Александр II. Воспоминания - Юрьевская Екатерина

Звание светлейшей княгини Юрьевской, дарованное Александром II своей второй жене, имело под собой серьезные и законные основания: это имя носил митрополит Филарет, в миру Федор Никитич Юрьев. Он был боярином при дворе царя Федора Иоанновича, в конце 16-го столетия.

Выбор Александром II такого имени для жены был оправдан двумя причинами: родом супруга, восходящим к 16 веку, и родом супруги, восходящим к 12-му веку через князя Юрия Долгорукого.

Нет сомнений, что в этой женщине российское дворянство всегда будет видеть предмет любви государя, который вплоть до наших дней занимает главенствующее место в истории России, на страницах которой, посвященных его знаменитому царствованию, имя княгини будет вписано рядом с именем ее супруга.

Благодаря своему древнему и знаменитому роду княгиня, хотя и не принадлежала к монархическому классу, но занимала такое высокое положение, что Александр II считал ее равной себе во всем.

В отличие от других государей, состоящих в морганатическом браке, он публично появился с своей супругой на прогулках и обедах, куда допускались лишь высшие сановники страны. И многие среди них с удивлением замечали, что княгиня в присутствии посторонних обращается к своему мужу на ты. Но позднее, узнав, что княгиня поступала таким образом по особой воле государя, пожелавшего, чтобы она, не будучи государыней, во всех отношениях была его женой и ему ровней, они перестали удивляться.

Многочисленные депутации, являвшиеся со всех уголков империи, сменяли одна другую у подножия императорского гроба, слагая к нему венки, которые они орошали своими слезами.

Тысячи знаков соболезнования и свидетельства сочувствия прибывали со всего света.

Все инославные конфессии: католики, протестанты, мусульмане и иудеи соперничали в усердии и рвении, отправляя в своих храмах торжественные службы за упокой души почившего государя.

По ходатайству французской колонии и посольства в католической церкви доминиканцев Санкт-Петербурга была отслужена, с разрешения папы Льва XIII, торжественная служба-реквием. Такое исключительное событие, санкционированное Верховным Понтификом, является бесспорным доказательством участия всех наций и всех религий в великом всероссийском трауре.

Для участия в погребении усопшего императора в Санкт-Петербург прибыли многие государи из Германии и Англии.

Император Германии, особенно любивший своего племянника, был глубоко поражен столь трагической его гибелью и также пожелал, несмотря на ненастную погоду того времени года, прибыть в Россию, чтобы отдать последние почести Александру II; но поскольку врачи с силой воспротивились его намерению, в виду его престарелого возраста, император Вильгельм вынужден был уступить горячим настоянием своей семьи и своего сына, и императорский принц Германии принял на себя миссию заменить отца в этих скорбных обстоятельствах.

Королева Ольга Вюртембергская, сестра усопшего, не смогла приехать в Россию на похороны возлюбленного брата, вследствие расстройства здоровья.

Александр II нежно любил сестру, в память о которой назвал Ольгой первую дочь от своего морганатического брака. Эта милостивая королева, обладавшая душой нежной и чувствительной, часто бывала ангелом-утешителем для брата, особенно в последние годы его жизни. Король Вюртембергский, супруг королевы Ольги, разделял ее чувства в отношении Александра II, о котором говорил: «Это воистину достойный человек!». Оба государя питали друг к другу искренние дружеские чувства.

Иностранные государи, явившиеся тогда в Санкт-Петербург, в знак уважения к памяти почившего и к горю его вдовы, почтили своим посещением княгиню, которая по причине скорби приняла лишь немногих из них. Все государи, кроме принца Галльского и императорского принца Германии, выразили ей сочувствие в связи с ее несчастьем.

Что касается членов августейшей императорской фамилии России, то все великие князья и великие княгини поспешили отдать долг соболезнования вдове Александра II; и такой образ действий, хотя и естественный, достоин, однако, похвалы, ибо обнаруживает тонкость чувств.

Наконец, наступило воскресенье 27 марта, день, печально известный для России.

Императорская семья и придворные сановники явились в Петропавловский собор, стоящий в ограде крепости. Все присутствующие собрались там в одиннадцать часов утра. С величественной пышностью православного обряда были отслужены обедня и панихида.

По окончании богослужения император Александр III стал во главе членов императорской фамилии, равно как и иностранных государей, дабы приблизиться к гробу и обратиться к усопшему со словами последнего прощания, прежде чем проводить его в могилу.

Согласно обычаю погребения русских государей, новый император накрыл почившего императорской мантией, подбитой и отороченной горностаем; затем члены императорской семьи накрыли гроб крышкой, которая после этого была привинчена. Великие князья на руках перенесли его в погребальный склеп.

Почтенный митрополит Санкт-Петербургский произнес последние заупокойные молитвы, и усыпанный цветами прах Александра II, опущенный в могилу, стал исчезать из виду, покрываясь бросаемыми горстями земли, в то время как из всех глаз проливались обильные слезы – слезы искренней любви и вечной народной скорби.

Ах, если бы Бог дозволял смертным, покидающим эту юдоль слез и отправляющимся в небесные обители, созерцать поступки оставшихся на земле людей, великая душа Александра II, мученика, утешилась бы и даже возрадовалась при виде его народа, утопающего в слезах из-за смерти любимого государя; душа его вострепетала бы при виде столь искреннего горя, доказывающего огромную привязанность к нему русского народа, его вечную любовь и скорбь, какая воцарится вслед за его уходом во всех сердцах, волнуемых истинно русскими чувствами.

Вечный мир и небесный покой Александру II, славному государю, освободителю и мученику!

Вдова Александра II не смогла присутствовать на погребении возлюбленного супруга; в тот ужасный и мучительный для ее сердца миг, когда драгоценные останки столь любимого ею существа должны были опуститься в могильный склеп, силы оставили ее.

Окруженная своими осиротевшими детьми, погруженная в глубочайшую боль, она осталась в одиночестве и взаперти в столь богатой трогательными воспоминаниями обители, где вкусила совершенное счастье. В тот скорбный час великого отчаяния одно лишь небо стало свидетелем ее страдания и слез. Ах, как жестоки и мрачны были мысли, осаждавшие тогда ее подавленную и разбитую душу.

Через два дня после горестной церемонии погребения ее супруга, 29 марта 1881 года, ему должно было исполниться шестьдесят три года. Какой мучительный день рождения! Какая горькая печаль! Какая скорбь в душе вдовы! Какое мрачное молчание в вечной разделенности и разлуке! Сколько пролито слез о любимом, живущем теперь только в Вечности!

В тот день рождения, который мог оказаться таким счастливым, скорбящая вдова посетила могилу почившего супруга и одарила его слезами своих поздравлений. Встретившие несчастную княгиню при совершении ее печального паломничества почувствовали волнение и стеснение в сердце, увидев собственными глазами на очаровательных чертах вдовы Александра II пугающие и губительные следы перенесенных ею сильнейших и неслыханных страданий.

В тот день, 29 апреля 1881 года, достойный принц Петр Ольденбургский, родственник и близкий друг Александра II, столь глубоко пораженный его гибелью, что шесть недель спустя последовал за любимым кузеном в могилу, вознамерился засвидетельствовать вдове своего государя и друга великое участие в ее горе. Он посетил ее, желая несколько смягчить ее боль, но скорбь княгини была так велика, что ей пришлось отказаться от утешения увидеть детского товарища своего супруга. Однако принц Ольденбургский, будучи не принят вдовой Александра II, навестил трех сирот почившего императора и расцеловал их, зная, как сильна была любовь к ним их покойного отца.