Лучший друг - Ян Жнівень

и этого хватило: одна только улыбка на ее лице моментально насытила его, и он, в гордом одиночестве, продолжил пить свой разведенный кислым молоком отечественный чай.

Все трое, не выжидая лишнего времени, которого у них было как кот наплакал, принялись одеваться. Маша набросила на себя свою любимую куртку в шахматную клетку, старший брат пальто, а Егор приоделся в новую темно-синюю клетчатую рубашку, навесив сверху легкий шарфик и вернув клипсу на ухо. Они вышли в коридор и спустились к полной даме, уже уложившей голову на стойку. Лёша, взяв на себя инициативу, налил бутылку пива, положил ее в рюкзак и оставил около дамы их ключ-карты и пять рублей за бутылку.

Путники вышли на все еще темную улицу, на которой, что не характерно для раннего лета, пока не собиралось проглядывать из-за горизонта солнце. Лёша зашел в круглосуточный магазинчик с изрезанной суровыми ветрами стеклянной вывеской за сигаретами и вариантом карты города поменьше, чем их метровый экземпляр, уже заранее исчерченный его путями и пометками. Егор тоже зашел в магазин после него и быстро вернулся с каким-то свертком, поспешно запихивая его в рюкзак.

Развернув карту, он засунул сигарету в рот для утренней процедуры насыщения никотином и начал говорить, слегка понизив голос, опасаясь редко разгуливающих в округе армейцев:

– И что им не спится-то. Псы позорные, – возмутился Лёша и сплюнул себе под ноги.

– Ха-ха, какой ты злой, однако, – язвил Егор.

– Все, тихо! Итак, мы начинаем отсюда, – он поставил черную точку около метро, рядом с которым и стоял отель. – Нам нужно пройти семь километров за четыре часа, что можно бы было сделать без проблем, но на пути ждут блокпосты – вот они. Их два: перекресток через четыре километра и Т-образный перекресток прямо перед станцией поезда. Их мы должны обойти настолько далеко, насколько это вообще возможно, учитывая, что по бокам тоже разгуливают стайки этих гадов. Мы обойдем блокпосты и где-то за три часа доберемся до станции. Я думаю, что, кроме армейцев да шальных снарядов с севера, нам бояться нечего. Вы готовы?

– Конечно, – в унисон ответили остальные.

– Отлично. Армейцам в глаза не смотрим, а просто беседуем о всяком и ведем себя максимально естественно; спустя где-то половину километра мы уже будем их избегать, чтобы не ловить лишних вопросов. Спустя километр мы вообще не попадаемся на глаза – расстреляют на месте.

– Откуда ты все это знаешь? – поинтересовался Егор, точно знавший, что такой информации нигде нельзя было узнать, кроме как из личного опыта да из рассказов людей с опытом.

– Джо, без глупых вопросов. Просто делаем так, как я говорю. Как видишь, армии почему-то не особо выгодно предупреждать своих же граждан; черт поймешь, что у них в голове. Когда-нибудь мы это узнаем, не сомневайся.

Старший брат гордо вытянулся, распрямил затекшие плечи и выбросил окурок. Еще когда они проснулись, он успел пожалеть, что так много выпил перед сном, а теперь так вообще шел, еле противясь внутреннему шторму, который пинал его из стороны в сторону. Теперь Егор и Лёша держали путь до поезда с больными головами, поддерживаемые лишь прагматизмом Маши и минимальной осведомленностью старшего брата. И даже так Егор никак не мог найти себе места. Его чувство собственной бесполезности угнетало все сильнее, а вместе с ним всплыли и прежние переживания. Так ему пришлось идти очень долго, натягивая на лицо притворную улыбку и стараясь казаться максимально сосредоточенным, хотя почти никто, за исключением брата, не был так в себе уверен.

Все трое перешли железные пути, состоящие из семи дорог для монорельсов, обошли старый, обрубленный в трех местах вагон и направились вглубь пустынного города.

VII

Позади уже была добрая часть километра; судьба будто бы даровала им чистую и пустую дорогу, по которой они спокойно шли, преследуемые лишь крысами да скулящими псинами, не осмеливающимися и приблизиться к ним, не говоря о том, чтобы напасть. Ярко-оранжевый диск солнца уже медленно показывался из-за горизонта. За этот короткий промежуток Лёша успел неслабо обеспокоиться. Атмосфера вокруг не давала ему покоя, ведь каждый разваленный дом, обломанный монорельс, метр асфальта и детская горка – все было пустынно и тихо, что, судя по выражению его лица, казалось ему неестественным. Другие же, в свою очередь, не видели тут ничего необычного.

– Слишком просто, – протянул Лёша, даже не заметив, что обратил на себя внимание своих спутников.

– Ты что-то говоришь? – спросил Егор.

Вдруг старший брат схватил Егора за плечо и прислонил очень близко к себе, чтобы Маша их не слышала. В глазах старшего вспыхнуло синее пламя какого-то безумия.

– Я ей не доверяю, – вдруг сказал Лёша. – Мало того, что обстановка до боли тихая, а это пригород, черт его дери, так еще и она меня беспокоит.

– Черт ТЕБЯ дери, – прошипел Егор. – Что в ней может тебя смущать? Неужели она не показала себя как надежный человек? – он говорил это, четко понимая, к чему вел брат, но сам он ответить на его вопрос не мог и вдруг впал в растерянное состояние.

– В том и дело, что нет. У меня нет оснований ей доверять, а еще мы ничего не знаем о ее способностях. Помнишь случай на лестнице? Она просто взяла и растворилась! А как она так быстро добирается до дома? Почему постоянно появляется внезапно, будто из воздуха?!

– Тише ты! – Егор приложил палец к губам и покосился на девушку, обеспокоено следящую за ними поверх очков. – Черт, да она обычная студентка, которая захотела чего-то нового. Не относись ты к этому так серьезно. А ее способность быстро перемещаться это…

– Это что, мать твою!? – прошептал, брызжа слюной от ярости, Лёша. – Говори, сученок, кого ты взял с нами.

– Братан, следи за языком! – не выдержал младший и закричал: – Не знаю я, но точно уверен, что Маша нам не враг!

Эти слова он произнес нарочно громко, и девушка уже отчетливо расслышала их и выдала на лице неподдельное изумление и испуг. В этот момент Лёша отпрянул от брата и посмотрел на девушку полными надежды и волнения глазами, но потом он, словно одержимый, достал Заин из пояса на штанах и крикнул:

– Решено!

Страшно длинное дуло уперлось ей прямо в грудь, от чего у бедной девушки проступил пот на лице, глаза намокли, а изо рта начал рваться крик. Даже младший брат не ожидал такой глупости от него, молясь, чтобы Лёша ненароком не сделал что-то непоправимое. И тут у него вдруг все в глазах