Подвиги Геракла - Агата Кристи

Что может один-единственный мужчина поделать с четырьмя девушками? — красноречиво всплеснула руками леди Кармайкл.

— И в самом деле — что? — подал реплику Пуаро, и леди продолжала:

— Он мне рассказывал, что у него в полку дисциплина была железная, но с девочками это не проходит. В мое время все было по-другому. Полковник Сэндис, помнится, был таким солдафоном, что его бедным дочерям…

(Последовал долгий экскурс в испытания, выпавшие на долю девиц Сэндис, а также подруг юности леди Кармайкл.) Поймите меня правильно, — сказала леди Кармайкл, возвращаясь к семейству генерала, — я не имею ничего против его дочерей, они очень славные. Просто чересчур озорны и подчас заводят нежелательные знакомства. Раньше у нас такого не бывало, а теперь то и дело появляются просто сомнительные личности! От прежнего дворянского духа ничего не осталось, теперь все решают деньги, деньги и еще раз деньги. А уж что только об этих личностях не рассказывают! Как вы сказали? Энтони Хокер? Да, я его знаю.

Мягко говоря, малоприятный молодой человек, но денег у него, по всей видимости, куры не клюют. Приезжает сюда охотиться и устраивает вечеринки — с размахом, но уж очень и очень странные.., если, конечно, верить всему, что о них говорят. Но я предпочитаю пропускать это все мимо ушей, потому что люди слишком злы. Они всегда готовы предполагать самое худшее. Мне вот недавно кто-то сказал, что все молодые девушки от природы склонны к алкоголю, и мне это огульное обвинение совсем не понравилось. Да и кричать о наркотиках при виде любого человека со странностями не менее глупо. Взять ту же миссис Ларкин. Хотя я ее и недолюбливаю, но убеждена, что она просто очень рассеянная, поэтому у нее такой отрешенный вид. Она близкая подруга вашего Энтони Хокера и, наверное, поэтому терпеть не может девиц Грант — говорит, что они готовы мужчину живьем проглотить. Что ж, они, конечно, не прочь пофлиртовать, почему бы и нет? Это же так естественно. Все они, кстати, весьма хорошенькие.

Пуаро успел вставить вопрос.

— Миссис Ларкин? Послушайте, о ней не меня надо спрашивать. Как вообще сегодня можно сказать, кто есть кто? Говорят, она хорошо ездит верхом и сорит деньгами.

У ее мужа было какое-то дело в Лондоне. Он умер, так что она вдова. Она здесь не так давно, появилась сразу после Грантов. Я всегда считала ее…

Тут леди Кармайкл осеклась и замерла с открытым ртом, а глаза у нее чуть не вылезли из орбит. Наклонившись вперед, она игриво стукнула Пуаро по костяшкам пальцев ножом для разрезания книг, который держала в руке. Тот едва не взвыл от боли.

— Ну конечно! — восторженно воскликнула достойная леди. — Так вот почему вы здесь! Ах вы, гадкий обманщик, я требую рассказать мне все без утайки!

— Но что я должен вам рассказать?

Шаловливая леди вновь взмахнула ножичком, но на этот раз Пуаро успел убрать руку.

— Хватит морочить мне голову, Пуаро! Я же вижу, как у вас подергиваются усы. Вас явно привело сюда расследование какого-то преступления, и вы бесстыдно выуживаете у меня нужные вам сведения! Неужто это убийство? Кто у нас в последнее время умер? Только старая Луиза Гилмор, а ей было восемьдесят пять, и вдобавок она страдала от водянки. Вряд ли дело в ней. Бедный Лео Стэвертон сломал шею на охоте и теперь лежит в гипсе — тоже не то.

Наверное, это все-таки не убийство, а жаль. Крупных краж драгоценностей я в последнее время тоже что-то не припомню… Может быть, вы просто кого-то выслеживаете?

Неужто Берил Ларкин отравила мужа, а ее рассеянность — следствие постоянных угрызений совести?

— Сударыня, — воскликнул Пуаро, — помилосердствуйте!

— И не подумаю. Вы здесь оказались неспроста, Пуаро.

— Сударыня, знакома вам античная культура?

— При чем тут античная культура?

— А вот при чем. Я следую примеру своего великого предшественника Геракла. Один из его подвигов — укрощение кобылиц Диомеда.

— Только не говорите мне, что вы приехали к нам сюда объезжать лошадей — в вашем-то возрасте и в ваших всегдашних лакированных ботинках! Думаю, вы и в седле-то никогда не сидели!

— Кобылицы — это символ, сударыня. Они были дикими и питались человечиной.

— Какая мерзость! Древние греки и римляне никогда не вызывали у меня особых симпатий. Не понимаю, почему священнослужители так любят цитировать древних: во-первых, невозможно понять, что они имеют в виду, во-вторых, сам предмет никак не вяжется с церковью.

Сплошное кровосмешение и все эти совсем раздетые статуи — я-то против них ничего не имею, но вы же знаете этих священников: их возмущает даже то, что девушки приходят в церковь без чулок… Минуточку, о чем это я говорила?

— Трудно сказать.

— Так вы, негодник, не желаете признаваться? Ну убила миссис Ларкин своего мужа или нет? А может быть, Энтони Хокер и есть бристольский убийца собственной персоной[48]?

Леди Кармайкл с надеждой взглянула на Пуаро, но его лицо оставалось непроницаемым.

— Может быть, вы ищете фальшивомонетчиков? — рассуждала леди Кармайкл. — Я на днях встретила миссис Ларкин в банке, так она на моих глазах получала пятьдесят фунтов. Мне сразу показалось, что это чересчур. Хотя нет, если бы она была фальшивомонетчицей, все должно бы было быть наоборот — она бы вкладывала деньги, так ведь?

Послушайте, Пуаро, если вы будете вот так сидеть, нахохлившись, и молчать, я запущу в вас чем-нибудь тяжелым.

— Имейте терпение, — взмолился Пуаро.

«Эшли Лодж», обиталище генерала Гранта, не отличалось большими размерами. Дом стоял на склоне холма, при нем были отличные конюшни и беспорядочно раскинувшийся заброшенный сад.

Внутреннее убранство дома агент по продаже недвижимости описал бы словами «полностью обставленный». Будды в позе лотоса взирали на посетителя из всех щелей, на полу громоздились медные бенаресские подносы и столики. Процессии слоников украшали каминные доски, а на стенах висели замысловатые бронзовые безделушки.

Посреди этого индийского великолепия восседал в большом ветхом кресле генерал Грант. Его забинтованная нога покоилась на стуле.

— Подагра, — объяснил он. — Никогда не страдали от подагры, мистер.., э-э… Пуаро? Ощущение не из приятных. А все мой отец. Он, а до него мой дед, только и делали, что пили портвейн, а я расплачиваюсь. Выпить хотите? Сделайте одолжение, позвоните в колокольчик.

Где там мой оболтус?

Вскоре пожаловал слуга в тюрбане. Генерал Грант назвал его Абдулом и велел принести виски с содовой. Когда приказ был выполнен, он налил гостю столь щедрую порцию, что тот запротестовал.

— К сожалению, не могу составить вам компанию, мистер Пуаро. — Генерал с грустью поглядел на графин. — Мой лекарь говорит, что виски для меня яд. Хотя, что он понимает… Все доктора невежды. Только и умеют, что удовольствие от жизни портить. Так и норовят отнять у человека нормальную еду и посадить его на что-нибудь, вроде кашки да паровой рыбы. Это же додуматься надо: рыба на пару!

В гневе генерал нечаянно пошевелил ногой и тут же взревел от боли, после чего последовал залп ругательств.

Он тут же извинился за несдержанность.

— Я теперь как медведь с болячкой в ухе. Во время приступа мои девчонки обходят меня за милю. Не думайте, что я их осуждаю. Я слышал, вы с одной из них встречались.

— Да, имел удовольствие. А сколько у вас дочерей?

— Четыре, — мрачно ответил генерал, — и ни одного парня. Четыре девицы — тут поневоле задумаешься, особенно в наше время.

— Они наверняка все очаровательны?

— Что есть, то есть. Только вот никак не могу понять, чего им, собственно, надо. В наше время за девицами не уследишь. Дисциплины нет, кругом одна расхлябанность.

Что тут поделаешь? Не сажать же их под замок…

— Слышал, что у них здесь много друзей.

— Есть тут старые выдры, которые их недолюбливают, — сказал генерал. — А сами-то? Волчицы в овечьей шкуре. Чуть зазеваешься — пиши пропало. Одна из этих вдовушек чуть меня не стреножила. Завела манеру являться сюда и мурлыкать: «Ах, генерал, вы, должно быть, прожили такую интересную жизнь!» — Генерал подмигнул, — Слишком уж очевидно было, чего ей надо. А в общем-то, мистер Пуаро, жизнь здесь не хуже, чем в других местах, только вот, на мой вкус, чересчур бурная и шумная. Я любил деревню, когда она была деревней, без всяких там автомобилей, джазов и этого проклятого радио. У меня в доме его никогда не будет, и мои девицы это знают. Может человек хоть где-нибудь побыть в покое?

Пуаро незаметно навел разговор на Энтони Хокера.

— Хокер? Не знаю такого Хотя нет, вспомнил. Мерзкий такой малый, у него еще глаза близко посажены. Никогда не верил людям, которые прячут взгляд.

— Он, кажется, друг вашей дочери Шилы?

— Шилы? Не знал. Они мне ничего не рассказывали. — Густые брови генерала сошлись к переносице, и глаза, ярко-голубые на красном лице, проницательно глянули на Пуаро — Слушайте, мистер Пуаро, в чем дело? Может, объясните, что вам от меня нужно?