Установление и Империя - Айзек Азимов

которая предсказывает путь Установления, основана не на личном героизме, как вы, кажется,

полагаете, а на социальных и экономических тенденциях истории. Разве мы успешно не миновали

уже четыре кризиса?

– Превосходительство, именно так. И все же Селдоновская наука была известна одному

Селдону. Мы же не имели ничего, кроме веры. При первых трех кризисах, как меня заботливо учили,

Установление возглавлялось мудрыми лидерами, предвидевшими природу кризисов и

предпринимавшими необходимые предосторожности. В противном случае – кто знает, как бы все

обернулось?

– Да, капитан, но вы умалчиваете о четвертом кризисе. Полно, капитан, тогда у нас не было

лидера, достойного этого имени, и мы столкнулись с сильнейшим противником, серьезнейшим

вооружением, наиболее могучей силой из всех. И все же мы победили – благодаря исторической

неизбежности.

– Превосходительство, это правда. Но упомянутая вами история стала неизбежной только

после того, как мы отчаянно сражались больше года. Неизбежная победа, одержанная нами, обошлась

нам в полтысячи кораблей и полмиллиона человек. Превосходительство, план Селдона помогает тем,

кто сам себе помогает.

Мэр Индбур нахмурился, почувствовав внезапную усталость от демонстрации своего

терпения. Он ощутил, что снисходительность ошибочна, ибо она принимается за разрешение

дискутировать вечно; вдаваться в споры; погрязать в диалектике. Он натянуто произнес:

– Тем не менее, капитан, Селдон гарантирует победу над военными диктаторами, и я не могу в

эти сложные времена потворствовать распылению усилий. Эти Купцы, которых вы оставили в покое,

порождены Установлением. Война с ними была бы гражданской войной. Селдоновский план не дает

нам здесь никаких гарантий – поскольку и мы, и они есть Установление. Поэтому они должны быть

обузданы. У вас есть ваш приказ.

– Превосходительство…

– Вам не было задано вопроса, капитан. Вы имеете приказ. Вы должны ему повиноваться.

Дальнейшие споры любого рода со мной или с теми, кто меня представляет, будут рассматриваться

как измена. Вы прощены.

Капитан Хэн Притчер еще раз преклонил колено и, неспешно пятясь, удалился.

Мэр Индбур, третий мэр, носящий это имя и второй – по праву рождения в истории

Установления, восстановил свое душевное равновесие и взял следующий лист бумаги из аккуратной

стопки по левую руку. То был отчет о сбережении фондов путем сокращения количества каймы из

пенометалла на униформе полицейских сил. Мэр Индбур вычеркнул лишнюю запятую, исправил

ошибку в правописании, сделал три пометки на полях и положил лист в аккуратную стопку по правую

руку. Он взял очередной лист из аккуратной стопки по левую руку…

Вернувшись в казармы, капитан Хэн Притчер из Информации обнаружил ожидавшую его

Персональную Капсулу. Она содержала инструкции, сжато изложенные и подчеркнутые красным, с

приложенной поперек печатью "СРОЧНО", и подписанные инициалом в виде аккуратно выведенного

заглавного "И".

Капитан Хэн Притчер самым строгим приказом отсылался на мятежную планету, именуемую

Хэйвен.

Капитан Хэн Притчер, находясь в одиночестве на своем одноместном быстроходном корабле,

спокойно и не торопясь взял курс на Калган. В эту ночь он спал сном удачливого и упрямого

человека.

13. Лейтенант и клоун

Если на расстоянии семи тысяч парсеков падение Калгана под ударами Муловых полчищ

породило отклики, возбудившие любопытство старого Купца, опасения упрямого капитана и

беспокойство мелочного мэра, то в жителях самого Калгана оно ничего не пробудило и ничем их

потревожило. То был неизменный урок человечеству – удаленность во времени, равно как и в

пространстве, придает зрению остроту. Нигде, кстати, не отмечалось, что урок этот когда-либо был

усвоен должным образом.

Калган был Калганом. Он единственный во всем этом квадранте Галактики как будто не ведал,

что Империя рухнула, что Станнеллы уже не у власти, что величие удалилось, а покой исчез.

Калган был прекрасной планетой. В раскрошившемся здании человечества он сохранил свою

цельность, оставшись поставщиком удовольствий, покупателем золота и продавцом досуга.

Он избежал наиболее тяжелых превратностей истории, ибо какой завоеватель смог бы

разрушить или хотя бы нанести серьезный ущерб миру, ломящемуся от такого количества денег – ведь

именно за деньги покупается покой.

И все же даже Калган сделался в конце концов штаб-квартирой военного диктатора, и жизнь

его стала закаляться в горниле неотложных военных нужд.

Его мирные джунгли, его красиво вылепленные берега и его чарующие города заполнились

эхом маршей импортированных наемников и завербованных граждан. Планеты, составлявшие его

владения, были вооружены, и деньги его впервые в истории оказались вложены в боевые корабли, а

не в подкупы. Его правитель, без сомнения, доказал, что он не только намеревается защищать свое, но

и жаждет отнять чужое.

Он был одним из сильных людей Галактики, творцом войны и мира, строителем империи,

основателем династии.

И некто со смехотворным прозвищем "Мул" захватил его, и его вооружения, и ростки его

империи – и все это без единого сражения.

Так что Калган стал прежним, и его одетые в униформу граждане поспешили вернуться к

былой жизни, а иноземные профессионалы войны охотно влились в отряды новоприбывших

завоевателей.

Снова, как и всегда, организовывались детально продуманные, роскошные, никогда не

сопровождавшиеся человеческими жертвами охотничьи экспедиции за культивируемой фауной

джунглей, и воздушные преследования птиц на гоночных флайерах, фатальные только для самих

Огромных Птиц.

В городах беглецы со всех концов Галактики могли выбирать из разнообразных развлечений

те, что соответствовали возможностям их кошелька: от воздушных дворцов зрелищ и фантазии,

открывавших свои двери любому обладателю полукредитки, до незаметных, тайных притонов, доступ

куда получали только самые богатые.

В громадном потоке туристов Торан и Бейта значили меньше, чем капля в море. Они

зарегистрировали свой корабль в огромном общем ангаре на Восточном Полуострове и перелетели к

излюбленному месту отдыха для среднего класса – Внутреннему Морю, где развлечения были еще в

рамках законности и даже пристойности, а толпы находились еще в пределах выносимости.

Для защиты от света Бейта носила темные очки, а от жары – тонкое белое платье. Обхватив