Бог, страх и свобода - Денис Драгунский

В общем, истинным арийцам, как и стопроцентным пролетариям, жилось тревожно. Хотя оба режима подкармливали свою социальную базу. Советский Союз из бывших крестьян форсированно создавал городское население, рабочий класс. Я уже писал, что для недавних жителей нищих деревень сама по себе пролетарская городская жизнь 1930-х годов (зарплата, продуктовые карточки, жилье с центральным отоплением и водопроводом; школа, поликлиника) была огромным социальным взлетом, переходом от деревенской цивилизации к городской. В нацистской Германии подкармливание народа было куда более прямым и жирным: это была, наверное, единственная страна в истории, где во время войны простым людям жилось богаче и сытнее, чем в мирное время. Немецкий историк Гётц Али в книге «Народное государство. Грабеж, расовая война и национальный социализм» (2005) рассказывает, какими потоками шло в Германию награбленное на захваченных территориях добро — от золота и драгоценностей до мяса и куриных яиц. Оказывается, даже совестливый Генрих Бёлль посылал домой с фронта (!) продуктовые посылки и в письмах рассуждал об удобствах будущей немецкой жизни на колонизированных территориях.

Однако ни продуктовые карточки для советского рабочего, ни «млеко-яйки» для его немецкого брата по классу не были главным. Пропаганда и репрессии были важнее, как справедливо пишет Самсон Мадиевский; о книге Гётца Али я узнал в его обстоятельном критическом пересказе.

Но тут, как мне представляется, необходимо важное уточнение. Пропаганда не просто славила режим и позорила его врагов. Пропаганда кормила людей идеями расового (или классового) превосходства, идеями великой державы. Заветная историческая миссия и глобальные задачи страны — вот наживка, которую радостно проглатывали простые и небогатые люди по обе стороны великого противостояния коммунизма и нацизма. Готовность беззаветно трудиться и жестоко воевать ради фантазий о «земшарности», ради призрачного «счастья грядущих поколений», терпеть нищету, унижения, репрессии, саму смерть принимать как должное — ради чего? Ради великого государства, которое тебе лично, его воину и строителю, не даст ничего. А может и отнять. Но оно — великое, и его величие примиряет с личными тяготами и утратами.

Это я и назвал низменной духовностью. Духовность — потому, что эти блага в самом деле нематериальны, а в некотором смысле даже контрматериальны. Низменна же эта духовность потому, что она адресуется к агрессивным импульсам души, к детским мечтам о всемогуществе. Либо же, того пуще, включаются какие-то дочеловеческие, досознательные, стайные мотивы сохранения вида за счет отдельных захромавших особей. Так что бывает духовность, которая гораздо хуже, опаснее, кровожаднее самого пошлого материализма.

Возможно, обобщение слишком грубое, но: общество бывает мотивировано психологически или социально. Оно бывает нацелено на торжество великой идеи или на человеческое благополучие. Сделать материальное благосостояние великой идеей получилось очень ненадолго, в конце XVI века, когда протестантская этика сформировала дух капитализма. Великие идеи разрушительны, повседневный труд утомителен. Попытка объединить торжественную революционную взвинченность и рутинную прилежную работу была предпринята в обеих версиях тоталитаризма — гитлеровской и сталинской. Там и тут упорно и жестоко топтали человека, свободную личность. Но человек в конечном итоге победил — и там, и тут. Социальный мотив возобладал. Хотелось жить для себя и своих близких. А для этого нужна свобода. «Если дорог тебе твой дом», помните? Так вот: если дорог тебе твой дом, то сначала победи нацистов, а потом разберись с советской властью. Что и было сделано.

Итак, можно ли приравнивать сталинский режим к гитлеровскому? А можно ли сравнивать крокодила со стервятником?

Для меня, собственно, вопрос состоит вот в чем. Почему мы никак не можем ясно и недвусмысленно, без оговорок и экивоков, признать сталинский режим преступным? Независимо от гитлеровского. Отдельно. Без всякой связи друг с другом. Есть крокодил и есть стервятник — в равной мере неприятные существа. Зачем все время повторять: «Ваш крокодил стервятистее нашего, а наш стервятник — не такой уж крокодилистый»?

РАЗНЫЕ ВОЙНЫ

Говорят, что жизнь проста. Это неправда. Она еще проще.

Не надо изумляться тому, что в России нацистские побеги пробиваются сквозь любой асфальт. Это непрофессионально. Оставим всхлипы и причитания публицистам второго разбора.

Наша страна ценой величайших жертв победила нацизм. Но данный всемирно-исторический сюжет не имеет никакого отношения к нашим собственным нацистам. Как если бы сказать: жизнь так прекрасна, а люди все равно умирают! Что это они, в самом деле?

Наша страна (СССР, а потом Россия) не смогла, да и в принципе не могла перепахать, переделать ту почву, на которой нацизм произрастает.

Ибо что такое нацизм? Реакция на демократию. А прежде всего — на либерализацию рынков. И мирового рынка, и особенно рынка труда в отдельно взятой стране. Ведь не случайно в Европе это случилось именно в 1930-е годы, в эпоху модернизации. Когда прежние сословно-расовые преграды рухнули окончательно.

Раньше ведь как было? Все лучшее — своим. Нашим. Работа, образование, жилье. Уважение. Давно живущие в стране меньшинства знают свои шестки. Евреи одалживают деньги под сносный процент. Арабы продают шелка и пряности. Армяне и греки тоже чем-то прилично-привычным занимаются — винами и маслинами. Китайцы стирают белье. А любой приезжий — это всегда казус. Даже интересно на живого негра посмотреть. Никто не скажет «понаехали!», потому что не понаезжали. Все идет по общепринятому, издавна заведенному порядку.

Но вот порядок резко поменялся — в ходе модернизации и глобализации. Местные и зарубежные чужаки стали теснить своих, наших, здешних. Особенно если учесть, что меньшинства всегда держатся кучей, помогают друг другу, говорят по-своему. Поэтому кажутся особо хитрыми и опасными. Это, извините, закон. Представим себе на минутку, что евреев полтораста миллионов, а среди них живут полмиллиона русских. Ясно, что малочисленные русские будут более образованными, активными, пробивными, по сравнению с количественно преобладающими евреями. В процентном отношении, разумеется. Тут же появятся мифы о хитром Иване, который обманывает простака Хаима.

Но обычный человек не способен на такие умственные упражнения. Ему обидно здесь и сейчас. У него отняли. Его тем самым унизили. Он хочет реванша, тоже здесь и сейчас. Переубедить его очень трудно.

Потому что с одной стороны — вечные и безличные законы самоорганизации общества. Почти неотличимые от законов, по которым живут звери лесные и даже травы полевые. Почва, матрица, основа. А с другой стороны — высокие принципы гуманности и права, тающие, как белая кипень на черной волне.

Человека, который ненавидит черных, евреев, либералов и америкосов, и свою ненависть выражает простым кулачным способом, ни в чем убедить невозможно. Война с Гитлером, ненависть к Западу, битье гастарбайтеров и рисование свастик на синагогах — для него это одна и та же война. Извините, отечественная. Наши против чужаков.

Насильственное убеждение таких людей (какой-нибудь «лагерь толерантности») будет, в свою очередь, негуманным и противоправным. Нужно наказывать за нарушение закона. И не давать снисхождения и потачки. Это трудно, потому что некоторые правоохранители душою с ними, со скинхедами и погромщиками. «Конечно, убивать нельзя и поджигать нельзя, — вздыхает человек при должности, — но, с другой стороны, ведь достали черные! Достали ведь!»

Победа СССР над нацизмом использовалась как психологическая заслонка. Дескать, какой фашизм в стране, которая так пострадала от фашистов и такой кровью их победила?

Но нет. Война с Гитлером закончилась победой. Война со своими нацистами еще предстоит, и никто не предскажет ее итогов. Здесь два главных фронта: политика государства в сфере занятости и позиция интеллектуальной элиты в области разумного, доброго, вечного. Пока с этих фронтов не слышно ободряющих сводок.

Написано весной 2009 года («Искусство кино», 2009, № 5)

ПОМЁТ ВАЛЬКИРИЙ

В России есть фашисты. Ну, или нацисты. Проще говоря, гитлеровцы. Они составляют маленькую, но, увы, неотъемлемую часть нашего социально-политического пейзажа. Такой вот неприятный подарок ко Дню Победы: в конце апреля кто-то отмечает день рождения Гитлера.

Недавно читаю в газете: итальянские журналисты не поверили российским коллегам, когда те рассказывали о наших, современных нацистах: «Как? В стране, которая ценою стольких жертв победила нацизм?!» Сдается мне, что итальянские коллеги лукавят. Ибо и в Британии, и в США — странах-победительницах — есть свои нацисты, гитлеровцы и просто ультраправые. Есть они и во Франции, и в Нидерландах, и где только хотите. И в побежденной Италии, и даже в Германии, которая была размолота в кирпичную пыль по вине Гитлера, — там тоже есть свои гитлеровцы.