Икар - Альберто Васкес-Фигероа

— Ну и что? Сейчас важно не то, как сильно ты ее любишь, а насколько она тебя любит. И если она любит тебя по-настоящему, дождется.

— Ты так думаешь?

Дик Карри пожал плечами и скорчил гримасу, показывая, что абсолютно ни в чем не уверен, поэтому Король Неба, спустя час покинув его заведение, чувствовал такую же, если не большую растерянность, чем когда входил в него.

Он отправился назад по темной тропинке, на этот раз не вполне уверенным шагом, и, остановившись на полпути, чтобы помочиться, спрашивал себя, глядя в небо, с которого словно стерли все звезды, как сложится его судьба, если он упустит возможность, которую сама же судьба ему и послала. Он никогда не выказывал себя таким пессимистом в отношении будущего, как Дик Карри, и лелеял надежду, что очень скоро жизнь вернется в нормальное русло и Соединенные Штаты вновь станут могущественной страной, где все возможно, какой они привыкли гордиться.

Они допустили серьезные промахи и позволили себе увлечься. Он и сам угодил в глупую ловушку: вложил большую часть своих денег в акции биржи, которые с каждым днем взлетали все выше и выше. Казалось, этому не будет предела, хотя уж он-то, как никто другой, должен был бы знать, что все, что взмывает слишком быстро, рано или поздно упадет.

Ему как летчику-испытателю не раз приходилось сталкиваться с тем, что аппараты, которые в чертежах казались верхом совершенства, терпели аварию. Однако то обстоятельство, что какие-то из них взорвались в воздухе или рухнули на землю, вовсе не означало, что авиация в целом обречена на неудачу.

Приходилось устранять дефекты и предпринимать новые попытки, и в глубине души он верил, что страна тоже скоро исправит те грубые ошибки, которые в одночасье привели ее к разрухе.

Тем не менее он понимал, что одно дело — страна, которой необходимо собраться с силами, чтобы выправить крен и найти людей, способных вывести ее из кризиса, и совсем другое — он, Джимми Эйнджел, которому надо выпутываться самому.

Ему уже тридцать два, а значит, скоро ему наверняка не хватит сил в руках для выполнения сложных цирковых пируэтов, перестанут срабатывать рефлексы (и тогда во время сцены воздушного боя можно будет запросто улететь в тартарары) или недостанет хладнокровия, чтобы перевозить нитроглицерин на уже отслуживших свое самолетах.

Он сознавал, что Вирджиния так и будет на него давить, а стало быть, рано или поздно ему придется согласиться осесть в какой-нибудь конторе или довольствоваться работой почтового летчика, который курсирует по одному и тому же маршруту, словно прошедший переподготовку водитель автобуса.

А тем временем гора МакКрэкена — отныне его гора — так и будет стоять где-то там, в Великой Саванне, пряча среди камней золотое и алмазное сокровище, в ожидании того дня, когда какой-нибудь настоящий мужчина наберется достаточно смелости, чтобы взобраться по отвесным стенам и в конце концов вырвать его у нее.

Тяжело дыша, он дошел до дома и, опустившись на ступеньки крыльца, сидел неподвижно, глядя в темноту.

Вскоре на пороге появилась Вирджиния и спросила грозным голосом, в котором одновременно звучал страх:

— Что с тобой?

— Я уезжаю! — хрипло ответил он. — Отправляюсь в Венесуэлу.

Дик Карри где-то за месяц с грехом пополам продал свое заведение, чтобы вложить деньги в предприятие и стать партнером Джимми Эйнджела. Тот не мог себе позволить лишних расходов, учитывая лежавшее на нем моральное обязательство оставить приличную сумму Вирджинии, чтобы она могла прожить какое-то время, ни в чем не нуждаясь.

Они надеялись, что скоро вернутся, однако прекрасно понимали, что им предстоит приключение, начало которого известно, а вот конец будет зависеть от плотности облаков, скрывающих Священную гору.

Судя по тому, что им удалось узнать, к югу от Ориноко мало что изменилось, разве что теперь они могли рассчитывать на неоценимую помощь достоверных карт, поскольку венесуэльская армия наконец-то завершила столь долгожданную топографическую съемку.

Все прочее — сельва, ветры, грозы, проливные дожди, бандиты и индейцы-людоеды — осталось на прежнем месте. Кроме того, вряд ли можно было рассчитывать на то, что где-нибудь в округе, в радиусе сотен километров, найдется нормальная заправка.

Приходилось полагаться на везение, интуицию и легендарную способность Короля Неба ориентироваться в любых условиях.

Тепуй высотой чуть больше тысячи метров, который находится в трехстах километрах южнее реки Ориноко и в пятидесяти — восточнее Карони.

Вот, собственно, и все, что им было известно.

После долгих поисков на рынке подержанных самолетов, взвесив все «за» и «против» и приняв во внимание сложные условия, в которых им придется летать, Джимми Эйнджел остановил свой выбор на «Джипси Моз» («Цыганском мотыльке»), одномоторном биплане, построенном четыре года назад Де Хэвилендом[45] и принадлежавшем нефтяной компании, которая использовала его для перевозки нитроглицерина.

Впоследствии Дик Карри переименовал его в «Цыганского клеща» из-за бесконечных проблем, которые он им доставил с тех пор, как в первый раз потерпел аварию. Однако в тот день, когда он приземлился в Спрингфилде, вид у него был то что надо, просто великолепный.

Действительно, «Джипси Моз» был изначально очень хорошо спроектирован: двигатель мощностью в сто двадцать лошадиных сил давал возможность развивать крейсерскую скорость — почти сто пятьдесят километров в час, а вместительный топливный бак несколько лет назад позволил леди Мэри Бейли[46] побить рекорд, поднявшись на высоту больше пяти тысяч метров.

Его аэродинамические, тщательно отполированные деревянные крылья, заостренный нос, изящное, но крепкое и надежное шасси и два просторных посадочных места, оборудованных удобными креслами, делали его в глазах Джимми Эйнджела идеальной машиной для предстоящей операции, поскольку, помимо прочего, он мог приземляться и взлетать в ограниченном пространстве.

И что в тот момент казалось особенно важным, его цена была им по карману.

Тем не менее, прежде чем взять курс на юг, они перебрали двигатель три раза, подталкиваемые желанием знать в нем все до мельчайших деталей, как свои пять пальцев.

Дик Карри ни разу не поднимался на борт самолета, однако как бывший автогонщик был опытным механиком, и оба компаньона хорошо понимали, что от правильной работы двигателя будет зависеть успех их операции.

Предстояло проделать шесть с лишним тысяч километров в один конец и еще столько же обратно, а это слишком много часов работы для машины, которую целых четыре года использовали на всю катушку, да вдобавок с тех пор, как покинула завод — там, в далекой Англии, — она прошла через многие руки.