Медиа-пиратство в развивающихся экономиках - Джо Караганис

Двусторонний подход к построению более сильного глобального режима IP сформировался в середине 1980-х годов. После пересмотра Закона США о торговле в 1984, администрация Рейгана быстро использовала новые положения раздела 301 об интеллектуальной собственности, чтобы начать расследования в отношении Кореи и Бразилии — двух стран с традициями защиты собственной промышленности.

Действия против Бразилии были разработаны, чтобы положить конец бразильской защите своих отечественных фармацевтических и компьютерных секторов. Дело 1985 года нацелилось на недостаточную защиту авторских прав на компьютерное программное обеспечение в Бразилии — инновацию, принятую в американском законе только в 1980 году. Бразилия уступила американским требованиям, и дело было урегулировано без санкций в 1988 году. Второе действие в 1987 году нацелилось на бразильское различие между фармацевтическими технологиями (которым предоставлялась патентная защита) и окончательной фармацевтической продукцией (которые не защищались). Это различие широко и законно, в соответствии с международным правом до принятия ТРИПС, применялось, чтобы поощрять «обратную разработку» важных препаратов и, соответственно, развитие местной фармацевтической промышленности. Поскольку преимущества бразильской позиции для общественного здравоохранения были чёткими и доходчивыми, и внутренние коммерческие интересы более укоренившимися, чем в области информационных технологий, бразильское правительство отказалось внести изменения в своё законодательство. Так как спор обострился в 1988 и 1989 годах, Соединенные Штаты ввели пошлины на импорт бразильских товаров на сумму около $ 39 млн.[79] Бразилия ответила иском в рамках GATT, оспаривая законность возмездия. Соединенные Штаты, в свою очередь, блокировали формирование комиссии по урегулированию спора, делая невозможным судебное разбирательство по жалобе. Санкции в конечном итоге были отменены в 1990 году, когда новый президент Бразилии, предвосхищая требования ТРИПС о более полной патентной защите, согласился принять патенты на конечные фармацевтические продукты.

Дело 1985 года в отношении Кореи также, преимущественно о патентах на фармацевтические препараты, устанавливало то, что один переговорщик описывал как «план» для решения Особых 301 споров: двусторонние договоры или соглашения сторон, которые обязали отмеченные страны к более высоким уровням защиты патентных и авторских прав (Drahos and Braithwaite 2007:103; US / Korea 1986).

В обоих случаях действия USTR в конечном итоге привели к выходу более сильных корейского и бразильского законов об IP, сконструированных для приведения этих стран в более полное соответствие американским пожеланиям. С точки зрения промышленности США эти результаты подтвердили 301 процесс и вдохновили усилия по принятию ещё более сильных положений Специального 301 процесса в 1988 году.

Стратегический аспект этих действий становился всё более явным в конце 1980-х, когда Уругвайский раунд переговоров в рамках GAAT приблизил его заключение и заложил основу для нового международного соглашения по торговле — окончательного ВТО. Развивающиеся страны во главе с Индией и Бразилией поддержали укрепление существующих положений о контрафакции, но выступили против включения более широких правил IP в форме ТРИПС. Такое включение не имело прецедентов в предыдущих торговых соглашениях и дублировало существующие международные форумы, такие как ВОИС, которые уже управляли широким спектром авторских и патентных договоров.

Соединенные Штаты поместили пять из десяти «бескомпромиссных партнёров», противостоящих ТРИПС, в первом Особом 301 докладе 1989 года — Бразилию, Индию, Аргентину, Югославию и Египет. Два года спустя Индия, Китай и Таиланд стали первыми приоритетными зарубежными странами, инициировав расследования Раздела 301. Бразилия потеряла свои преимущества GSP в 1988 году, Таиланд в 1989, а Индия в 1992 — все по вопросам, касающимся фармацевтических патентов. Американское давление в сочетании с гарантиями того, что ТРИПС закончит такие односторонние действия, в конце концов, разбило коалицию по борьбе с ТРИПС.

С принятием ТРИПС, USTR обеспечило большинство целей IP, которые он преследовал в 1980-х. Но успех не завершил программу. Вместо этого Конгресс внёс поправки в закон о торговле в 1994 году, чтобы указать, что даже в странах, полностью согласованных с ТРИПС, может отсутствовать «адекватная и эффективная» охрана IP. С внесенными поправками закон уполномочивал использование Особого 301 процесса, чтобы продвинуть политику IP и принудительного применения за пределы того, что требуется по ТРИПС. Эту задачу быстро взял на себя USTR.

Рисунок 2.1 показывает число стран, помёщенных в американские списки наблюдения с момента создания Особого 301 процесса в 1989 году. Как и предполагалось, запуск ВТО оказал мощное воздействие на стратегию USTR: после 1994 года, применение санкций резко упало, и Особый 301 процесс стал преимущественно режимом по надзору и предупреждениям.

Это изменение отражало озабоченность по поводу законности Особого 301 процесса в рамках ВТО. ВТО устранило недостатки GATT в принудительном применении, разрешая комиссиям по спорам формироваться без согласия обеих сторон и устанавливая механизм строгих санкций для членов, признанных виновными в нарушении правил ВТО. Принятое в результате Понимание урегулирования споров[80] требовало от членов ВТО использовать предписанный процесс урегулирования любых вопросов о соответствии нормам ТРИПС.[81] В 1999 году комиссия по урегулированию споров, созданная по инициативе Европейской комиссии, рассмотрела вопрос использования Раздела 301 в случаях, не связанных с IP, и постановила, что Соединенные Штаты не могут использовать данный процесс, чтобы вводить торговые санкций вне процесса урегулирования споров (WTO 1999). Это решение было воспринято как сигнал, что санкции, введенные в Особом 301 процессе в отношении поведения, охватываемого ТРИПС, сами нарушают соглашение ВТО. Последующие действия USTR, похоже, отражает эту проблему. С 1994 года USTR инициировал санкции через Особый 301 процесс лишь однажды в отношении члена ВТО — Аргентины в 1997 году, по обвинению в нарушении патентов на фармацевтические препараты. Аргентина быстро сдалась, и Соединенные Штаты избежали прямого вызова законности Особой 301 программы.

Существует также некоторый базис в судебной практике ВТО для того, чтобы рассматривать списки наблюдений как нарушение правил ВТО. В том же процессе 1999 года по урегулированию споров, группа ВТО объяснила, что «единичные угрозы» односторонних санкций вне процесса по урегулированию рискуют подорвать основной принцип легитимности ВТО, «равную защиту как больших, так и маленьких»:

Члены организации, столкнувшиеся с угрозой односторонних действий, особенно если она исходит от экономически мощного члена организации, могут в действительности быть вынуждены уступить требованиям, предъявляемым членом, приводящим угрозу. Иными словами, просто обладание большой палкой является, во многих случаях, таким же эффективным средством настоять на своём, как и фактическое использование палки. Единичная угроза поведения, запрещенного ВТО, позволит рассматриваемому члену организации оказывать неуместные воздействия на других ее членов. Это бы нарушило сами стабильность и равновесие, которым должно было способствовать многостороннее разрешения споров и, следовательно, установить действительно равную защиту как больших, так и маленьких, сильных и менее сильных членов организации через последовательное применение набора правил и процедур. «(WTO 1999: Пара. 7,89).

Многие наблюдатели ВТО интерпретировали это руководство как выстрел меж бровей американским спискам наблюдений, но вопрос никогда не рассматривался.

Следовательно, в эпоху ВТО карательная сила Особого 301 процесса стала менее прямой. Статус в списке наблюдения до сих пор отмечает американское недовольство, но это недовольство более не приводит к санкциям для членов ВТО. Соединенные Штаты обладают другими способами продвижения своих позиций в торговых спорах, в том числе путём самого процесса урегулирования споров ВТО, в котором они являются наиболее частым пользователем.[82] В связи с требованиями, которые стремящиеся в члены ВТО страны обсуждают с основными торговыми партнерами в соглашениях о присоединении, вступление в ВТО также стало узким местом, где пущены в ход требования Особого 301 процесса. Это был, в частности, случай России и ряда других постсоветских республик, которые приняли стандарты ТРИПС +, пытаясь обеспечить американское одобрение для присоединения.[83]

Соглашения о свободной торговле также часто являются частью процесса урегулирования споров вокруг Особого 301 процесса, и американские официальные лица признали, что включение в годовой Особый 301 доклад может зависеть от отношения страны к таким переговорам. Соглашения о свободной торговле почти всегда включают более строгие обязательства IP, чем в ТРИПС, в том числе — в области авторского права — присоединение к договорам ВОИС в области Интернета и усиленные процедуры принудительного применения права со стороны полиции, судов и пограничников. Подписание FTA, однако, не обеспечивает свободный пропуск со стороны USTR. Израиль, Канада, Мексика и Чили все сохранили свои места о списках наблюдений после подписания соглашений о свободной торговле, в том числе по причине плохой реализации этих соглашений. Чили была перенесена из Списка наблюдения в Список приоритетного наблюдения годы спустя после подписания Соглашения о свободной торговле с Соединенными Штатами.[84]