Преграды любви - Патриция Гриффитс

И все же эта мысль не давала покоя. Может быть, потому, что Алекс олицетворяла собой порой, доброту, искренность — все то, что он искал и не нашел в своем неустроенном детстве.

На темном своде ночного неба одинокая звезда внезапно прочертила яркую дугу и погасла, не оставив следа. Но след остался в его памяти, думал он, осталось прекрасное мгновенье. Это вдруг успокоило Тревиса.

Спящая Алекс пошевелилась и сонным голосом позвала его.

Бросив последний взгляд на ночное небо, Тревис отошел от окна и лег рядом с ней. Ее теплые руки обняли его.

— Ммм, — тихонько протянула она и коснулась губами ямки на его шее. Приятное чувство теплоты и уюта охватило его. Он прижал Алекс к себе и с наслаждением уткнулся в ее плечо. Но снова проклятая тревожащая мысль напомнила о себе: как быть с Алекс?

Тот же вопрос задавала себе Алекс утром следующего дня, яростно натирая до блеска все, что только можно, в своей и без того сверкающей чистотой кухне. Как ей быть с Тревисом?

Едва забрезжил рассвет, она осторожно выскользнула из его объятий и спустилась в кухню. Ей надо было подумать. Слишком многое произошло за эти двадцать четыре часа. Кажется, только вчера она призналась себе в своих чувствах к Тревису. С тех пор многое изменилось, а главное, — изменилась она сама.

После смерти Стефана она упорно гнала от себя мысль, что ей кто-то необходим, была уверена, что ей не нужно ни мужа, ни детей. Она убедила себя, что вполне удовлетворена своей жизнью и другой ей не надо. Ее любят друзья, она прекрасная соседка, и любой малыш вправе называть ее тетей. Однако она ревностно охраняла свою независимость и не стремилась стать для кого-либо чем-то большим — опорой, единственным источником радости. Она боялась, что не справится с этой ролью, ошибется, предаст, не убережет от смерти.

Алекс задумалась. Когда же все переменилось? Сегодня утром, когда она проснулась, все было так ясно и понятно. Она гордилась собой, своей жизнью и тем, что смогла преодолеть горе и отчаяние после смерти Стефана. Теперь она поняла, что просто обманывала себя.

Да, тогда она все делала так, как надо. Перед репортерами держалась с таким спокойствием и достоинством, что они быстро потеряли к ней всякий интерес. Разумно распорядилась немалым состоянием Стефана, отдав основную часть капитала на нужды различных фондов и благотворительные цели и оставив себе ровно столько, сколько позволило ей жить с комфортом, но без излишней роскоши. С добросовестностью, достойной похвалы, она закончила курс и получила степень магистра и работу в университете, купила дом. Она сама строила свою жизнь, заполнив ее друзьями и работой, и убедила себя, что у нее есть все, чтобы считать себя счастливой.

Она любила свое окружение, спокойную жизнь и интересы обывателя средних классов. Правда, она иногда позволяла себе небольшие отступления от правил, некую экстравагантность в поступках или вкусах. Например, ее роскошный «феррари». Теперь она поняла, что красивый, блестящий, быстроходный зверь-автомобиль был единственным проявлением того скрытого и непознанного, что таилось в ее натуре.

А затем в ее жизнь ворвался Тревис.

Конечно, всему виной были чрезвычайные обстоятельства, однако Алекс сомневалась, что это так. Ведь совсем необязательно привозить в свой дом незнакомого человека, а что касается его болезни, то и здесь все можно было организовать без ее непосредственного участия. Однако…

Впрочем, как только он беспардонно сел в ее машину, странный интерес к нему пересилил в ней страх. Она особенно не думала о том, что будет, если… После смерти Стефана эти «если» мучили ее многие годы. Если бы они со Стефаном решили провести медовый месяц в другом месте. Если бы она согласилась выпить чаю, а не попросила кофе. Если бы они зашли в другой магазин двумя кварталами дальше. Если бы она вошла первой, или они оказались бы здесь раньше или позже, но не в момент этого ужасного ограбления, если бы она не растерялась… О, эти проклятые «если бы». Зачем они? Ведь Стефана Уже не вернешь…

Она содрогнулась, вспомнив его залитое кровью лицо… Кровь повсюду… Все это было и прошло…

Она рада, что Тревис уходит в отставку. Не думая о том, во что могут или не Могут вылиться их случайные отношения, она страшилась одного — Тревис ежедневно подвергался опасности. Это приводило ее в ужас. Она чувствовала бы себя лучше и спала бы спокойнее, если бы знала, что он в безопасности. Увы, это не ответ на вопрос: как ей быть с Тревисом.

Возможно, надо сказать ему, что она его любит. Об этом Алекс непрестанно думала все последние часы. С одной стороны, она считала, что надо сделать это, ибо он должен знать, что его любят; с другой же — боялась, что это принесет больше вреда, чем пользы.

Она не хотела связывать Тревиса, не хотела, чтобы он чувствовал себя чем-то ей обязанным. Она сама пошла на все с открытыми глазами. Он же был откровенен, говоря о себе в своих принципах и убеждениях, вернее, об отсутствии таковых. Нужны ли ему ее признания?

Возможно, они только испугают его, и он ускорит свой отъезд. Она же дорожит каждой секундой и знает, как мало времени у них осталось. К тому же…

— Доброе утро.

Приятный низкий баритон прервал дальнейшие размышления, и мысли разлетелись, как вспугнутые птицы.

Она оторвала взгляд от окна и увидела Тревиса в пролете двери. На нем были только джинсы.

— Привет, — ответила Алекс, несколько смутившись под его пристальным взглядом. Наверное, все, что она о нем думала, написано у нее на лице, испугалась она и, схватив столовые приборы, быстро разложила их на столе возле салфеток.

— Ты голоден? Хочешь позавтракать прямо сейчас? Или примешь душ?

Ей самой была противна искусственная веселая манера, с какой она произнесла скороговоркой эти три банальные фразы, но она ничего не могла с собой поделать.

— Тебе не хочется поехать со мной в торговый центр? Мне необходимо сделать кое-какие покупки…

— Алекс, — остановил ее тихий голос Тревиса.

Хлопоча вокруг стола, она внезапно замерла на месте.

— Что?

— Ты можешь налить мне кофе?

Она так и осталась стоять с вилкой в руках. В глазах ее был испуг. Почему он так странно действует на нее, подумала Алекс в отчаянии. Не оттого ли, что он гол по пояс, ноги босые и волосы встрепаны со сна, как у мальчишки?

— О, конечно, прости, я сейчас…

— Я сам, — ответил он, оторвавшись от дверного косяка, подошел к буфету и, вынув чашку, налил себе горячего душистого кофе. Кафель пола около плиты холодил босые ноги. Прислонившись к краю плиты, Тревис медленными глотками отпивал кофе и поглядывал поверх чашки на Алекс.