Мистерия силы. Трилогия - Светослов

Но тут внезапно появился Свадомир. Он посмотрел на молчавших ведруссов, на странного паломника с двумя отрешёнными спутниками и выдохнул:

— Ну что опять такое? Как ни пройдусь по новой думке — так обязательно подвох! И что за напасть? Но колдовством нас не обставишь. Мы не из брёвен дух тесали, чтоб силу певчую вздымать, в себе единство сохраняя.

И он так посмотрел на паломника, что у того внезапно отвисла челюсть. И Свадомир продолжил:

— Ты чуешь, милый странник? Ты долго эту роль учил?

Старик паломник весь насторожился. Он тут же взгляд отвёл и начал лихорадочно соображать: «Он раскусил меня… Похоже, эти люди читать умеют мысли на ходу…»

И он ответил Свадомиру:

— Я не учился мастерству живого лицедейства. Я лишь ищу участия в делах любви и милости. И я хотел бы повидаться с вашим Ведуном-Хранителем. Он понял бы меня и оценил бы мой скорбный и нелёгкий путь.

— Ну ты хватил старик! — усмехнулся Свадомир. — Я накормить тебя ещё могу и напоить целебным соком. Но чтоб Хранителя к пустому вдруг отвлечь — такое мне и в думах не придёт! Смешно всё это, сам подумай.

— Я не пустой! — вдруг возмутился паломник.

Свадомир тут же ответил:

— Вот видишь, молвишь ты, что не пустой, а так звенишь, как будто бы огромный чан опустошили и по нему с тоски ударили дубиной.

И тут все Веды расхохотались.

В глазах «паломника» блеснул гнев. Он понял: бесполезен дальнейший разговор. Ситуация резко изменилась. Он сделал жест своим спутникам, и все они молча и гордо удалились.

Свадомир посмотрел им вслед; затем окинул взором затихших Ведов и произнёс:

— Ну что затихли? Думку обновляйте.

Один из молодых ведруссов ему ответил:

— Уже новим. Вот только тут заноза странная засела — мешает дело ускорять.

Этот молодой ведрусс подошёл чуть ближе к Свадомиру и тихо произнёс:

— Свадомир, ты что-то говорил про колдовство.

— Ну, говорил.

— Так это был колдун?

— Он самый. Но что с того? Мы тоже не из дуба, — невозмутимо ответил Свадомир. Он в упор глянул на молодого ведрусса и добавил: — Ты голову не грей всей этой клоунадой. Сам я разберусь. А ты бери людей, садитесь в кущи и спевайте. Ну что молчишь?

— Да я подумал — надо бы вниманье завострить, — с некоторой растерянностью ответил ведрусс.

— Придёт черёд — и завострим. А нынче нужно время перепевами заполнить. Ты уяснил?

И Свадомир многозначительно посмотрел на ведрусса. Тот что-то осознал и произнёс поспешно:

— Да, Свадомир, я уяснил. Уже иду я душу успокоить и след перенаправить.

— Молчи, — шикнул на него Свадомир.

— Понял.

— Давай, крути веселье.

Молодой ведрусс направился в сторону сада.

Свадомир отошёл в сторонку, осмотрелся, постоял и исчез…

На берегу реки отрешённо стоял Светослов. Он смотрел куда-то вдаль поверх воды… Лёгкий трепет в воздухе перенаправил его внимание; Ведун обернулся и увидел Свадомира, возникшего неподалёку.

Свадомир, увидев Ведуна, облегчённо вздохнул и подошёл к нему:

— Давно ты ждёшь?

— Да нет. Как только думку твою быструю поймал, так сразу и сюда, — ответил Светослов. — Здесь хорошо, однако… Давай присядем.

Они присели на берегу.

Светослов продолжил:

— Я только что с Рекой поговорил. Она мне вести принесла о том, что к нам с иных краёв явились гости. И не совсем желанные они.

— Да, — вздохнул Свадомир. — С одним из них я только что разжился новым даром — он мне идею свежую подкинул: как сделать так, чтоб наш чудесный край не волновался больше от залётных чародеев.

Светослов пристально посмотрел на Свадомира и спросил:

— Колдун один был?

— Трое было их. Он — во главе. А остальные — так, приспешники пустые. Но чую — где-то затаилась их орда.

— Так я ж тебе уже сказал — у нас тут гости иноземные, а, стало быть, их — не один десяток. А где они — узнать не трудно.

Сказав это, Светослов опять посмотрел на водную гладь реки.

Свадомир произнёс с задумчивым предчувствием:

— Да… Ну, дела… Придётся жилы поднапрячь. Идея на меня упала нынче, я говорил…

— Об этом погоди. Я вот что приготовил, Свадомир… — Светослов в упор посмотрел на Свадомира и вполголоса продолжил: — Но чтобы чародей тот не приделал уши ветру невзначай, лови мои живые мысли — в них вся стратегия моя.

Наступило безмолвие. Свадомир, не мигая, смотрел на Светослова, он всем своим вниманием улавливал мысли Ведуна, меняясь в лице.

Затем изумлённый Свадомир рассмеялся и оживлённо произнёс:

— Однако это будет ещё почище, чем я предполагал.

— Ну, тогда — за дело, — сказал Ведун. Он встал и добавил: — Всё — как сказал я.

Свадомир кивнул. Ведун отошёл чуть в сторону и исчез. Свадомир присел поближе к воде и задумался…

Тем временем колдун в обличии паломника с двумя своими молчунами вернулся в лес, где был разбит стан иноземных воинов. Они выгуливали своих коней, о чём-то меж собой негромко говоря. Колдун остановился, дал знак тем двум, чтоб шли к своим; а сам он на мгновение застыл и сделал магический пасс. И тут же облик его изменился — одежда обновилась, исчезла в лице измождённость и горечь, глаза стали холодными, с глубинным сиянием тайны, подобной безмолвию океана. Чародей встрепенулся и осмотрелся. Навстречу ему шёл воевода, командовавший иноземным войском. Поравнявшись с колдуном, он оживлённо произнёс:

— Ну, как успехи?

— Давай присядем возле дуба.

Колдун с воеводой прошли к могучему дубу, что рос неподалёку, и сели возле него. Воевода с нетерпением продолжил:

— Ну, так что ты там наколдовал? Выкладывай.

Колдун вздохнул и, не спеша, задумчиво ответил:

— Их просто так не одолеть… И хитростью не взять… Другой подход здесь нужен…

Воевода занервничал:

— Пока мы будем думать, славяне эти здесь засеют хлеб, а нас сочтут за пришлых дикарей, заблудившихся в лесу. Кумекай, чародей, — ты голова у нас.

Чародей, задумчиво глядя куда-то в пространство, заговорил:

— Я вот что думаю: для нас теперь важнее даже не стратегия Хазира, она тут полностью вся отпадает, а то, как шанс не упустить.

И он неоднозначно посмотрел на воеводу.

Воевода с нетерпением возроптал:

— Ясней давай. Нам было велено под прикрытием верховодной идеи о Боге и страждущих сюда внедриться Его святыми воинами. Теперь всё это провалилось; а жить нам надо не в лесу, сам понимаешь. Хазира бы сюда — пускай бы он сам и внедрял идеи этим непрошибаемым Славянорусам.

— Ведруссам.

— Ну, Ведруссам. Какая разница? Давай, кумекай.

— Ты меня отвлёк, — сказал колдун чуть отрешённо. — Но ладно. Я уже придумал…

Он посмотрел на оживившегося воеводу и продолжил:

— Нам важен сейчас лишь один стратегический ход: Ведун-Хранитель. Он должен быть нейтрализован. А потом… потом мы лихо окунёмся в это дело.

— И как же? — удивился воевода.

— Зря я, что ли, чародей? Я облик этого Хранителя приму…

Возникла пауза. Воевода с трепетом смотрел на колдуна.

Колдун отрешённо продолжил:

— Мне нужно лишь его увидеть… и образ в точности создать.

Воевода неуверенно, но подобострастно, словно находясь под чарами, промолвил:

— Да… Это надо пробовать…

— Тогда начнём, — твёрдо сказал колдун. — Тем более что мне сейчас важней не почести и не дары Хазира; мне это больше и не нужно.

— А что ж тебе нужно?

— Земли эти… Здесь дышится легко. Ты чуешь это, воевода?

Колдун взглянул на воеводу, тот лишь пожал плечами. Колдун опять куда-то вдаль направил отрешённый взор и, не спеша, продолжил:

— Да, похоже, здесь возможно любое чудо… Как будто в этом воздухе разлита какая-то энергия таинственная, неведомая нам… Она волшебна и легка… Но я отвлёкся.

Он посмотрел в упор на воеводу и заключил:

— Итак, с утра пораньше пойдут со мной три самых сильных воина…

Ближе к вечеру у реки Свадомир был уже не один — рядом с ним сидел светловолосый паренёк лет тринадцати. Свадомир мягко сказал ему:

— Ну вот, Родославушка, начнём дозор. Пока ты можешь подремать немного, ну а потом меня подменишь ненадолго. Вон — у куста косматого ложись, там вроде поуютней.

Паренёк по имени Родослав кивнул, прошёл к уютному кусту и прилёг возле него. В это время послышалось пение. В селении запел высокий женский голос, да так протяжно и красиво, что Свадомир заулыбался:

— Хорошо поёт… Красиво…

— Да… Это Лада Свамияра запевает, — отозвался Родослав. — Она всегда под вечер так поёт, что сны приятные приходят.

Пение подхватили другие голоса; и вот уже многоголосый хорал огласил округу своим необъятным всепроникающим действом, в котором трепетала живая певчая любовь ко всему…

Между тем в лесу иноземные воины в доспехах сидели у деревьев, подкрепляясь своей провизией. До них тоже донеслось это многоголосое песнопение. Один из воинов застыл, невольно улыбнувшись: