Человек неведомый: Толтекский путь усиления осознания - Алексей Ксендзюк

Для начала вернемся к энергетической модели и вспомним, что всякая эмоция (как и всякая работа) — есть энергия. Она куда-то движется (у нее есть импульс), она во что-то превращается (у нее есть цель). Обычный человек — это существо эмоций, и именно эмоции определяют, тратит он энергию или сохраняет ее, излучает или поглощает. Как вы догадываетесь, самой энергии совершенно все равно, куда двигаться. Она подчиняется нашим командам, а команды человека суть команды семантические (прежде всего), команды описания мира.

Потому всякое описание, пока мы не достигли Свободы, нуждается в альтернативном описании, способном нейтрализовать пагубные последствия обыденного описания человека. Дон Хуан для этой цели предложил Кастанеде причудливое описание магов. О нем следовало бы написать отдельное исследование, но я этого делать не стану — просто потому, что описание магов самостоятельной ценности не имеет. Оно исполняет роль нейтрализатора: предлагает вместо страха смерти "смерть-советчицу", вместо чувства собственной важности — отрешенность, вместо жалости к себе — безжалостность. "Магическое описание" прекрасно справляется со своей ролью, оно все объясняет (в той мере, в какой это необходимо начинающему толтеку). Более того, оно предоставляет по-своему замечательный миф об Орле и миф о магическом отряде. Все перевернутые ценности жизни находят для себя новое — вполне комфортное — место.

А теперь задайте себе вопрос устраивает ли вас новое комфортное положением Нам нужны оппозиции (противоположности) — это понятно. Нам нужны новые смыслы и ценности. Но разве современный толтек всерьез полагает, что существует Орел, мимо которого он должен проскочить-После всех размышлений о Непостижимой Реальности, которую Кастанеда с таким пафосом назвал "темным морем осознания"? После всех признаний об относительности и исключительной прагматичности толтекский знаний?

Уверен, мы прекрасно отдаем себе отчет в дидактичности и, если хотите, психотерапевтичности сообщений Хуана Матуса (Кастанеды). Мы просто нуждаемся в модели, которая сняла бы противоречия и ограничения человеческих представлений о себе и Мире. Нам нужны оппозиции — образы-символы, которые убедительно покажут нам несущественность страха смерти, чувства собственной важности, жалости к себе. Эти образы могут быть разными. Их роль — служить нейтрализаторами.

Это — этап трансформации базальных комплексов. Мы используем идеи, концепты лишь потому, что обратиться напрямую к чувствам не способны. Человек слишком далеко ушел от фундамента собственного описания. Сегодня он способен обратиться к чувственному фону лишь при помощи глубокого аутотренинга или гипноза. Поэтому мы придумываем идеи. Если мы отказываемся от страха смерти как непродуктивного и энергоемкого образования в собственной психике, то нуждаемся в таком образе смерти, таком символе, что породит бесстрастие, свободную активность, новые возможности разрешать ситуации и при этом не тратить энергию, а сохранять ее.

Если мы хотим отказаться от чувства собственной важности, то проще всего принять идею равноценности всех вещей и явлений Мира, разговаривать с растениями, извиняться перед муравьем, думать о том, что Земля — живая, и всегда помнить, что ее огромные нужды бесконечно важнее наших маленьких потребностей. Нам непременно надо знать, что все люди имеют право быть такими, какими они стали, что "Знание не распространяется", оно "просто живет". Ведь если Знание распространяется, то каждый, не принявший его, — человек второго сорта? А эта мысль никак не может сочетаться с безупречностью толтекского воина. Вот почему дон Хуан не признавал никаких гуру, "учителей жизни" и прочих энтузиастов от духовности. Мир всегда такой, каким он и должен быть. И улитка сама переползет через дорогу, и ученик сам окажется перед Нагвалем. Никто не распространяет Знание. Это — мудрость подлинной Трансформации. Нельзя с помощью воспитания избавить учеников от базального комплекса. Это — парадокс описания. Так или иначе, последователи просто придут (и никого не спросят), а Знание будет доступно искателям, ибо таково их намерение. Но трансформант не свяжет себя с их судьбой — его задача иная.

Итак, список оппозиций составлен. Он всегда проще, чем то, от чего он отталкивается. Покой, бесстрастие, доброжелательность, неприятие — все это простые эмоции. "Смерть-советчица" или "смирение воина" — намного проще, чем длинные списки реагирований на опасности или разнообразных врагов. Тональ, вступив на путь Трансформации, упрощает себя. Ибо его Большой Мир, как бы он ни был разнообразен, — проще и однородней мира человеческого, социального, где всякий пустяк становится предметом специальных страстей и длительных переживаний.

По этой самой причине я не стану приводить здесь примеры альтернативного описания. Во-первых, они чрезвычайно субъективны, во-вторых — сводятся к ряду универсальных символов, которые ничего не скажут теоретику. А практик в таком списке не нуждается.

Единственное, что здесь важно отметить, — альтернативные символы нового описания должны стать чувствами. Как правило, идеи и символы не становятся чувственными переживаниями, и это прекрасно знают психологи-практики. Пока идея существует на рациональном уровне, она остается предметом ментальных спекуляций, и не более того. Для нашей целостной психики она, можно сказать, вовсе не существует. Ибо человек тысячелетиями манипулирует образами собственной мысли и как правило, не исходит из этого материала, когда начинает чувствовать или действовать.

Толтекские маги поступали самым простым образом — заставляли ученика принимать растительные психоделики и на этом фоне впечатывали в его сознание новые символы, обеспечив их необходимым эмоциональным аккомпанементом. Это же делали последователи йоги или дзэн, вынуждая учеников годами переживать измененные состояния сознания. Однако новые видящие могут сделать то же самое без химических агентов и без специальных медитаций. Они либо сбивают точку сборки своими нагвальскими приемами, либо вынуждают адепта к измененному реагированию, используя символьную манипуляцию. Если первый способ нам недоступен, то мы в полной мере можем использовать второй — и именно такой символьно-ментальный способ рассматривается в приведенном здесь алгоритме трансформации комплексов.

Именно на уровне символов — на уровне семантики, того поля значений, которые мы сами для себя сформулировали, связали другими значениями и ассоциациями, — возможно говорить об альтернативном описании. Список самых элементарных оппозиций отчасти уже приводился. Например: страх—бесстрашие, тревожность—покой обида—бесстрастие гордыня—смирение злоба—доброжелательность зависть—радость за всякое живое существо жалость—безжалостность.

Это даже не список, а только наброски. Проблема в том, что всякая черта личности, получая в процессе межличностных взаимодействий подкрепления и неприятия, способна вырасти в отдельную структуру. По дороге она переплетается с иными базальными комплексами, что превращает внут-риличностное пространство в почти непроходимый лес. Взять, скажем, пару противоположных качеств: "уверенный в себе — скромный, застенчивый". Она может быть простой и иметь в своем корне единственный базальный комплекс — например страх смерти или чувство собственной важности. Но эта же пара оппозиций может происходить из адской смеси импринтов и рефлексов самого разного происхождения. Конечно, последовательный перепросмотр рано или поздно препарирует эти джунгли. Я могу назвать лишь общие ориентиры, симптомы, категории и признаки — детали всегда останутся вашей личной тайной, а значит — и спецификой личного пути.

На более высоком уровне, где обитают абстракции, возникают две фундаментальные оппозиции, которые содержат в себе все: обусловленность— свобода эго— безличность

"Свобода" и "безличность" — окончательные условия психоэмоционального бытия дон-хуановского воина. То и другое подразумевает выход из социальной игры, который возможен, как считают многие, уже за пределом человеческого вида. Это "святость", это великие души (махатмы) и даже "вочеловечивание Высшей Силы" (аватары). Пессимисты полагают, что речь идет о невозможном. Т. Лири, в частности, написал: "Духовные призывы трансцендировать эго тщетны. Это существует точно так же, как и любой другой уровень сознания. Как существует карма. Мы можем лишь поставить сознание эго "в центр" и увидеть его реальное взаимодействие с остальными нашими "я". "Социальное эго" ужасно тривиально по сравнению с "атомным я", "генетическим я", но в этом и состоит великая мистификация игры в космические прятки, в которой "социальное эго" сумело завоевать такую огромную и бесполезную власть, что ему оказалось под силу отправить все остальные наши "я" в дальние уголки сознания. Так что помолимся: всемогущее эго, отпусти меня! Освободи! Всемогущее эго, разреши моим глазам видеть!"