Журнал «Вокруг Света» №04 за 1971 год - Вокруг Света

Следует добавить, что Тундуп Балгоев в сопровождении своих друзей на 20 подводах приехал в Ургу летом 1909 года. Буряты привезли на тысячу рублей золота в слитках и семь тысяч серебром. Размен ценностями произошел к общему удовольствию. Но бурсомонские богомольцы еще остались должны тибетцам порядочную сумму. После возвращения в Бурсомон и пятнадцатидневных молебствий Тундуп снова начал сбор средств на уплату за «Ганджур». Только в 1910 году они смогли расплатиться за «священную книгу». «Ганджур» стал собственностью Бурсомонского дугана.

Романтизировано и возвращение Тундупа в Россию.

Политическое положение в Тибете было в то время довольно сложным. Еще с конца XVIII века Англия обращала свои взоры в сторону Тибета, но во второй половине XIX века политика ее приняла откровенно агрессивные формы. После неудавшейся попытки повлиять на тринадцатого далай-ламу и отторгнуть Тибет от Китая англичане в 1904 году предприняли вооруженное вторжение в страну. Английские войска под командованием Янгхазбенда и Макдональда заняли Лхасу.

Китай почти полностью потерял суверенитет в отношении Тибета. Тибет охватило антианглийское движение, из-за вторжения в Тибет обострились и англо-русские противоречия. Окружение молодого далай-ламы распалось на несколько политических группировок. Одни держали сторону Англии, другие советовали искать поддержки у России. Между ними шла скрытая борьба.

Отпуская Тундупа, далай-лама решил, должно быть, что этот ученик тоже может сыграть свою, хоть и небольшую, политическую роль.

По последним сведениям, в СССР экземпляры «Ганджура» хранятся: экземпляр в библиотеке имени В. И. Ленина в Москве, экземпляр — в филиале Сибирского отделения АН СССР, в Улан-Удэ, два экземпляра — в Институте востоковедения в Ленинграде, экземпляр — в Иволгинском действующем дацане, в 30 километрах от Улан-Удэ, один экземпляр — в Ленинградском университете.

Существовал еще один экземпляр «Ганджура», который хранился в Элисте. Было предположение, что он погиб во время Великой Отечественной войны. Однако в конце 1970 года выяснилось, что в пединституте Элисты хранится 16 томов «Ганджура». Об этом сообщил аспирант Института истории АН СССР товарищ Бембеев. Остальные тома исчезли бесследно. По-видимому, эти экземпляры погибли в период войны.

Не исключена, однако, возможность, что на территории Восточной Сибири или даже Центральных областей где-то сохранились еще экземпляры «Ганджура» или «Данджура» (вторая половина тибетского буддийского свода, содержащая в основном шастры и комментарии). Известно, что Г. Ц. Цыбиков (1873—1930), русский этнограф и языковед, бурят по национальности, прославившийся своей книгой «Буддист-паломник у святынь Тибета» (Петроград, 1919), вывез из Тибета, который ой посетил под видом ламы-паломника в 1899—1902 годах, 333 тома сочинений на тибетском языке. Видимо, эти 333 тома и являются сочинениями «Ганджур» и «Данджур», так как в «Ганджуре», как известно, 108 томов, а в «Данджуре» — 225.

Архивные данные свидетельствуют о том, что в XIX — начале XX века на территории России находилось более десяти комплектов этих сочинений. Например, в списке ценностей, который был составлен Хоринским ведомством в 1838 году, указано, что из десяти бурятских дацанов печатные собрания «Ганджура» имелись в шести. Хорошо известно, что они имелись до революции в Агинском дацане, были, конечно, экземпляры в Калмыкии и Туве. Возможно, что сейчас некоторые из них находятся в частных руках, так же как и четыре, тома бурсомонского «Ганджура». Теперь немногие знают тибетский язык, возможно, что нынешние владельцы «Ганджура» и «Данджура» даже не подозревают о значении хранящихся у них книг. Может быть, некоторые экземпляры находятся в рукописных фондах музеев. Специалистам следует заняться тщательными розысками исчезнувших книг.

Что же касается «Ганджура», хранящегося в Бурсомоне, то он относится — теперь это можно сказать с полной определенностью — к так называемому «нартанскому», редчайшему изданию книги. Это первоисточник среди имеющихся у нас других текстов. К «нартанскому» изданию относится и один из ленинградских экземпляров «Ганджура». Однако обычно имеющиеся разночтения в такого рода текстах столь велики, что становятся весьма значимыми, и если перевод книги на русский язык будет осуществляться (цель такая сейчас поставлена), то, несомненно, основой для него послужат именно эти два издания «Ганджура».

В данный момент ответственность за сохранность «Ганджура» возложена на сельский Совет и общественность Бурсомона.

Б. Н. Вампилов

Трагедия и тайна счастливых островов

Древние греки называли их «Счастливыми островами», где «...пробегают светло беспечальные дни человека, где ни метелей, ни ливней, ни хладов зимы не бывает, где сладкошумно летающий веет зефир, Океаном с легкой прохладой туда посылаемый людям блаженным». Гомер помещал на них Елисейские поля, посмертную обитель праведников.

Когда и кем были впервые они открыты, неизвестно. Но установлено, что финикийцы, а потом и римляне наверняка посещали их, греки, может быть, тоже. А потом об этих островах забыли на столетия.

Вновь о них узнали в Европе только в XIV веке и назвали Канарскими.

«В год 1341-й во Флоренцию пришли письма, написанные некими флорентийскими купцами в Севилье. Они сообщали следующее:

«1 июля этого года вышли в плавание два корабля... на поиски тех островов, которые, согласно общему мнению, следовало открыть заново. Благодаря попутному ветру они на пятый день пристали там к берегу...

Это каменная громада, изобилующая, однако, козами и другими животными и заселенная обнаженными мужчинами и женщинами, своими обычаями и привычками походящими на дикарей...

Они прошли еще мимо другого острова, который был гораздо больше первого, и увидели там многочисленных жителей. Эти мужчины и женщины тоже были почти нагими, некоторые из них, очевидно, повелевали остальными и были одеты в козьи шкуры, выкрашенные в шафранно-желтый и красный цвета. Издали эти шкуры казались весьма изящными и тонкими и были очень искусно сшиты нитками из кишок...

Моряки видели еще много островов, из которых одни были населены, другие безлюдны... Моряки сообщали также, что язык местных жителей столь странный, что они ровно ничего не поняли, и на островах нет никаких судов. Только вплавь можно добраться от одного острова к другому...»

Так повествует о втором открытии Счастливых островов Гомера рукопись, обнаруженная в прошлом веке и написанная, как считают многие исследователи, самим Боккаччо. Но сколько-нибудь подробное описание аборигенов Канарских островов, которых европейцы назвали гуанчами, было составлено много позже. В этих описаниях перед нами предстают высокие, мускулистые мужчины, умеющие карабкаться по скалистым кручам не хуже коз и догонять бегущего кролика, и мало в чем уступавшие им в выносливости женщины, красота которых поражала; люди, любившие празднества, танцы и спортивные состязания, радушные и гостеприимные, видевшие в каждом чужеземце друга, а не врага, потому что судили о нем по единственной мерке, которую знали, — по своей собственной. Поэт Антонио де Виана два с половиной столетия спустя после второго открытия Канарских островов писал о гуанчах, что «они были добродетельны, честны и смелы; в них сочетались все лучшие качества человечества: ум, великодушие, ловкость, мужество, атлетическая сила, стойкость души и тела, гордость, благородство, приветливые лица, пытливый ум, пылкий патриотизм». Римский папа призывал «к искоренению пагубных ростков неверия, недостойно завладевших всей страной Счастливых островов, и к насаждению там вертограда Господня».

И когда испанцы предложили вождю острова Тенерифе перейти в христианство и признать власть короля, обещая взамен свою дружбу, тот гордо ответил: «Я не отказываю в дружбе никому, кто не причинил мне зла, но я не могу принять новую религию, потому что она мне непонятна. Что касается повиновения, которого от меня требуют, знайте, что вожди Тенерифе не склоняются ни перед кем».

...И на Елисейские поля Гомера высадилось испанское «воинство христово». Против арбалетов у гуанчей были только камни, а против аркебуз — деревянные копья.

Но завоевание Канарских островов затянулось на сто лет, и много раз за это время испанцы терпели поражения и срочно посылали за подмогой. Гуанчи воевали с выдумкой и себя не щадили: устраивали засады, сбрасывали на завоевателей огромные камни с горных круч, когда не было иного выхода, сходились с испанцами врукопашную. Женщины сражались наравне с мужчинами. Рыцарство в войне проявляли только гуанчи. Благородные идальго не щадили ни стариков, ни детей. «Дикари» отпускали пленных на свободу, считая ниже своего достоинства убивать безоружных.