Трое и весна - Виктор Кава

Володе стало досадно, что сегодня они не будут накручивать тугие пружины, гнуть крючки, которые потом школьный завхоз забирает себе для рыбалки. Володя бы гордился, что все это делают из его проволоки. Мастерить — интересно! На уроках труда весело. Иной раз пружина вылетит из чьих-нибудь рук, то-то шуму, смеху наделает…

Сегодня урок труда на огороде. Девчонки прибежали за тяпками. Метнулся и он, схватил одну тяпку. А то ведь у девчонок потом не выпросишь. Не дадут: «Зачем тебе тяпка, растяпа? Ещё палец на ноге отчекрыжишь!»

В красивом месте их школьный огород. Возле старого ветряка, что давно стоит неподвижно с просветами между рёбер. Вокруг огорода клёны растут. Ранней весной, когда сажали кукурузу, они защищали её от холодных северных ветров. А теперь — тень, прохлада.

Но прохлаждаться некогда. После прошедшего недавно щедрого тёплого дождя осот, лебеда наперегонки потянулись к солнцу, простирая свои крепкие листья над тщедушными, беззащитными стебельками кукурузы. Лихо накинулись девчонки на эти сорняки. Секли, подрубали, выкидывали на стежку, чтоб и следа их не осталось.

И Володя, на зависть другим хлопцам, воевал острой тяпкой. А тем не оставалось ничего другого, как собирать бурьян со стежки и относить его в канаву.

А может, это ему показалось, что завидуют? Может, посмеиваются исподтишка: мол, взялся за девчоночье дело?

Беспокойно оглянулся Володя на ребят и нечаянно срезал хороший кукурузный стебелёк.

— Ах ты, вредитель! — вскрикнула Тоня Савчук и замахнулась тяжёлой тяпкой.

Володя бросил тяпку и от стыда пустился наутёк. Правда, далеко не убежал, кто-то из мальчишек подставил ему ножку, и он шлёпнулся на землю.

С обидой на ребят, и на девчонок, и на коварную тяпку, что полезла куда не след, убежал он к развесистым клёнам.

Посидел, поцарапал ногтём свежую кору. Никто не идёт, не просит вернуться.

«Ну, постойте, я вам покажу…»

Быстро вскарабкался он на клён, уселся на длинной ветви.

— Кач-кач! Кач-кач!.. — загорланил он что было силы и стал раскачиваться.

Ну хоть бы кто-нибудь голову поднял!

Володя закричал громче и, подавшись всем телом, отчаянно качнул свой сук. И вдруг…

Хрясь! Шух! Шлёп!..

Соня — она полола ближе всех — сразу выпрямилась, всплеснула руками, вскрикнула и во весь дух помчалась к клёну. Вытащила Володю из-под веток, испуганно глянула на него своими чернущими глазами:

— Живой?.. Сильно ушибся?

Володя не успел ответить, как тут же синичками прилетели и другие девочки, воробьями подскочили мальчики. Девочки заойкали, ребята стали отряхивать. Соня достала иголку с ниткой и взялась зашивать Володину порванную рубаху.

А тому казалось, что он совсем не ушибся. Только очень неудобно перед ребятами. И чего было лезть на этот клён?

Но никто даже словом не укорил. А Иван сказал:

— Ну-ка, давайте скорей оттащим этот сук подальше, чтобы Мария Филипповна не заметила. Хорошо, что она пошла попить воды. А то разволнуется… А у неё больное сердце! Ты пока посиди тут, очухайся малость… — кивнул он Володе.

— Чего там очухиваться? — буркнул тот.

И на огород! Схватил охапку бурьяна, бегом понёс в канаву, хотя боль от падения ещё отдавалась в боку.

«Не в ту сторону прыгаешь…»

Домой идти не хотелось. А что, если отец забежит пообедать? Если он и забыл про вчерашний случай с ямой, так мать может напомнить — она сегодня осталась дома огород полоть. Ну а когда увидит порванную рубашку…

Мария Филипповна заметила, как медленно собирается Володя.

— А ты чего, Степаненко, застрял в классе? Погулял бы, поиграл в футбол, раз уж обедать не хочется. После уроков следует хорошенько проветрить голову.

— Примут они меня, как же… — скривился Володя. — Это утром у них игроков не хватало, вот они и взяли. А теперь все собрались… Я им не нужен.

— Почему же? — с интересом спросила Мария Филипповна.

— Да я когда-то пропустил в свои ворота целых три мяча. Один — из-за того, что загляделся на Савчукову хату. Туда сел аист и так здорово заклацал клювом, что твой мотоцикл. Второй гол — из-за девчонок: их мяч закатился на футбольное поле — они рядом в вышибалы играли, — ну я и побежал, чтобы отдать. А Степан Мордюк как раз в мои ворота и саданул. А третий… Третий точно не знаю, из-за чего… Видно, не в ту сторону прыгнул…

— Вот это верно, ты частенько не в ту сторону прыгаешь, — задумчиво промолвила учительница.

Володя ничего не ответил. И что он за человек такой?..

А Мария Филипповна все смотрела в открытое окно на ярко-зелёные под солнцем вязы. У неё на лбу прорезались три глубоких морщинки.

— Мария Филипповна, — глядя на неё и часто моргая, проговорил Володя дрогнувшим голосом, — да вы не очень за меня переживайте. Все равно из меня человека не получится… из такого растяпы…

— Какой же ты все-таки ещё глупый, — просто и ласково сказала учительница. И строго: — А ну, садись за парту, помудрствуем немного над математикой. Впрочем, погоди. — И она вытащила из своего портфеля бутерброд с котлетой, — На-ка, подкрепись.

— Мария Филипповна, я не…

— Ешь, ешь! Слова на потом прибереги…

До завтра

Отец, должно быть, все-таки забыл про обещанный разговор. А может, ему понравилось, как уверенно вошёл Володя в хату, как степенно попросил у матери поужинать и без напоминаний начал рассказывать им о минувшем школьном дне.

Одним словом, все обошлось.

— Ульяна, а какой сегодня день? — сонно спросил отец, когда мать выключила свет. — Такая горячка, что и счёт дням потерял.

Володя, который ещё ворочался в кровати, устраиваясь поудобнее, замер от неожиданной мысли.

А каким у него был прошедший день? Хорошим или плохим?

Чего в нем только не было! И рисование, и семиклассница Тоня с разбитым носом, и ответ из угла, и сирень в Сониных руках, и сломанная ветка…

Володя пробует понять, почему же в нем все так перемешалось — и горести и радости. Но веки неодолимо слипаются, мысли куда-то уходят, даже язык не слушается.

— Верно сказала учительница… — только и смог выговорить его непослушный язык.

И тихая, ясная улыбка тронула Володины губы.

С этой улыбкой он и нырнул в густое, сладкое море сна до нового, пока ещё таинственного дня…

Мои каникулы

Александра Ивановна, классный руководитель третьего. А», пожелала ученикам хороших каникул, и ей стало грустно оттого, что она целую неделю не увидит своих ребятишек. Потихоньку вздохнула, посмотрела в окно: там беззвучно сеял мелкий затяжной дождь, добавляя воды в лужах на асфальте. Что же это такое? Если всю неделю тучи будут висеть над городом, разве отдохнут как следует её питомцы? Такая слезливая весна выдалась…

Правда, сами ребята вряд ли обратили внимание на хмурый, непогожий день за окнами. Они радостно закричали «ура!», потом «до свидания!» своей учительнице и быстро побежали из класса. Через несколько минут во дворе вольно зазвенели их голоса.

Это был первый класс, который вела Александра Ивановна после окончания института. Он стал для неё родным, словно все тридцать мальчиков и девочек были её детьми. От них и плакать приходилось иногда, и довольно улыбаться…

Александра Ивановна ещё немножко постояла в непривычно пустом классе. Вздыхала и смотрела в окно: неужели не выглянет солнышко? Неужели придётся её деткам просидеть все каникулы дома? О чем же тогда напишут они в сочинении «Мои каникулы», которое задала она ребятам?

Я и мой телевизор

Витя Таран поскорее проскочил в комнату, быстро, пока мать не выглянула из кухни, разделся, бухнулся на стул у своего стола и схватил ручку. Когда мать выглянула из двери, он уже что-то усердно писал, низко склонясь над бумагой. От напряжения лоб его прорезала морщина.

Мать внимательно посмотрела на сына, подозрительно спросила:

— Ты что же это, только сейчас вернулся от Митьки? Снова весь день таращились на телевизор?

Витя не сразу поднял голову, будто не слышал материнских слов, целиком погруженный в работу. Наконец сердито, глянул.

— «Весь день»! Да я только на минутку заскочил к Митьке посоветоваться, как писать сочинение. Никуда вы со мной на каникулах не ездили, не ходили, на дворе дождь хлестал, про что же писать? — хмуро проговорил Витя. — Спасибо Митьке — подсказал…

— Ну, пиши, пиши, не буду мешать, — успокоилась мать, — Да не засиживайся за столом. Завтра в школу — нужно рано встать, а ты привык за каникулы спать до обеда.

Витя уловил на слух только, что завтра в школу, остальное пропустил мимо ушей. Конечно же, завтра. И хочешь не хочешь, надо принести сочинение. Не хочется обижать свою учительницу. Так тогда скверно становится на душе. Учительница делается такой строгой, суровой, когда не выполнишь домашнего задания или бекаешь-мекаешь у доски.