку, которая умирает от неизлечимой болезни и требует все больше морфина, а злые врачи лимитируют лекарства безбожно, но душещипательной истории от него женоподобный человечек не потребовал. Удовольствовался тем, что деньги, в принципе, всем нужны. И всем позарез.
Он ушел, а Крячко остался сидеть в странной комнате. Просидел так еще с час, а может, и больше. И снова продолжение пришло в своеобразном обличье. Явилась бабища кило под двести, велела следовать за ней. Крячко попытался разговорить ее, но та так на него зыркнула, что желание разговаривать отпало в момент. Бабища отвела его в здание без окон, о котором говорил Пряхин. Крячко ввели в отдельную комнату. Здесь мебели было побольше. Настоящая кровать с постельными принадлежностями, прикроватная тумбочка, платяной шкаф и даже телевизор. Не шибко современный, но в рабочем состоянии. Бабища кинула ему робу ярко-оранжевого цвета, велела переодеться и сказала, что вернется через час. Тогда, мол, и жрачка будет.
Она ушла, но дверь на замок не закрыла. В двери вообще не было замка. Ни снаружи, ни изнутри. Удобств в комнате Крячко не обнаружил, что посчитал хорошим знаком. Теперь будет повод выйти из комнаты и попытаться проникнуть в другие помещения. По нужде, мол, захотел, вот и хожу, ищу.
До возвращения бабищи Крячко смотрел передачу о диких животных. Косуля убегала от стаи волков. Она рвалась изо всех сил, но волки оказались хитрее и выносливее. Загнали косулю в непроходимые заросли и разодрали на куски. Правда, окончания расправы из гуманных соображений не показали, но любой, кто имеет хоть какое-то воображение, с легкостью дорисует недостающие кадры. Крячко стало жаль косулю, и он выключил телевизор.
После того как бабища забрала его одежду, Стас подкрепился принесенным обедом. Ничего особенного, тарелка супа с куриным мясом, гречка с тушенкой и чай, но на вкус вполне сносно. Подкрепившись, выждал минут десять, после чего подошел к двери и выглянул в коридор. В коридор выходило, по меньшей мере, десять дверей. Ни одной таблички, указывающей, где туалет, не было, только наклейки с цифрами. Вспомнив, что Пряхин предостерегал выходить из комнаты раньше, чем пройдет пара часов, он на минуту задумался, а потом мысленно махнул рукой на совет собачника. Что может с ним здесь случиться? В худшем случае, выгонят с территории, и всех проблем.
И Крячко отправился исследовать территорию. Две комнаты по его стороне оказались пусты. В третьей лежал мужик с патлами до плеч. Стас предположил, что не так давно он бомжевал, и бомжевал профессионально. А теперь лежит на белых простынях и тихонько похрапывает. Присутствия постороннего мужик даже не заметил. Следующая дверь оказалась заперта изнутри. «Значит, запираться здесь все-таки не запрещено, – подумал Стас. – Или эта привилегия предусмотрена только для избранных?» В этом еще предстояло разобраться.
Он дошел до следующей комнаты, но дверь открыть не успел. Ухватился
