Миф о Христе. Том II - Артур Древс

что подобное сомнение «не заслуживает серьезного внимания». Посему для них это послужило бы великолепным средством заранее дискредитировать всю тенденцию «Мифа о Христе» в глазах массового читателя и всех тех, кто слепо верует в профессоров теологии. На самом деле, кто теперь читает Бруно Бауэра «Kritik der paulinischen Briefe» («Критика Павловых посланий», 1852 г.), где была сделана первая попытка доказать неподлинность всех приписываемых Павлу посланий? Теология так долго замалчивала этого неудобного для нее автора и своими неблагоприятными отзывами о его труде так отпугнула от него читателей, что составилось мнение, что его и дальше так же спокойно можно игнорировать. А если швейцарец Штек в основательном и ученом исследовании признал послание к галатам подложным (1888 г.), то конечно, это было не что иное, как «тяжкое заблуждение критики», «слишком далеко заходящий критический радикализм», на котором не стоит долго останавливаться. Мало опасной является и критика англичан (Эдвина Джонсона, Робертсона, Уайттэкера), ибо знание английского языка предполагается только у сравнительно немногих. А если даже в Голландии целая собственная теологическая школа тридцать лет работает над доказательством подложности Павловых посланий, то стоит ли беспокоиться об этом немцам? Голландский язык является таким, который нигде Не изучается в университетах. Следовательно, можно быть вполне уверенным, что не слишком-то многие займутся обстоятельным изучением работ голландцев и получат о них более правильное представление. И разве не приезжают к нам голландцы для того, чтобы на «всемирном конгрессе, посвященном «вопросам свободного христианства и религиозного прогресса», воздать благодарность немецкой исторической теологии за те отличные заслуги, которые она оказала всему цивилизованному миру? Подобные вещи выслушиваются всегда слишком охотно.

Пусть прочтут только, как немецкие теологи отзываются о своих голландских коллегах! По словам Бета, «амстердамец Ломан дал великолепный пример, как можно брать с потолка довод за то, что Павел только во втором веке был придуман в качестве проповедника универсального христианства». По мнению Юлихера, показателем «отсутствия критики» является сомнение в принадлежности апостолу Павлу фигурирующих под его именем посланий, — отсутствием критики, «которое с легким сердцем позволяет по поводу таких памятников так же спокойно, как и о какой-нибудь вавилонской печати, кричать свое: «Поддельно!», не усматривая здесь никакой качественной разницы», и он ставит на нем столь же изящный, сколь и уничтожающий штемпель о том, что оно годно только на «работу» в «Ахероне под землей» (25). Тем самым он осуждает не только одного Иенэена, но и голландцев.

Впрочем, о работах голландцев теологи, очевидно, не имеют или никакого, или же только весьма поверхностное представление. Ведь, фон-Ооден пишет: «Конечно, еще никто не пытался отнести происхождение этих посланий ко второму веку» (29), а И. Вейс поясняет: «Как известно (?!), авторство посланий отнято (отсуждено) от апостола Павла голландской школой и Кальтгофом; причем какой-нибудь мало-мальски убедительной гипотезы об их ином происхождении, хронологии, различных наслоений в них, словом, всего того, что обычно должно быть при этом выяснено, конечно, нет» (97). Но неужели! Вейс и ф.-Соден не знакомы с ван Маненом, «Послание к римлянам» которого существует в превосходном немецком переводе Шпейера, и точное указание на содержание остальных работ которого дал англичанин Уайттэкер в своей книге «The origins of christianity»? А если они с ним знакомы, то в таком случае как они могут писать вышеприведенные слова, так как, ведь, как раз ван Маненом самым обстоятельным образом проделано было вое то, чего, по их словам, они не находят в работах отрицающих авторство Павла? На самом деле, конечно, исторической школе в Германии нужен подлинный Павел, как неопровержимый свидетель в пользу существования исторического Иисуса, а потому ей необходимо игнорировать голландцев, и вот почему, по ее мнению, только некритические и взбалмошные головы могут быть у тех, которые осмеливаются сомневаться в достоверности этого свидетеля.

При таком положении дела я в своем «Миф о Христе» сделал попытку разобрать свидетельство Павла просто независимо от вопроса о подлинности приписываемых ему посланий. Либеральная теология поставила мне это в счет как верх глупости и «неметодичности», между тем как правоверный Бет счел это «близорукостью», а другой положительный теолог, именно Дункман, превознес это как доказательство моей «глубокой методологической мудрости» . «Следует воздать честь Древсу, — говорит Дункман в своей статье «Der Kampf um die Christusmythe», — что он устоял против искушения на пользу своего тезиса о неисторичности Иисуса отнести в царство мифов и сказок также личность и труды апостола Павла. Подобным радикальным средством думал помочь себе, напр., Кальтгоф, ибо без этого у него выходит, что Павел является даже слишком надежной порукой в историчности Иисуса. Если Древс устоял против этого и даже в этом разошелся со всей крайней теологической школой голландцев Штоком, Ломаном (так!), то в этом пункте он обнаружил поразительно здравый смысл». Увы! Я должен отклонить эту похвалу, так как мне не приходило и в голову безоговорочно признавать подлинность Павловых посланий и «расходиться» с голландцами. Весь щекотливый вопрос о подлинности Павловых посланий я просто только по тактическим соображениям обошел и оставил открытым, так как он для данной проблемы мне казался неважным. Ну, а теперь, после таких противоречащих друг другу суждений, вроде вышеприведенных, я, право, не знаю, поступил ли я умно, или же совершил глупость. Да на самом ли деле является «методологическим промахом» при обсуждении вопроса, какую ценность в пользу существования исторического Иисуса представляет свидетельство Павла, обходить вопрос о подлинности посланий? И, вообще говоря, зависит ли от применяемого мною метода или, быть может, даже от отсутствия у меня какого бы то ни было метода, то обстоятельство, что я в своих исследованиях пришел к другому выводу, чем так наз. критическая теология?

2. Метод при изъяснении Павловых посланий.

В борьбе вокруг «Мифа о Христе» много говорилось о («методе». Так, по заявлениям одних, моим методологическим промахом было то, что я, вместо того, чтобы самому проработать источники, пользовался результатами других, при этом особенно либеральные теологи возмущались тем, что я оружие для борьбы ö ними позаимствовал из их же собственного арсенала, или, — по вежливому выражению учтивого, как всегда, Вейнеля, — в моей книге правильно только то, что мною «списано» (6). При этом умышленно не замечали, что я меньше всего ставил своей задачей религиозно-историческое исследование приблизительно в духе Узенера или Дитериха. Вся моя задача сводилась к тому, — как то и было отмечено в предисловии к «Мифу о Христе», — чтобы хоть раз собрать воедино те доводы, которые дают право на отрицание существования исторического Иисуса. «Полная зависимость