Стихотворения - Лев Кобылинский

IX.

Кто под моей, как ты, рожден звездою,тот не увидит в Духе Света зла;благословлю — и за его спиноюдва развернутся светлые крыла.Я дал земле, глумясь, свой образ ложный,меня постигнуть людям невозможно!

X.

Мою печаль ты пил в лучах полночных,мой тайный лик провидел на кресте,искал в любви восторгов непорочных,служил невоплотимой красоте,ты был рожден (мои безумны дети!)с тоской волшебной по иной планете!

XI.

Не верь земле! К пылающему тронуколенопреклоненный припади,сорвем мы с Солнца светлую корону!Мой знак означен на твоей груди!Я — Первый Свет, я — первенец творенья,к земле всегда исполненный презренья!

XII.

Я — осквернивший Розу Эмпиреяи десять опрокинувший небес,я пал, кляня, стеня, и пламенея,но луч надежды в сердце не исчез,—чрез шесть веков я всякий раз свободен,срок близится, ты, рыцарь, мне угоден!

XIII.

Мной наделен ты страшными дарами,ты мой избранник; я тебя люблю!Я — ураган, играющий мирами,я — змей свистящий в отческом Раю,я — на кресте разбойник вопиющий,я — брат Христа, в Раю предвечно-сущий!..»

XIV.

Горят во мраке очи золотые.и знаю я, что мне спасенья нет.и только имя кроткое «Мария»уста спешат произнести в ответ;смешалось все и все вокруг поблекло,я вижу храм, цветут цветные стекла.

XV.

Два Ангела направо и налево,меж них стезя воздушная из рози благостно ступающая Дева…Гремит орган, дыханье занялось,пою я «Ave», голос странно-тонок,я — возвращенный матери ребенок.

XVI.

И в этот миг забвенья и прощеньямне хочется шепнуть: «О, снизойдик его кресту, чтоб усладить мученья!»И жду я с тайным трепетом в груди,чтоб под Твоими кроткими глазамия изошел кровавыми слезами!

XVII.

Я верую, когда во мраке грянетпоследний зов, последний день Суда,Твой кроткий взор один судить не станет,Ты все простишь, простившая тогда,в ту ночь, как Ты, склонясь ко злому древу.о, Ave! оправдала матерь Еву.

XVIII.

Когда же душ погибших вереницысойдут стенать к безжалостным кругам,в железный лес, где мучатся блудницы,—и Ты сойдешь к подземным берегам,чтоб в хоре грешниц с неослабной силойвзывать немолчно: — «Господи, помилуй!»

XIX.

На исповедь! Отныне все признанья,все помыслы, обеты, все мольбы —лишь страшный долг святого покаянья,лишь ожиданье громовой трубы.Заступница! Тебе Одной все видно,лишь пред Тобою плакать нам не стыдно!

XX.

Мать, огради заблудших, тех, кто схвачентоской безумной о былых веках,на чьей груди знак Дьявола означен,и черные стигматы на руках,кто помнит все и жаждет вновь, безумный,все возвратить в наш век пустой и шумный.

XXI.

Верни наш век назад, к средневековью,иль нам верни протекшие века,за дар святой мы все заплатим кровью,с надеждою мы ждем в ночи. покаТы не сойдешь, ключ райских врат вручая,с Крестом и Розой сердце обручая…

XXII.

Я помню, вняв простым словам монаха,я пред Тобою пал, сожжен стыдом,я пал как раб, как рыцарь стал из праха,а надо мной вознесся Кельнский Дом,лучи играли в окнах голубые,был месяц май, Твой месяц был, Мария!

XXIII.

И не напрасны были эти слезы,все эти взоры, брошенные вспять,мольбы и славословия в честь Розыи девственных созвучий благодать:Ave Maria, stabat dolorosa,columna ignis, stella, sancta rosa.

XXIV.

Родные всюду проступили знаки,стал смутен гул, как от жужжанья пчел,забылось все, и тихо в полумракемне дивный сон на сердце снизошел,—и все, что прежде, некогда случилось,передо мною вдруг разоблачилось.

Песнь первая

Tu es regis speciosi

mater honestissima,

odor nardi preciosi

rosa suavissima.

I.

Два рыцаря, два друга и два братак Святой Земле выходят на заре,идут в вечернем золоте закатаи в утреннем холодном серебре,—покинув край родной, гостеприимный,уходят вдаль, поют святые гимны.

II.

Незлобивы, доверчивы, как дети,они бредут чрез долы и леса,им чудится — идет меж ними Третий,и внятны им повсюду голоса,а в трудный миг, когда весь мир — загадка,им кажет путь железная перчатка.

III.

Им верится, что лебедь Парсифаляготов над ними взмыть своим крылом,заводят речь о рыцаре Грааля,в безмолвьи строгом шествуют потом,и там, в лесу, где прыгают олени,склоняются с молитвой на колени.

IV.

Невыразимо сладостны те миги,в них меж землей и небом грани нет!Видал ли ты порой в старинной книгедвух рыцарей недвижный силуэт,в порыве несказанного обета,в предчувствии последнего ответа?

V.

Лишь красный крест — двух братьев упованье,и вот поют согласные устао сладости венца и бичеваньяи о небесных радостях креста:«Да обовьет чело нам пламя терний!Да станем кроткой жертвою вечерней!»

VI.

Они поют о радости и неге,не знающей подобья на земле,о Розе, расцветающей на снеге,и о Звезде, не меркнущей во мгле;восстало все, дремавшее доселе:«O sancta rosa, stella, lumen coeli!»

VII.

И каждый лист им вторит сладко «Ave!»и верит сердце — в мире нет греха,небесный свод горит в закатной славе,и песнь его торжественно тиха,и верится — весь мир лишь песнь святая,и хочется весь мир обнять, рыдая.

VIII.

Уж облака — без пастыря барашки —одели мглою золото-руно,чуть вторит эхо щебетанью пташки,напев родной, знакомый им давно;то песнь разлуки тихой: вот пропела,чирикнула, еще… и улетела!

IX.

Так целый день до самого закатаони поют, блуждая и молясь,но глубь лесная сумраком объята,нисходит к ним с небес вечерний час.И вот… кругом шушуканье, шептанье,и шорохи, и вкруг ветвей качанье;

Х.

из сумрака, из-за мохнатой елина них, блестя, глядит лукавый глаз,за ним еще два глаза поглядели,и жалоба чуть внятно донеслась.—то пред разлукой, горестью влекомы,к двум рыцарям пришли проститься гномы.

XI.

Вот чудиться им стало, что спадаету них повязка с пламенных очей,что их повсюду тайна поджидает:там, где журчал еще вчера ручей,им видится хрустальное сверканье,и ручек, ножек плавное плесканье.

XII.

Когда ж поднимут братья взор с улыбкойтуда, где спит Вечерняя Звезда,покров воздушный, весь прозрачно-зыбкийснимается, — сонм крыльев — туч гряда,и над луной им видится на тронеЦарица Неба в золотой короне.

XIII.

Они спешат одни среди молчаньямечтать в ночи о новых временах,о вещей власти тайного познанья;предчувствие, восторг и тайный страхроднит их души, их умы тревожити новые надежды в сердце множит.

XIV.