Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной (издание второе, исправленное) - Александр Тимофеевич Филичкин

Григорий опёрся спиной на внушительный кнехт с намотанным на него толстым канатом и, не зная, чем можно заняться, начал смотреть по ходу движенья кораблика. Ночь уже подходила к концу. Приближался восход яркого солнца.

К тому времени, небольшой пароходик чуть разогнался и теперь ходко плыл на восток, к горам Закавказья. Форштевень старой посудины уверенно резал спокойную солёную воду. Отливающие масляным глянцем, невысокие волны расходились в разные стороны и таяли где-то вдали. Кручи крымского берега ушли за корму и совсем скрылись из виду.

Сиявшие над головой, южные звёзды скоро сильно поблекли, а потом и вовсе исчезли. Небосвод так посветлел, что хорошо различался совершенно пустой горизонт.

Григорий поднял глаза и заметил, что впереди, прямо над морем, появились тёмные точки. Он присмотрелся и понял, что эскадрилья немецких захватчиков шла к Севастополю, а советские лётчики преградили им путь. Звено истребителей «МиГ-3» дрались с двенадцатью штурмовиками фашистов. Парень стал наблюдать за яростной схваткой.

Мотор одного их вражеских «Хейнкелей» вдруг громко закашлял и из него повалил чёрный дым. Фриц заложил крутой вираж в сторону и постарался, уйти из сраженья с врагом.

Этот резкий маневр заметил «сталинский сокол» и тотчас развернул свою боевую машину. Он догнал удиравшего немца и пустил в него очереди из всех пулемётов.

Фашистский стервятник завалился в крутое пике и с душераздирающим воем устремился к воде. Военлёт Красной армии тотчас забыл о противнике. Немедля ни единой секунды, он поспешил к своим сослуживцам и с ходу ворвался в кипение смертельного боя.

Меж тем, пилот подбитой машины отстегнул привязные ремни. Фриц откинул защитный колпак, пробитый пулями во многих местах, поднялся с сиденья и перевалился через высокий металлический борт. Он вывалился кулём из кабины, объятой ревущим огнем, скользнул по крылу и оказался над морем.

Немец, как камень пролетел несколько метров и только затем, дёрнул стальное кольцо, висевшее у него на груди. Раздался негромкий хлопок парашюта. Шёлковое полотнище сразу наполнилось плотным потоком набегавшего воздуха. Купол мгновенно расправился во всю ширину. Небольшой ветерок понёс его к югу от берега.

Секунд через двадцать, пылающий факелом «Хейнкель» врезался в тёмные волны. Раздался оглушительный взрыв. К небу поднялся высокий султан белого пара и дыма.

Григорий проводил фашистского аса разочарованным взглядом. Он почему-то надеялся, что тот погибнет вместе с машиной. Тем самым, ответит за тех советских людей, который убил пулями и разными бомбами.

Боец повернул голову и продолжил следить за скоротечным воздушным сражением. Однако ни с той, ни с другой стороны, ни одного аэроплана больше не сбили.

Карусель жестокого боя распалась на две неравные группы, и каждая из них ушла в свою сторону. Судя по манере полёта, многие аппараты фашистов были повреждены очень сильно. Некоторые даже дымили. Штурмовики сбросили бомбы в Чёрное море и полетели на северо-запад, в захваченный фашистами Крым.

«Ястребки» Красной армии направились на северо-восток, в сторону Керченского пролива, а оттуда, скорее всего, прямо в Тамань. Минуту спустя, все самолёты пропали из вида.

«Бензин, наверное, подходит к концу, — подумал Григорий. — А им ведь ещё до аэродрома нужно добраться и приземлиться на взлётную полосу».

Не успел парень остыть от увиденной схватки, как заметил на небе крохотную тёмную точку. Она возникла у горизонта, направилась прямиком к пароходу и теперь очень быстро приближалась к нему.

Боец разу понял, что видит ещё один самолёт. Судя по фюзеляжу, это была машина фашистов. К тому же не истребитель, а бомбардировщик скромных размеров.

Наверное, перед тем, как уйти, штурмовики передали на базу о местонахождении небольшого кораблика. Вот его сюда и послали. Мол, он и один благополучно потопит эту развалину.

Немецкий пилот держал курс на их безоружное и очень медлительное старое судно. Парень прищурился и напряг острое зрение. Он разглядел обтекатели, закрывающие неубиранное шасси.

— Лапотник! Пикировщик проклятый, — понял Григорий, и сердце у парня сжалось от страха.

Неожиданно для красноармейца его стопроцентное зрение вдруг обострилось. Теперь он отчётливо видел всё то, что находилось далеко от него. Бойцу показалось, что он смотрит на мир через мощный бинокль.

В таком состоянии парень хорошо различал даже самые мелкие вещи. Он разглядел и лицо фашистского лётчика. Тот широко ухмылялся, наблюдая за целью. Довольная физиономия немца прекрасно просматривалась сквозь радужный флёр большого пропеллера.

Григорий вздрогнул всем телом и огорчённо подумал о том, что у него нет оружия. Нет даже «мосинки», чтобы стрелять в проклятого фрица. Хотя, как он помнил по личному опыту, это всё бесполезно.

Не зная, что делать, парень взглянул на рубку управления судном. Сквозь стекло он увидел, что рулевой поднял правую руку, схватился за петлю, свисавшую с потолка помещения, и потянул её вниз. Над морем пронёсся густой, низкий звук пароходной сирены.

Рядом с матросом появился морской офицер. В руке он держал тяжёлый диск микрофона размером с ладонь. И откуда он только взялся у них? На таких старых корытах, обычно, использовали рупор, согнутый из жести.

Мощный гудок немедленно смолк. Из репродукторов послышался голос, сильно отдающий металлом:

— Боевая тревога! Вражеский самолёт прямо по курсу!

Неизвестно откуда, возможно, из кубрика судна, появилось несколько крепких матросов, вооружённых винтовками. Пять человек подняли оружие, прицелились в бомбардировщик и стали стрелять. Они посылали пулю за пулей в сторону фрица, но без всякого толку.

Два краснофлотца подбежали к стене старой рубки и торопливо полезли наверх по металлической лесенке. Ловко, как обезьяны, они забрались на надстройку и сорвали большое полотнище с какой-то штуковины, стоявшей на крыше.

Под плотной тканью оказалась небольшое устройство. Четыре пулемётных ствола системы «Максим» крепились на плоской раме, сваренной из уголков. Под ними виднелись жестяные коробки с патронными лентами.

Вся эта конструкция находилась на металлической тумбе, доходящей матросу почти до груди. Второй номер расчёта опустился на корточки и стал открывать коробки с боеприпасами.

Стрелок схватился за ручки зенитки. Проверяя подвижность стволов, он повёл ими туда-сюда и повернул в сторону приближающегося самолета фашистов. Матрос поймал его в круглую рамку прицела и надавил большими пальцами рук на кнопки гашетки. Все стволы разом включились в работу. Послышался отчётливый стук четырёх пулемётов.

Узкие ленты брезента были набиты патронами с зажигательными и бронебойными свойствами. Они вдруг задвигались и зазмеились, словно живые. Серые полосы выползали из квадратных коробок и исчезали в приёмных отверстиях надёжных «Максимов».

Множество пуль с медным покрытием вылетело из четвёрки стволов и устремилось навстречу врагу. Следы дымных трассеров постоянно указывали, куда мчатся длинные очереди.

Глядя на них,