Исполнение желаний - Борис Березовский

Однако мама драть его не стала. Прекрасно разобравшись в происшедшем и поняв, что подтолкнуло сына к глупому поступку, она произнесла уже знакомое: «Был бы чужой, так посмеялась!» Ну а потом, прижав его к себе, действительно, не только плакала, но и смеялась, приговаривая: «Писатель ты мой глупенький, такой почерк испортил!»

3

Партийно-государственная агитация и пропаганда в СССР, особенно в послевоенные годы, были поставлены, как надо. Не только взрослые, но даже дети знали, кто руководит страной и партией после смерти Сталина. Имя Никиты Сергеевича Хрущева было известно всем – от мала до велика. Другое дело, как относились к нему люди: любили, не любили, ненавидели, боготворили. Однако вслух об этом говорили лишь между собой, да и то только с очень близкими людьми. Страх репрессий, буквально въевшийся за прошедшие десятилетия в кожу, был еще силен, и подавляющее число советских людей жило по принципу: думаем одно, говорим другое, а делаем третье.

XX съезд КПСС, прошедший в феврале 1956 года, произвел эффект разорвавшейся бомбы. Точнее, не сам съезд, а прозвучавший на нем секретный доклад Хрущева, адресованный только членам партии, но очень быстро ставший «секретом полишинеля». Смешно, но спустя недолгий срок все основные положения доклада были известны даже детям.

Разговоры о Хрущеве, о его докладе, равно как и о будущем страны интенсивно шли на каждой кухне, в каждой гостиной, в общественном транспорте и в курилках. Не обошли эти дебаты и семью Лавровских. Помимо мамы с папой, не просто спорящих, но даже ссорящихся из-за Хрущева – мама была его поклонницей, а папа относился к нему сдержанно, – на эти темы, собираясь в кухне у Лавровских, всякий раз вели беседы и Женя с Инной Станиславовной, и Мирон Михайлович с супругой.

Кирилл не очень-то прислушивался к их разговорам о политике. Но так или иначе из серьезных разговоров взрослых он четко понял два момента: во-первых, вместе с политическими заключенными, которых, слава богу, станут отпускать на волю, из тюрем выйдут и десятки тысяч уголовников, часть из которых обязательно окажется в их городе. А во-вторых, Хрущев, конечно же, пойдет на сокращение армии, а значит, и Лавровского, и Грусмана – единственных евреев в их полку – демобилизуют в числе первых. Что делать? Где искать работу?

И все же эти важные вопросы Кирилла как-то мало волновали. Выйдут ли из тюрем уголовники, и обязательно ль окажутся в их городе – вовсе не известно. Как точно не известно и про армию: уменьшат ли ее, и отправят ли в отца запас – еще бабушка надвое сказала. Хотя, как говорила бабушка Кирилла – и он это хорошо запомнил, – «“самашедший” Хрущев все равно разгонит армию». Но все-таки серьезно он об этом не задумывался: мало ли что говорят взрослые – вечно у них всяческие страхи!

Его намного больше волновало то, к чему всегда сводились эти разговоры, – короткие рассказы-анекдоты, после которых все хохотали в голос. Подслушав несколько из них, Кирилл расстроился: он понял далеко не все. И если в ряде случаев он весело смеялся про себя, то в иных рассказах он не разбирал их смысла. И, вроде, все слова понятны, а про что – неясно.

Спросить у мамы с папой Кирилл, конечно же, не мог. Узнав, что он подслушивает, родители, во-первых, строго наказали бы его, а во-вторых, уж точно обеспечили бы надежную звукоизоляцию между комнатой и кухней. Товарищи по школе, которым он пересказал, легко запомнив, эти анекдоты, тоже не смогли помочь. Пожав плечами, они решили, что Лаврик что-то перепутал. Взрослые, конечно же, не дураки и ржать над глупостью не будут.

Кирилл Аркадьевич усмехнулся: «Сколько лет прошло, а те анекдоты помню! Это ж надо! А анекдоты, в целом, были неплохие. Недаром до сих пор в компаниях, нет-нет, да и прозвучат». И невольно рассмеялся, вновь вспомнив образцы неувядающей народной, в том числе еврейской, мудрости:

Идет Абрам, встречает Хайма – тот ведет за руль его велосипед.

– Откуда у тебя мой велосипед? – спрашивает Абрам.

– Зашел к тебе в гости, а там Сара в постели, – отвечает Хайм. – Увидела меня, и говорит: – Ах, Хайм, бери что хочешь! – Ну, я и взял велосипед.

Абрам не спит, ворочается в постели. Сара спрашивает:

– Что ты не спишь?

– Я нашему соседу, Хайму, должен сто рублей. И не могу отдать, – отвечает Абрам.

– Делов-то, – заявляет Сара, – счас уладим! – и громко стучит в стенку: – Слышишь, Хайм, – кричит она, – Абрам долг не отдаст! – И повернувшись к мужу: – Все, спи, пусть теперь он не спит!

В НКВД ранним утром раздается звонок, и чей-то голос шепчет:

– А у Рабиновича в дровах брильянты!

– Кто говорит? – спрашивает дежурный.

– Неважно.

После обеда телефон звонит уже у Сары:

– Ну что, Сара, были? – спрашивает тот же голос.

– Были, были, – отвечает Сара.

– И как? Распилили?

– И раскололи!

Перед вратами в рай и ад стоит апостол Петр, а перед ним – шеренга женщин. Петр командует:

– Кто мужу изменил хоть раз – шаг вперед! – Все делают шаг, а одна стоит.

Петр снова:

– Кто дважды мужу изменил – еще шаг! – Все делают шаг, а та же женщина стоит.

Петр в третий раз:

– Кто мужу трижды изменил – еще раз шаг вперед! – Все шагают, а она стоит.

Петр, сердито:

– Всех в ад, и глухую тоже!

Умер человек, и все члены его тела собрались на совет: кому дать пенсию?

Сердце первым взяло слово:

– Я столько крови за всю жизнь перекачало! Мне пенсию!

Легкие туда же:

– Мы столько воздуха через себя пропустили! Нам пенсию!

Желудок тоже:

– Я столько пищи переварил! Мне пенсию!

Вдруг тонкий голосок:

– Мне пенсию!

Все:

– Кто ты? Встань-ка, покажись!

– Эх, если бы я мог подняться, я бы и пенсию не просил!

Посмеявшись над самим собой, Кирилл Аркадьевич припомнил, что не менее двух лет прошло, пока он разобрался с этим последним анекдотом. А вот еврейские анекдоты подвели-таки его под монастырь.

Рассказывая их сверстникам, он и не подозревал, что будит зверя. Местное, в основном польское, население к евреям относилось плохо. И несмотря на то, что эти анекдоты вроде бы высмеивали евреев, Кирилл предстал в глазах польских ребят-одноклассников чуть ли не апологетом еврейства. Один из мальчиков – Збышек Полятковский – прямо заявил ему в присутствии других ребят, что всех евреев надо уничтожить.

– За что?! – Кирилл опешил.

– А за то, что вы, жиды, Христа распяли!

– Так сам Иисус Христос ведь был евреем! Я точно знаю, мне дедушка сказал! – от возмущения Кирилл буквально задохнулся.

– Все это враки! – зло возразил Збышек. – Не мог Христос быть евреем! А вот я точно знаю, мне тоже дедушка сказал, что жиды на Пасху убивают христианских младенцев и на их крови пекут свою мацу. И ты – жид – тоже эту мацу ешь!

Что было дальше, Кирилл Аркадьевич помнил плохо. Точнее, помнил, что была драка, и в этой драке он как будто даже одержал победу. Во всяком случае, с криком «фашист!» он сбросил Збышека со школьной лестницы, и тот расшибся не на шутку. Его родители, узнав о подоплеке драки, пришли к родителям Кирилла просить прощения за сына, пообещав растолковать и Збышеку, и его деду основы интернационализма. Но папа с мамой, приняв извинения, и не подумали им верить. А папа вечером даже провел с Кириллом разъяснительную беседу:

– Пойми, сынок, – сказал он, – мы живем в непростом месте и в непростое время. Вся Западная Белоруссия вошла в состав нашей страны совсем недавно – только за два года до войны. К тому же люди, здесь живущие, три года были в оккупации, под немцами. И многое советское им непонятно. Фашисты ненавидели евреев и убивали их, как коммунистов. Ты это знаешь. Но это не значит, что все, кто не любит евреев, – фашисты. То, что подрался, – молодец! За правду надо всегда драться. А вот кричать «фашист» – не стоило.

– Но, папа, Збышек же действительно фашист!

– Дурак он, а не фашист! Глупостей наслушался и повторяет, сам не зная что.

– А Христа правда евреи распяли? И за это теперь нас не любят?

– Ох, Кирилл! – папа даже привстал. – Никакого Христа вовсе не было! Все это сказочка, и называется она библейской легендой. И в этой сказочке все достаточно просто. Христос родился в Палестине – значит, был евреем. Он пришел в столицу Палестины – Иерусалим – и стал там проповедовать свое учение – христианство. Это многим не понравилось – особенно богатым. Ну, например, он, по легенде, выгнал торгашей из храма. А те нажаловались на него римлянам, которые тогда и управляли Палестиной. Ну, и наврали, сказав, что Христос призывает поднять против римлян восстание. И тогда римляне Христа судили, и приговорили к распятию на кресте. Римские солдаты его и распяли, к радости богатых евреев и к огорчению бедных. Ну, а потом, по легенде, Иисус Христос воскрес и поднялся к Богу на небо. Так что подумай: кто Христа распял – римляне или евреи?