Дураки умирают первыми - Вадим Панов

Позже, шагая к метро, она призадумалась: а почему реставратор не заинтересовался, что послужило причиной их встречи? Ни единого вопроса не задал. Что-то старик недоговаривал, о чём-то умалчивал, но не ей его винить, сама занималась тем же — умалчивала.

Или…

Или Мальцев опасался того же, что и Света, — прослыть умалишённым?

Машина сломалась без каких-либо предварительных симптомов, без стуков, скрипов и прочих посторонних звуков, без перебоев в работе двигателя. Просто ехала, и вдруг двигатель прекратил работать. Колонки смолкли, перестав радовать Торнадо очередным шедевром русского шансона, на приборном щитке погасли все индикаторы, а стрелки упали на ноль.

В наступившей тишине «Опель» некоторое время продолжал катить по инерции, постепенно замедляясь, Торнадо притёрся к обочине и остановился. Тормоза, как выяснилось, пока работали.

Без особой надежды он покрутил туда-сюда ключ в замке зажигания. Бесполезно: стартёр никак себя не проявил и приборный щиток остался мёртвым.

Вот ведь незадача…

Торнадо всегда, вернее, с тех пор, как наворовал достаточно, чтобы не интересоваться детищами отечественного автопрома, покупал «немцев», уверенный, что их владельцам подобные заморочки не грозят. Ошибался…

И ведь почти добрался — до белого здания с приметной красной крышей, покрытой новеньким ондулином, ехать примерно милю, максимум — полторы. Это по дороге, а по прямой, через поле, — меньше мили.

Под красной ондулиновой крышей находилась конюшня, принадлежащая Славику Чернецову, когда-то, в далёкие школьные годы, близкому другу Торнадо, а сейчас просто хорошему знакомому — очень уж разошлись их жизненные пути. Славик, по мнению бывшего друга, был человеком не от мира сего, и это, если выражаться максимально политкорректно. А если грубо, но правдиво — был дураком. В день своего тридцатилетия он, видите ли, решил, что не хочет заниматься унаследованным от отца бизнесом. Душа не лежит. Жаль, видите ли, проводить в офисе лучшие годы жизни, и следует его продать. Бизнес ему достался не олигархического размаха, но отлаженный, доходный, и Славик выручил за него неплохие деньги. И городскую квартиру продал, весьма и весьма приличную квартиру, по мнению Торнадо, который знал толк в элитной недвижимости. Взамен Чернецов купил разорившуюся ферму в Гатчинском районе, к которой прилагался приличный надел земли, а ещё больший арендовал. Пытаться что-либо вырастить на скудных здешних глинозёмах Славик не планировал: построил конюшню, кузницу, полностью переделал фермерский дом, так, что теперь тот напоминал средневековый рыцарский замок в миниатюре, и превратил бывшую ферму в центр притяжения для ролевиков, реконструкторов, толкиенистов и прочей чокнутой публики. То у них тут рыцарский турнир, то фэнтези-ролёвка, то ещё хрень какая-нибудь…

Птицы, как известно, сбиваются в стаи, рыбы — в косяки, и дураки, как не раз замечал Торнадо, тоже тянутся друг к другу. Природу не обманешь.

Чем закончится эпопея Славика, Торнадо не сомневался: через пару лет дурак Чернецов окончательно промотает отцовские денежки и останется с голой задницей. А его чокнутые приятели найдут себе другую Мекку.

Но дурак он или нет, а в мечах разбирается, если чего-то о них не знает, то и никто не знает. Причём не просто теоретик, нахватавшийся вершков в Интернете: сам за милую душу скуёт хоть рыцарский двуручник, хоть римский гладиус.

Торнадо надеялся, что и с его трофеем Славик разберётся. И вот как всё обернулось — застрял на тянувшейся в полях дороге, не доехав самую малость.

Причём с самого начала дело не заладилось: навигатор указал Торнадо неправильный поворот, и в результате он забрался в какую-то совсем уж дикую глушь, на грунтовку, тонущую в весенних лужах. Пришлось созваниваться с Чернецовым, причём связь была паршивая, самая граница зоны приёма, слышно через два слова на третье, и Торнадо с огромным трудом расслышал, как подъехать к владениям Славика с другой стороны.

Поехал, да не доехал…

Он нехотя выбрался из салона и поднял капот. Заглянул без малейшей надежды найти неполадку и тем более её исправить, поскольку автомеханик из него был, как часовой мастер из блондинки. Для порядка: если сломалась машина, надлежит заглянуть под капот.

Двигатель был на месте. И это всё, что сумел диагностировать Торнадо.

Что теперь? Прогуляться остаток пути пешком?

Идея не вдохновляла… Место пустынное, бросать машину без пригляда — не вариант. Футляр с мечом опять же… Тащиться с ним через поля Торнадо не хотел, а оставить в салоне рискованно.

Вызвать эвакуатор? Тогда поездка и разговор отложатся на неопределённый срок, а он уже настроился разрешить сегодня все непонятки.

Торнадо достал телефон, повторил последний вызов — вдруг Чернецов отбуксирует его в свои волшебные владения? — но не сложилось. Дозвониться удалось, а поговорить — нет. Сквозь шумы прорывались даже не отдельные слова — обрывки, ошмётки. Отчаявшись растолковать суть проблемы, Торнадо дал отбой и послал луч ненависти и поноса сотовому оператору, экономящему на ретрансляторах в сельской местности. У Славика-то с этим всё в порядке: когда Торнадо звонил ему из города, слышимость оказалась отличной.

Придётся выбираться своими силами. Найти кого-нибудь, кто за малую мзду или просто из водительской солидарности отбуксирует машину на пару миль.

Легко сказать. Асфальт на дороге лежал хоть и плохонький, изобилующий выбоинами и трещинами, но на интенсивности движения это никак не сказывалось: что на болотистой грунтовке, что здесь «Опель» красовался в гордом одиночестве. Торнадо бросил взгляд вперёд: ни легковушки, ни грузовика, ни трактора. Посмотрел назад — там дорога переваливала через невысокий холм и открывалась взгляду на протяжении полутора сотен ярдов, не более. Тоже пусто.

Маразм какой-то. Зачем прокладывать дороги, если по ним никто не ездит?

Торнадо не удивлялся бы пустынности и полному отсутствию транспорта, если бы мог увидеть, что происходит в трёх милях к западу, где ставшая для него ловушкой дорога выходила на Киевское шоссе.

Там, прямо посередине проезжей части, совсем недавно был установлен знак, известный в народе как «кирпич», а в ПДД — как «Въезд запрещён». Под знаком — жёлтая табличка с надписью «Объезд» и указующей стрелочкой.

А чтобы иные водители, склонные правила игнорировать, знак не объехали, неподалёку маячил наряд дорожной полиции: двое патрульных и мотоцикл.

Полицейские, оба невысокие и коротконогие, откровенно скучали, поскольку поводов помахать полосатыми палочками не находилось: готовые к повороту водители, едва узрев наряд, мгновенно преисполнялись почтения к правилам и законопослушно отправлялись в объезд.

Точно такая же картина — знак, табличка, мотоцикл и двое патрульных — наблюдалась к северо-востоку от Торнадо, где тянувшаяся среди полей дорога пересекалась с трассой Тосно — Гатчина.

Свернувшаяся серебряная змейка лежала в чёрной чашечке весов и делала вид, что она — самое обычное кольцо и в мыслях не имеет произвольно покидать руку хозяйки, а затем загадочным образом возвращаться. С пальца змейка снялась совершенно свободно.

Оценщик нажимал на клавиши калькулятора, бормотал под нос что-то неразборчивое, потом выдал вердикт:

— Пробы нет, но серебро настоящее. Кустарная работа, не фабричная.

— Оно старинное?

— Девушка, не смешите. — Оценщик издал каркающий звук, видимо, означающий гомерический хохот. — Если его сделали раньше, чем месяц назад, я съем свою шляпу. На ваших глазах, без гарнира и специй. Короче, двести восемьдесят, исключительно за вес. Сдавать будете?

Змейка блеснула красным глазом. Аляповатая. Небрежная. И какая-то злая.

Змейка психа.

— Вы сказали триста?

Старик ещё раз глянул на свои записи, прищурился и мотнул головой:

— Пройдите в кассу.

Три сотни на дороге не валяются, особенно теперь, когда бумажник остался у полицейских. Занимать, конечно, придётся, но не сразу.

Оставшаяся у оценщика змейка вновь сверкнула глазками.

«Прощай, зверушка, видеть тебя не могу».

Выйдя из «Жемчуга», Света пошла к себе. Весёлая, довольная и всё для себя решившая: жизнь налаживается. Официальный выходной следует использовать так, чтобы не было мучительно стыдно за утреннюю встречу с полицией. За Кирюшей надо отправляться лишь через два с лишним часа, и она проведёт их дома. Отдохнёт, перекрасит ногти — давно собиралась. А завтра… завтра они с Кирюшей отправятся в музей. Он давно просил показать ему…

Но едва Света свернула к своему подъезду, как её хорошее настроение слегка испортилось под гнётом странного ощущения приближающихся неприятностей…

«Снова полиция?»

Нет, не полиция — хуже.