Молодые дикари - Эван Хантер

— Вы не можете винить себя за обстановку трущоб, в которой рос Дэнни. С ним было бы, возможно, все в порядке, если бы...

— В таком случае, кого мне винить? Кого мне винить за то, что меня уволили с завода на Лонг Айленде? Кого мне винить за решение вернуться в Гарлем? Мистер Белл, кого мне винить за то, что я неудачник, а мой сын — убийца?

— У вас есть...

— У меня есть жизнь, и она сложилась неудачно, мистер Белл. Джон Ди Пэйс — неудачник. Даже Дэнни знал об этом. Мэри? Мэри меня любит. Что бы я ни делал, для нее все хорошо. Но нельзя ожидать такой же любви от ребенка. Ребенку надо доказать, что ты настоящий мужчина. А что я доказал Дэнни? Я помню, как он впервые узнал, что я не был в армии. Однажды он спросил: отец моего друга был моряком, а кем был ты? Я ответил: меня не призвали в армию из-за перфорированной барабанной перепонки. Он спросил, что это значит? Я объяснил: в барабанной перепонке отверстие, и через него мог бы проникнуть отравляющий газ. «Ты не был нигде? — спросил он. — Ты никем не был?..» Вы летали на бомбардировщиках над Германией, мистер Белл, а я был никем.

— Не говорите глупостей. Кто хотел идти на войну?..

— Я хотел! Но как объяснить восьмилетнему ребенку, когда он хочет знать только одно: его отец был героем? После этого разговора я случайно услышал, как он разговаривал на улице с одним мальчиком. Тот рассказывал ему, что его отец служил на эсминце, потопленном камикадзе. Когда он кончил, Дэнни сказал: «Ты бы видел коллекцию марок моего отца. Держу пари, это самая большая коллекция в мире». Коллекционер почтовых марок против моряка на затонувшем эсминце!

— Не думаю, чтобы это имело какое-либо отношение...

— У вас есть дети, мистер Белл?

— Да. Дочка. Ей тринадцать лет.

— С девочками легче. Я считаю, что вам повезло.

— С ними тоже не так уж легко.

— У вас когда-нибудь было такое чувство, что вы не знаете собственного ребенка?

— Иногда.

— Я нередко испытывал это чувство даже до того, как это случилось, до... убийства. Я часто смотрел на Дэнни и видел, как он растет у меня на глазах, и понимал, что очень скоро он станет мужчиной, а я даже не знаю его. Я недоумевал, когда он стал личностью по имени Дэнни Ди Пэйс, самостоятельной личностью, отличавшейся от людей, которые произвели его на свет. Я удивлялся, откуда он вдруг явился, этот незнакомец, сидевший с нами за обеденным столом и рассказывающий о друзьях, которых я даже не знал. Откуда он пришел? Кто он? Мой сын? Не может быть. Мой сын был совсем малютка, которого я держал на руках, а он сосал из своей бутылочки. Кто этот человек, почти мужчина, которого я почти не знаю? Вам приходили когда-нибудь в голову такие мысли, мистер Белл? В отношении вашей дочери?

— Да, — ответил Хэнк, чувствуя себя неловко. — Иногда.

— Но девочки совсем другое дело. Вы можете о них не беспокоиться. Я где-то читал, что ежегодно арестовывают мальчиков в пять раз больше, чем девочек.

— Вы правы, — согласился Хэнк.

В комнате наступила тишина. Затем Ди Пэйс сказал:

— Знаете, вчера вечером я кое-что вспомнил. Это случилось сразу после того, как я потерял работу. Я помню, что я был во дворе, укрывал на зиму кусты. Мы уже окончательно решили продать дом и переехать обратно в Гарлем, но, понимаете, я не люблю, когда погибают растения, а это был очень плохой угол во дворе, где в зимнее время обычно дули сильные ветры и могли повредить кусты. День был чистый и ясный. Вы знаете такие дни. На мне был старый свитер, я помню...

(Ди Пэйс работает тщательно и без устали. Его коричневый свитер изношен на локтях, но он ему нравится. Это подарок Мэри, сделанный много лет тому назад, когда они были еще молодыми и он ухаживал за ней. Тогда он напоминал ему армейский свитер. Сейчас свитер пропах потом и запачкан краской от прошлых работ по дому, но теплый и хорошо на нем сидит. Ди Пэйс знает, что он никогда не пополнеет и никогда не похудеет. Он останется таким, какой есть, до самой смерти.

Когда Дэнни подходит к нему, он не оборачивается, а продолжает укрывать куст брезентом, крепко привязывая его шпагатом у самой земли. Дэнни тринадцать лет. Он высокий, начинающий мужать мальчик, расстающийся с неуклюжестью длинноногого подростка и превращающийся в хорошо сложенного юношу. С минуту он молча наблюдает за работой отца.)

Дэнни: «Папаша...»

(Он никогда не называл своего отца папой. Применительно к отцу это слово кажется ему несколько слабым. Ему хотелось бы найти такое слово, которое передавало бы теплоту, дух товарищества и мужскую солидарность. Дэнни остановился на слове «папаша», которое, хотя и не полностью, но все же отвечало его требованиям.)

Ди Пэйс: «В чем дело, Дэнни?»

Дэнни: «Это правда, что мы переезжаем?»

Ди Пэйс: «Да, это правда. Подай мне, пожалуйста, вон тот моток шпагата».

(Дэнни подает отцу шпагат, некоторое время наблюдая, как он укрывает куст. Ему хотелось бы помочь отцу Он помнит, что ему всегда хотелось помочь отцу с тех пор, когда он был еще совсем маленьким. Когда его отец красил, он обычно выходил и спрашивал, не мог бы он тоже покрасить, но его отец всегда отвечал одно и то же: «Нет». В какой-то мере Дэнни понимал это. Его отец — аккуратный и добросовестный работник, и ему не нравится, когда ребенок замедляет его работу или вносит беспорядок. Но Дэнни по-прежнему хотелось, чтобы когда-нибудь он мог бы помогать своему отцу.)

Дэнни: «Куда мы переезжаем?»

Ди Пэйс: «В Гарлем. Подай мне те ножницы».

(Дэнни подает ему ножницы и вспоминает, что в нескольких случаях, когда он помогал отцу, то всегда только или подавал что-то, или держал. В своем воображении он представлял себе картину, как они вместе с отцом красят стену дома, сидя на одних и тех же лесах. Он называет отца Джонни, и они шутят и смеются, а во время обеда, сидя вместе на лесах, едят бутерброды, приготовленные Мэри. Затем Джонни говорит: «Ну, начали!», и они вновь принимаются красить стену. Время от времени они поют. Пение начинается самопроизвольно и прекращается так же быстро, как и началось, обычно заканчиваясь смехом. В конце дня они спускаются на землю и, отступив от стены на некоторое расстояние и упершись испачканными в краске руками в бедра, оценивающе осматривают свою работу, и Джонни говорит: «Чертовски хорошая работа, сын. Давай пойдем и купим себе по бутылке содовой».)

Дэнни: «Мне очень не нравится Гарлем».

Ди Пэйс: «Ничего, ты привыкнешь к нему, Дэнни. Мы с матерью думаем, что для нас это самое лучшее...

Дэнни: «Однажды я там видел, как избивали цветного парня».

Ди Пэйс: «Когда это было?»

Дэнни: «Когда умер дедушка, во время похорон. Я шел с Кристиной. Мы собирались купить мороженое».

Ди Пэйс: «Ты никогда не рассказывал мне об этом».

Дэнни: «Они гнались за этим цветным парнем. Их было несколько человек. Он пытался влезть в кузов машины, остановившейся перед светофором, но машина набрала скорость, и он упал, а ребята окружили его. Они били его урной. Я помню, как он лежал на улице, а ребята молотили его урной по спине. Он просто лежал, прикрывая руками затылок... Затем появились полицейские».

Ди Пэйс: «Ты никогда мне об этом не рассказывал».

Дэнни: «А потом, когда я и Кристина оказались позади одного из ребят, он сказал: «Парень, ты видел, как я саданул этого черномазого? Я, должно быть, раскроил ему череп урной». Вот что он сказал и засмеялся. С ним был еще один парень, и он тоже засмеялся... Папаша, мне не нравится Гарлем».

Ди Пэйс: «Понимаешь, у меня нет больше здесь работы, Дэнни. А этот обувной магазин...»

Дэнни: «Папаша, мы обязательно должны переехать в Гарлем? Папаша, мне действительно не нравится Гарлем. У меня здесь друзья и...»

Ди Пэйс: «Там у тебя появятся новые друзья».

Дэнни: «Я не хочу дружить с ребятами, которые били урной цветного парня».

Ди Пэйс: «Не все ребята в Гарлеме такие».

Дэнни: «Папаша, выслушай меня. Можешь ты на минуту прекратить работу? Можешь выслушать меня?»

Ди Пэйс: «В чем дело, Дэнни»?

Дэнни: «Я не хочу жить в Гарлеме, папаша, пожалуйста. Я не хочу там жить».

Ди Пэйс: «Это не так просто, как ты думаешь, Дэнни. Я потерял работу».

Дэнни: «Ну, бога ради, почему тебе надо было терять ее?»

Ди Пэйс: «Они сократили производство, Дэнни. Это не моя вина».

Дэнни: «Я не хочу жить в Гарлеме!»

Ди Пэйс (с некоторым раздражением): «Ты будешь жить там, где мы вынуждены жить!»

Дэнни: «Папаша, пожалуйста, разве ты не понимаешь? Я не мог бы там жить. Я бы... я бы...»

Ди Пэйс: «Ты бы, что?»

Дэнни: «Я бы... я бы... »

(Он поворачивается и убегает. С минуту отец удивленно смотрит ему вслед, а затем снова принимается за работу.)

Он так никогда и не закончил эту фразу? — спросил Хэнк.

— Нет, — ответил Ди Пэйс— Но вчера вечером, размышляя над ней, я понял, что он пытался мне сказать. И что же он пытался сказать?

Он пытался сказать, что он бы боялся. Боялся. — Ди Пэйс помолчал. — А я не захотел его выслушать.