Сумасшедшая принцесса - Татьяна Устименко

– Ну что, сосунок, – издевалась тварь, – вскоре мы проверим качество твоих кишок.

Мальчик молчал, стараясь сохранить дыхание. Он еле успевал проследить глазами за движениями мертвых рук, совершавших такие стремительные выпады, что сами контуры клинка сливались в одну свистящую сверкающую линию. А линия эта несла неумолимую смерть. Генрих знал, что он и так уже продержался неправдоподобно долго в этом неравном поединке. Но рано или поздно силы и везение должны закончиться вместе с поединком. И не в пользу сильфа.

Внезапно тварь крутнулась на месте, резко вынеся клинок вбок. Мальчик понял, что мертвец, управляемый волей Ринецеи, собирается применить свой коронный удар. Именно тот, который Генрих так и не научился отражать. Время замедлилось. Словно барахтаясь в чем-то вязком, сковывающем все движения, барон видел несущееся на него лезвие. И с каким-то неживым уже равнодушием он понимал, что ему не хватает скорости и размаха, и он уже не успевает отразить приближающуюся к нему смерть.

– И-и-и-и, – раздался отчаянный крик, и всеми позабытый Гург выскочил из-за спины Генриха, буквально нанизавшись на падающий клинок, тем самым остановив его движение к груди своего Повелителя.

Тварь замерла в безмерном удивлении, разглядывая умирающего мальчишку, подобно букашке, слабо трепыхающемуся на острие ее меча. Такой же удивленный, Генрих не смог удержать падения своего клинка, который, ничем не остановленный, достиг твари, начисто снеся с плеч мертвую голову. С громким стуком голова покатилась куда-то в глубь коридора, а барон, выронив меч, бросился к тому месту, где упали его друг и вторично убитое тело, сплетенные в один чудовищный комок. Дрожащими руками он обхватил лицо Гурга, обагренное потоками крови, хлынувшими изо рта мальчика. Гург слабо, но радостно улыбнулся стремительно бледнеющими губами.

– Я погиб, как герой… – тихонько шепнул мальчик. – Тепло, тепло… Я вижу впереди яркий свет и женщину, раскрывшую мне свои объятия… О, это моя умершая мама, я иду домой…

Веки его закрылись, и последний вздох легко слетел с улыбающихся уст, коснувшись мокрых от слез щек Генриха.

– Ты действительно великий герой, – промолвил Повелитель, опуская на пол тело своего последнего друга.

– Генрих, Генрих, – вдруг раздался слабый зов.

Ошеломленный барон насторожился, вслушиваясь в тишину. – Кто это зовет меня? – только и смог спросить он звенящим от ужаса голосом.

– Это я, Борг, – донесся ответ.

– Борг? – На сразу ослабевших от страха ногах Генрих сделал несколько шагов в сторону темного коридора, откуда раздавался подзывающий голос, ясно ощущая, как трясутся его колени.

– Ближе, – вновь позвал голос.

Сильф прошел еще немного и увидел отрубленную голову Борга, шевелившую мертвыми губами. Мальчик опустился на колени и приблизил лицо к жутким останкам. Голова неожиданно распахнула во всю ширь свои мертвые глаза, и Генрих, отпрянув, чуть не свалился на пол от переполнявшего его испуга. Но глаза, которыми мертвая голова пристально смотрела на растерянного барона, уже не походили на горящие уголья, так пугавшие барона мгновения назад. Это были пусть и затуманенные, с налитыми кровью белками, но умные карие глаза его погибшего учителя. Голова горестно, но ласково улыбнулась искалеченными губами.

– Мой юный Повелитель, мальчик мой… – Генрих узнал голос прежнего Борга и отер трепещущими ладонями холодный лоб страдальца.

– Хорошо, – прошептала голова, – теперь я вижу тебя еще отчетливее. Не грусти, мой мальчик. – Борг заметил слезы на лице Генриха. – Тебе еще так много предстоит сделать. Немедленно иди по этому коридору, потому что армия демонов приближается. Пятьсот шагов. Второй поворот налево, синие стены. Выступ справа скрывает рычаг, опускающий заслоны по всем коридорам пещеры, ведущим к Озеру. Нажми рычаг, и сильфы будут спасены. Торопись… – голова сипела, закатывая глаза.

– Но кто помогает мне? – изумился барон.

– Не один ты борешься с Ринецеей, – неожиданно произнесла голова незнакомым Генриху сильным, властным голосом. И в этом голосе прозвучало что-то такое, что заставило содрогнуться самые потаенные глубины души мальчика. – Иди, – еще раз приказала голова, вслед за этим навсегда смыкая губы.

Генрих послушно поднялся на ноги…

А в этот самый миг далеко отсюда в своих покоях королева Смерть насмешливо прихлопнула в ладоши, радуясь предоставившейся возможности насолить ненавистной Ринецее.

Глава 4

Пятьсот шагов тянулись бесконечно. Да и по чьим меркам они измерялись? А может, Генрих давно уже сбился со счета? Все полученные за день небольшие раны и порезы, подсохшие и переставшие кровоточить, – неожиданно вскрылись, доставляя мальчику ужасные мучения. Через некоторое время он перестал считать шаги и перешел на бег, потому что нужный поворот так и не попадался, а за спиной все громче и отчетливее раздавался шаркающий топот мертвых ног. Это отставшие умертвия нашли барона и настигали его с неумолимостью смерти. Лишь на одном усилии воли Генрих продолжал изматывающую гонку. Чья-то память, по неизвестной причине поселившаяся в голове полумертвого от усталости и ужаса мальчишки, услужливо подсказывала ему, как должны выглядеть спасительные стены. Огромные плиты серого базальта, покрытые переплетающимися рунами и светящиеся туманным синим светом. Кто, когда и с какой целью построил эти магические заслоны – об этом Генрих не знал, но он отчетливо понимал, что поворот рычага надежно отсечет Озеро от внешнего мира и преградит дорогу полчищам Ринецеи. И ничто иное, а только эта уверенность оставалась силой, удерживающей мальчика от желания остановиться и сдаться.

Неожиданно правая нога Генриха неловко подвернулась, наступив на гладкий шаткий камушек. Беглец тяжело ударился виском о выступ скалы и мгновенно погрузился в темное небытие.

– Генрих, Генрих! – Зов, подобный колокольному набату, гулко звучал в голове мальчика. – Вставай, сын мой, еще не время сдаваться.

Усталый Повелитель с усилием разлепил мокрые ресницы:

– Кто? – Вопрос походил на стон. – Кто на этот раз тревожит меня? У меня совсем не осталось сил, позвольте мне разделить участь моих погибших друзей.

В полумраке тоннеля Генрих с трудом различал некий неясный образ, казалось, сотканный из дымки или марева и колышущийся невысоко над полом. Субстанция, увиденная бароном, выглядела настолько бледной и расплывчатой, что мальчик потер веки, отказываясь верить собственным глазам.

– Я слышал, что перед смертью многим являются призраки, призванные сопровождать наш переход в царство мертвых.