Наше падение - Роберт Кормер

— Ну… мы уже с ней побывали в кино. Не помню точно, когда…

«Как, наконец, закончить этот глупый разговор?» — подумал Бадди.

— Кто она, Бадди? Из нашей школы? Я ее знаю?

— Нет, ты не можешь ее знать.

— Почему я не могу ее знать? Думаю, что я очень многих знаю, Бадди, и ты даже не можешь предположить, кого я знаю. И откуда ты знаешь, что я с ней незнаком?

«Иесус», — подумал Бадди. Пот собрался у него на лбу, на руках, подмышками и в паху — везде.

— Ладно, она недавно переехала к нам в город. И я не думаю, что ты должен быть с ней знаком. Надо полагать, она знакома здесь не со многими, к тому же она учится не в нашей школе…

— И где же она учится?

— Не знаю.

— Не знаешь? Давай напрямую. Ты дружишь с девушкой, вы вместе едите пиццу, верно, ходите в кино, и ты не знаешь, в какой школе она учится?

— Она не любит об этом говорить. О школе, я полагаю. Она недавно переехала, у нее проблемы с переводом из одной школы в другую, и она не хочет об этом говорить.

Мозг Бадди заработал на полную катушку. Ему пришлось врать, сочинять, выдумывать обстоятельства. Он вляпался, и не на шутку.

— Бедный мальчик, — сказал Гарри, и Бадди попытался разобраться в сочувствии Гарри: оно было искренним или поддельным? — Знаешь что, Бадди? Я всего лишь мельком ее разглядел. Надо полагать, ты делал все, чтобы я ее не увидел — бога ради, но мне она показалась знакомой. Не знаю. Я пытался с ней познакомиться, что ли. Что-то у меня с ней связано. Где-то раньше я ее видел…

— Правда? — слышал ли Гарри пустоту у него в голосе?

— Да, видел. Знаешь, это как имя на кончике языка, и ты не можешь его забыть…

— Конечно. Я знаю, о чем ты говоришь, — ему было любопытно: заигрывал ли с ним Гарри или просто дразнил?

— Слушай, а как ее зовут, между прочим? Может, у меня какие-то проблемы с памятью?

— А, ее имя?

— Да, ты правильно меня понял: что написано у нее в свидетельстве о рождении, во всех ее школьных бумагах, и как она подписывает обратный адрес, прежде чем отправить письмо по почте.

Он знал. Он все знал.

Дерзкая мысль вдруг проскочила в голове у Бадди, ведь ему нечего терять. И он сказал:

— Давай подумаем, Гарри.

— И над чем мы подумаем?

— Подумаем о ее имени. В играх не знаю тебе равного, так что — вперед, отгадай.

«Пусть сам назовет ее имя, если знает».

— Какая может быть подсказка?

— А какая тебе нужна?

— Например, первая буква у нее в имени.

— Нет. Ты собираешься написать ее имя под диктовку.

Затянувшаяся пауза. Бадди был готов улыбнуться. Гарри любил играть в «кошки-мышки», но на этот раз Бадди сам тоже был готов начать игру.

Гарри вздохнул.

— Это — непросто. Думаю, что в алфавите двадцать четыре буквы, а ее имя начинается лишь с одной из них. Вот, что я скажу тебе, Бадди. Я об этом подумаю. И через какое-то время я назову тебе ее имя. Я подумаю об этом сегодня вечером, а завтра тебе позвоню. Хорошо?

— Хорошо, — сказал Бадди, пытаясь преодолеть облегчение у себя в голосе.

— Но ты знаешь, что будет еще лучше?

— Что, Гарри?

— Может, я позвоню Джейн Джером и спрошу ее о парне, которого видел вместе с ней сегодня в «Моле». Думаешь, она мне ответит?

Гарри повесил трубку, даже раньше, чем последнее слово закончило звучать до конца. Бадди продолжал стоять у телефона. Прерывистые гудки, словно маленькие взрывы, ворвались ему в ухо.

Гарри не позвонил ни через день, ни через два, и Бадди начал беспокоиться. Зная Гарри, хорошо знакомого ему по выходкам и намерениям, он подумал, что тот что-то планирует, «разрабатывает», игриво называя так все, что созревает у него на уме. Через три дня он решил встретиться с Гарри и ожидал его перед завтраком около двери в школьный кафетерий.

Гарри был один, чему Бадди был благодарен. Он предстал перед ним, практически перекрыв вход в кафетерий.

— Хочу с тобой поговорить, — сказал Бадди.

— Я на самом деле проголодался, — сказал Гарри. — Я слышал, что сегодня на завтрак мясной рулет. Ты же знаешь, что это то, что я так люблю, и ненавижу с кем-нибудь разговаривать, когда ем…

Самодовольная улыбка на лице Гарри, холодные лицемерные глаза: «На кой черт он тут мне нужен?» — все, что так раздражало Бадди.

— Это займет лишь минуту, — сказал Бадди. Он много раз видел, как Гарри за завтраком спешит расправиться с едой и при этом болтает без умолку. Но на этот раз ему определенно нужна была какая-нибудь отговорка. Это была еще одна игра, и он не медлил ею насладиться.

Отступив, Гарри пожал плечами, демонстрируя терпеливость с друзьями.

— Ладно, Гарри. Ее зовут Джейн Джером.

Гарри поднял нос в воздух.

— Запах мясного рулета. Это вкусно.

Бадди не унюхал в воздухе никакого аромата, лишь только спертый запах школьного коридора.

— Почему ты избегал меня в «Моле», Бадди? Даже в ответ не

махнул рукой. Почему не представил меня ей?

— Чего ради, — ошеломленно ответил Бадди. — Гарри, тебя судили за то, что ты разворотил все у нее в доме. Твое имя было в газетах, и ты хочешь, что бы я тебя ей представил? — Бадди вошел в образ скромного мальчика и замялся: — Эй, вот… Джейн Джером… позволь представить тебе Гарри Фловерса… Закомое имя? Парень, который все разрушил у тебя в доме…

У Гарри на лице выплыла вялая улыбка.

— И тогда я бы сказал: «А что сам Бадди Вокер? Не полагает ли он, что также был со мной, когда мы все крушили, и еще он оставил у тебя в комнате «автограф»? — и он послал Бадди хмурый взгляд. — Мочился ты на стены, не мочился или просто наблевал ей на ковер…

Бадди безмолвно отвернулся, аппетита как и не бывало, а запах мясного рулета из кафетерия показался ему противным. Куда бы он не отворачивался, перед ним снова появлялся Гарри.

Гарри продолжал настаивать:

— Какого черта тебе от нее надо? — спросил Гарри. — У тебя что — не все дома? Ищешь неприятностей? — и немного смягчившись и расслабившись: — С чего все это началось?

— Я позвонил ей, чтобы сказать, что мне жаль.

— И она решила пойти с тобой? — в голосе у Гарри царило неверие.

— Нет, она даже не знала, кто ей звонил. Но когда в трубке я услышал ее голос… — и он рассказал вкушающему запах мясного рулета Гарри о том, как он за ней следил в «Моле», как упал со ступенек эскалатора, и что за этим последовало.

— Я люблю ее, Гарри. И она любит меня, — закончил он с болью в голосе.

— И что было, когда она обо всем узнала, Бадди? Что было затем? — он выглядел сочувствующе, будто его это заботило на самом деле.

— Она об этом еще не знает, — сказал Бадди. В его словах было больше осознания обстоятельств, чем чувств.

— Рано или поздно она об этом узнает, — сказал Гарри. — Викбург небольшой, а Барнсайд — это вообще маленькое местечко. Ее сестра все еще в больнице? В коме?

Бадди безысходно кивнул, поняв, что собирался спросить Гарри, потому что он сам спрашивал себя об этом, наверное, тысячи раз, и Гарри спросил:

— Что случится, когда она выйдет из комы? И Джейн Джером скажет: «Керен, я хочу представить себе моего друга, парня, которого я люблю». И она посмотрит на тебя и вспомнит тот вечер.

— Не уверен, что она меня тогда видела. Когда она вошла, я был наверху.

— Ты не в выигрышной ситуации, Бадди, — сказал Гарри. — Рано или поздно Джейн Джером узнает, что ты в тот вечер был у нее в доме, и уже будет неважно, узнает тебя ее сестра или не нет. Ты выбрал не ту девочку, чтобы влюбиться. Неправильная девочка в неправильное время…

— Ей стоит дать шанс, Гарри.

Гарри вытянул руки и расправил плечи. Его нос засопел, предвкушая удовольствие.

— Ох, это запах мясного рулета. Настало время удовлетворить аппетит.

— Можешь опередить меня. У меня все равно нет аппетита, — сказал Бадди. Даже если бы он был голоден, то все равно не захотел бы оказаться в одной компании с Гарри Фловерсом во время завтрака.

Опередив Бадди, Гарри крикнул ему через плечо.

— Тебя еще кое-что должно беспокоить, Бадди. Вдруг кто-то решит рассказать Джейн Джером все о тебе и о том, что ты делал у нее в комнате?

Бадди стоял перед ним, будто объект для прицельной стрельбы. Спрятаться было некуда.

Ее разбудила белизна потолка.

Но это выглядело нелепо.

Потолок… Он даже был не белым и не должен был кого-либо разбудить.

И что тогда?

Она посмотрела вниз и увидела потолок. Затем до нее дошло, что потолок должен быть не внизу, а наверху.

Она закрыла глаза, чтобы не видеть потолок, но мрак ее закрытых век угрожал поглотить ее, съесть, и она снова открыла глаза.

Потолок продолжал быть белым, но в это время он оказался над ней, там, где он и должен быть, и она увидела на нем трещину, похожую на маленькую молнию, навечно запечатленную в каменной белизне. Она заморгала глазами, чтобы убедиться в том, что веки работают, что также было нелепо, как и необходимо. Она попыталась шевельнуться. Или она лишь подумала о том, что нужно попробовать это сделать. Она снова проверяла себя, хотя она не отдавала себе отчет, зачем она это делает, и почему она вообще здесь находится.