Обрученная с ветром - Шеннон Дрейк

Дефорт потащил ее в холл, где их ожидал очень старый человек.

— Миледи! — он низко поклонился ей. — Мы все приветствуем вас от чистого сердца! Мы постараемся выполнить любое ваше желание.

— Спасибо, Гарт, — нетерпеливо сказал Пирс. — День был длинный. Леди Роза познакомится со слугами утром. Извини нас…

Он крепко обнял ее и не повел к огромной лестнице, а поволок.

Они подошли к двери в анфиладу комнат. Покои Пирса, подумала Роза. Они были великолепны: огромная гостиная вела в спальню с гигантской кроватью с балдахином и драпировками. В камине горел огонь. Белье было откинуто. На матрасе лежал легкий халат. На черном коврике из медвежьей шкуры у камина стояли фужеры и бутылка вина. Все это она видела…

Потом ее охватило желание убежать.

Она была с ним наедине. Пленница в его поместье. В его комнатах.

Его жена.

Судя по его взгляду, спасения не было.

Он прошелся по комнате, глядя на нее, откупорил бутылку с вином и сделал большой глоток, словно это могло ему помочь.

Это ей было необходимо вино. Что-нибудь, что помогло бы ей вынести этот фарс.

— Вы — ублюдок! — внезапно выпалила она. — Как вы могли допустить, чтобы это произошло!

— Я говорил вам. Я смирился.

— Потому что хотите наказать меня! — обвинила она.

Он взглянул на нее.

— Вас надо наказывать?

— Вы — дурак! — слезы ярости и неверия обжигали ей глаза. — Я буду вечно вас ненавидеть, я заставлю вас поплатиться за это! Как вы можете быть таким глупым! Я не участвовала в этом!

Пирса поразила мука в ее голосе. Если она была частью обмана, значит, она удивительная актриса.

— Ну, — пробормотал он, наблюдая за ней. — Вот уж и вправду ирония! Но теперь вы — моя жена. — Он сделал к ней шаг. Она отскочила назад, глядя на него дикими изумрудными глазами, и затрясла головой.

— Не подходите ко мне!

— Не вздумайте никогда приказывать мне, сударыня! Я сделаю так, как мне вздумается. Ваш отец — торговец — сумел продать вас. Вы теперь моя. По закону. Вы — леди Дефорт. И я буду дотрагиваться до вас, если мне вздумается!

— Нет! — настаивала она. — Только не это! — воскликнула она. — Не подходите ко мне!

Он приподнял бровь и подошел ближе. Ближе. Когда он протянул к ней руку, она повернулась, чтобы бежать. Он поймал ее за руку, с грохотом швырнув бутылку с вином в камин. Пламя вспыхнуло и взревело. Он дернул ее на себя и ощутил дикое возбуждение, как только тело ее прижалось к нему, мягкое, округлое и шелковистое.

Будь она проклята! Что же было в ней такое, что могло вызвать этот взлет желания, эту бурю эмоций?

— Нет! — вскрикнула она, борясь с ним.

Он крепко держал ее. Она осознала тщетность своей борьбы и, шипя, как дикая кошка, уставилась на него.

— Нас только что обвенчали.

— Вам не может прийти в голову делать это!

— Вы о чем?

— Быть мужем и женой, — на глазах ее блестели слезы. — Я ненавижу вас, и я вам отвратительна. Вы считаете, что я виновна в ужасных поступках, и за это я ненавижу вас еще больше. Как только вы могли поверить!

— О Боже! — внезапно взорвался он. Он смотрел на нее, ища ее взгляда. К ее изумлению, руки его внезапно обхватили ее щеки и нежно сжали их. — Не знаю, о чем я думаю и что чувствую в этот момент! — хрипло сказал он. — Что вы сделали со мной…

— Что я сделала с вами! — недоверчиво воскликнула она. Она искала слова, чтобы описать свои чувства. Он ссылался на ночь, которую они провели вместе. Сон.

Кошмар.

— Вы привыкли к таким вещам. Для вас это был пустяк. Для меня это было несчастье.

— Несчастье! О мадам! Я сплю. Вдруг возникает это удивительное тепло, ваше тело рядом со мной. Вы вырвали меня из тумана сна. Вы соблазнили меня…

— Соблазнила вас! Я не делала этого. — Она яростно пыталась оттолкнуть его. Его пальцы жестко обхватили ее руки. Она затихла, встретившись с его взглядом изумрудным пламенем своих глаз. — Я бы скорее предпочла соблазнить целое племя пигмеев!

Он, улыбаясь, помолчал.

— Вы бы предпочли выйти замуж за обезьяну или соблазнить пигмеев? Да, вы в печальном положении, миледи!

— Пожалуйста, отпустите меня домой!

— Вы — дома.

— Я не могу быть вашей женой.

— Но вы являетесь ею.

— Вы не хотите меня…

— Вы ошибаетесь. Я очень хочу вас. Я дотронулся до вас и нашел огонь. Я думал, что попал на небеса. Я был так соблазнен! И вы еще говорите, будто вы здесь ни при чем, и разыгрываете оскорбленную невинность. Я не знаю, что думать и чему верить. Иногда я так разгневан, что готов задушить вас. Но временами я просто хочу вас.

— Отпустите меня! — молила она. Она не могла перенести этот его взгляд. В нем была искренность. Дрожа, она ощущала тот же обволакивающий жар, который познала во сне.

— Я никогда не причинял вам боли, Роза! — мягко произнес он. — И не сделаю этого теперь. Боже, я клянусь, вы еще тоже захотите меня.

— Нет! Меня опоили! — сказала она.

Наблюдая за ней, он ощутил поразительный порыв желания. Ее груди были немыслимы и искусительны, он слишком хорошо помнил ощущение их в своей руке, округлых, с сосками, затвердевшими в маленькие бугорки. Он помнил изгиб ее бедра, длину ее ног…

Его задумчивый взгляд встревожил ее.

— Вы настаивали на этом браке! — напомнила она. — Будьте порядочным, пусть это будет брак только на словах!

Он изогнул бровь и провел рукой по подбородку, словно обдумывая такую возможность.

Потом покачал головой.

— Нет, мне очень жаль. Я так не считаю.

— Мы презираем друг друга!

— Это печально, правда? — сказал он и направился к ней.

Она попятилась. Она следила за ним; он все приближался. Внезапно она обнаружила себя прижатой к стене, дальше двигаться было некуда.

Она подняла руку, словно собиралась, защищаясь, ударить его. Он поймал ее за запястье.

— Вы не ударите меня, — предупредил он.

— Я проткну вас шпагой, если смогу! — поклялась она.

Он медленно покачал головой, мрачно глядя ей в глаза.

— Не думаю. Полагаю, в действительности вы не так несчастны, как притворяетесь. Ваши губы раскрылись под моим поцелуем, и ваша плоть пробудилась от моих ласк. И — о леди, наши тела так страстно сплетались!

— Прекратите! Это было зелье! — лихорадочно прошептала она.

— Я думаю, это было нечто большее.

— Я буду сопротивляться! — обещала она.

— Не думаю, — мягко произнес он, вглядываясь в ее глаза. Он вздрогнул. — Но это не имеет значения. Мы теперь скованы вместе. Муж и жена.

Он внезапно потянулся к ней, притягивая ее в свои объятия. Она дико сопротивлялась, но он крепко держал ее, пальцы его вплелись в ее волосы, пригибая к нему ее голову. Возглас протеста сорвался с ее губ, но тут же заглох под его страстным поцелуем. Он разжал губами ее губы, весь ее рот. Она попыталась вывернуться. Он крепко держал ее. Он вторгался и похищал ее сладость, желание жгло его насквозь. Она пыталась наброситься на него с кулаками; он притянул ее ближе. Он целовал ее до тех пор, пока она не задохнулась, пока не почувствовал, как она дико дрожит под его руками, пока ее руки не замерли. Только тогда отнял он свои губы, тихо шепча: