Сжигая за собой мосты - Татьяна Полякова

Выражение его лица мгновенно изменилось, вдруг став серьезным, он все-таки сделал шаг и что-то шепнул на ухо идущей рядом Музе. Та перевела взгляд на меня и махнула мне рукой:

– Жанна, подойди, пожалуйста.

Я не спеша приблизилась, на его лице вновь появилась улыбка, но теперь в глазах сквозила едва заметная настороженность.

– Это дочь Александра Ивановича, – представила меня Муза.

– Максим Вершинин, – сказал он, я держала руки за спиной, что вызвало у него усмешку. – Можно просто Макс, – продолжил он, – если вам так больше нравится. Мы приятельствовали с вашим отцом, он много о вас рассказывал.

– Жаловался на мой характер? – в свою очередь, усмехнулась я.

– Ничего подобного. Он вами гордился. Я его прекрасно понимаю.

Мы наконец вошли в зал. Муза, улучив момент, шепнула мне:

– Присматривай за нашей дурой, кажется, у нее любовь с первого взгляда, ума не хватает сообразить, что этот кусок ей не по зубам.

Гости рассаживались в соответствии с табличками возле приборов. Я была почти уверена, что Вершинин сядет рядом с мачехой, но, как видно, она решила соблюдать приличия. С видом королевы Муза опустилась на стул, мое место было слева от нее. Янкино справа, рядом с ней села Зинаида, а потом уже Макс.

Примерно через час я поняла, что Муза не язвила, по обыкновению, и в своем прогнозе насчет любви с первого взгляда, пожалуй, не ошиблась. Янка сидела тихая, похожая на испуганную птичку, и то и дело робко смотрела на Максима. Стоило ему посмотреть в ее сторону, как Яна мгновенно заливалась краской, торопливо отводила взгляд, но он тут же возвращался к нему, наверное, потому, что справиться с собой она была не в силах. Подозреваю, что день рождения вовсе не отпечатался в ее памяти, только эта боязнь и навязчивое желание видеть его лицо. Надо отдать Максу должное: он вел себя образцово, смотрел на нее с нежностью, а говорил просто, по-товарищески, несколько раз сделал ей комплимент и вообще всячески давал понять: это ее праздник, и она здесь королева бала. Я была ему благодарна за это и простила и его насмешливый взгляд, и вздернутый подбородок, и твердую уверенность в том, что ему сам черт не брат.

Несколько раз наши взгляды встречались, его глаза мне не нравились. Я бы предпочла увидеть в них насмешку, но Макс взирал серьезно, точно оценивая или прицениваясь, его взгляд рождал во мне непрошеное волнение, казалось, он всерьез намеревался заглянуть мне в душу. Я смотрела ему прямо в глаза, без напускного равнодушия, но спокойно. Презрительные усмешки он мог счесть кокетством и началом некой игры, в этом смысле они ничем не лучше тех откровенных, жадных взглядов, которые бросали на него женщины за столом. Мне не хотелось уподобляться им. Я надеялась, он понял: признавая его достоинства, я преспокойно обойдусь без его внимания, просто еще один красивый мужчина в моей жизни, вот и все. Но, конечно, я не могла не понимать: он произвел-таки на меня впечатление, я слишком много думаю о нем, слишком приглядываюсь, пытаясь выискать в нем недостатки, чтобы, презрительно фыркнув, решить – он ничуть не лучше других. Я была весьма озабочена тем, как выгляжу в его глазах, слишком усердно следила за своей речью, за своими взглядами, так что мне стало ясно: судя по затраченной на все это энергии, и речи быть не может о равнодушии.

Я вдруг испугалась: что, если он поймет это? И уже не знала, как вести себя; может, замкнуться, затихнуть, стать незаметной? Но эти мысли не так занимали меня, как поведение Янки. Муза бросала в ее сторону такие взгляды, от которых сестру давно должно было покоробить, но все дело в том, что Яна их даже не замечала. Боюсь, в тот момент она пребывала в каком-то своем мире, который ничего общего с реальностью не имел. И я не знала, бояться за нее или завидовать, такой доверчивой, откровенной она была. У нее не хватало ни осторожности, ни опыта скрыть свои чувства, и, конечно, я боялась за нее, потому что понимала: Муза права, этот тип ей не по зубам. К осознанию этого примешивалась досада, потому что я подозревала: не только ей, но и мне тоже. Но Янка не думала об этом, не рассуждала. Она просто отдалась своим чувствам, чего не умела делать я, наверное, оттого и завидовала ей.

– Можно пригласить тебя танцевать? – спросил ее Макс.

Янка кивнула, поднялась из-за стола, и лицо ее сияло от счастья так откровенно, так радостно, что все гости, провожая их взглядами, вдруг улыбнулись с легкой грустью, как будто все испытывали те же чувства, что и я. Хотя, может, так и было? И вновь я была благодарна Максу за то, как он держал себя с Яной – почтительно, нежно, с едва заметной дистанцией, давая понять, что он видит в ней красивую девушку, которая ему очень симпатична. В его словах, взглядах, жестах не было и намека на охотника, который почуял очередную жертву, впрочем, вряд ли она могла возбудить его охотничий инстинкт.

В общем, я не имела никаких претензий к Максу, но, несмотря на это, он меня очень раздражал, может, потому, что я все-таки больше завидовала сестре, чем беспокоилась за нее?

Выпито было уже достаточно, и гости теперь в основном танцевали. На этот раз Максим пригласил Музу, и я была вынуждена признать, что они очень красивая пара. Не одна я так думала, хитрые улыбки блуждали по лицам друзей и недругов, а Янка сидела совершенно потерянная. Но Макс вернулся, сказал ей что-то смешное, и она вновь ожила. Муза, кажется, осталась весьма довольна произведенным эффектом, она даже не стала язвить, когда ее подруга потащила Максима танцевать, отнесясь к этому вполне благосклонно.

Я вдруг решила, что он, в сущности, неплохой парень, который никого не желает обидеть, и тут неплохой парень возник рядом со мной.

– Можно? – спросил он с легким сомнением, точно не был уверен, что я пойду с ним танцевать.

– Конечно, – ответила я, поднимаясь со стула. Я решила перенять его тактику: доброжелательность, товарищеский тон, точно мы старые приятели и делить нам нечего. Впрочем, нам и вправду нечего было делить, к счастью или к сожалению.

– У вас очень милая сестра, – сообщил он, думаю, просто не зная, с чего начать разговор, а я охотно поддержала тему, рассказала про наши детские проделки, про то, как я скучала без нее.

Моя словоохотливость вроде бы его удивила, он приглядывался ко мне, словно подозревая подвох, и вместе с тем чувствовалось: он очень рад, что мы болтаем, вот так, запросто, словно он вовсе не рассчитывал на это. Странно, почему Макс решил, что я должна принять его в штыки? У меня не было времени подумать над этим.

– Вы живете в Италии? – спросил он.

– Да.

– Ваш отец мне рассказывал.