Кратеры Бабакина - М. Борисов

— Если Николаев, как ты сказал, заканчивает разработку чертежей здесь, — он взял у Бабакина мел, — то столько поработаем мы. — Он продлил линию вправо.

Георгий Николаевич слушал внимательно.

— Но это, конечно, не означает, что мы будем ждать, пока будут готовы все чертежи до последнего, и только тогда их в комплекте отдадим в производство. Мы начнем их сдавать раньше. Поагрегатно, так сказать. На возвратную ракету. На спускаемый аппарат…

— Вот за это спасибо! — Георгий Николаевич не выдержал. — Значит, поагрегатно, а я-то думал…

— Георгий Николаевич! Не нужно иронизировать. — Голос Валентина Евгеньевича не изменился. — Ты сам понимаешь, что, не имея законченной компоновки для такой сложной станции, нельзя выпустить рабочие чертежи. А если даже что-то и выпустим, то все равно может оказаться, что потом их придется переделывать. Большинство бортовых приборов еще только разрабатывается.

— Это точно. И все-таки делать нужно все как-то по-другому. Не так. Именно для этой машины, потому что времени нет. Она должна появиться архибыстро…

— Не спорю. Но ты-то сам что конкретно предлагаешь?

— Что? — повторил Бабакин. — А вот что, — вдруг встрепенулся он, как обычно, когда к нему приходило внезапно нужное решение. — Нужно подсадить твоих ребят в проектный отдел, чтобы они с проектантами работали вместе с самого начала. Тогда мы избавим и тех и других от последующей взаимной критики, — И, видимо, уловив в глазах собеседника готовое вот-вот сорваться возражение, добавил: — Правильной, нужной критики, но чуть запоздалой. И еще одно. Разрабатывая сообща компоновку, конструкторы принимают ее от проектантов, как говорится, «на ходу», получая возможность тут же, не теряя времени, выпускать рабочие чертежи. — Бабакин вошел в свою стихию экспромта. — Понимаешь, что получается. Чертежи можно будет уже выпускать не просто поагрегатно, как говорил ты, а может, и по отсекам. Отсек готов, сообща проработан — давай чертежи в производство. Понял?

— Понял-то понял. Но все не так просто, — обдумывая свое возражение, сказал конструктор.

— А кто говорит, что просто?

— В принципе ты прав…

— Ну вот видишь.

— Нужно только иметь в виду, что к чертежам можно приступить только после того, как будет выбрана схема решения задачи, определены внешние размеры основных элементов станции и завязана ее силовая схема… Кого же выделить на это дело? — задумался Валентин Евгеньевич.

— Конечно, асов, людей, способных мыслить самостоятельно. Без указки.

— Вот и я думаю… Хорошева, конечно… И еще… — Он назвал несколько фамилий.

— Лучшего предложения быть не может.

Действительно, все названные конструкторы имели за плечами огромный опыт работы, и участие их в совместном проектировании сулило правильность технических решений и быстроту их принятия.

— Знаешь, — Георгий Николаевич слегка обнял Валентина Евгеньевича, — я рад, что ты сам назвал Хорошева. Теперь вот что. Тебе час на переговоры с народом. Хватит? А в четыре со всеми ко мне. Я позову Николаева, Ивана Михайловича. Посоветуемся.

— Иван Михайлович будет весьма кстати — ведь все, кто примет участие в проекте, раньше были под его началом.

— Тем лучше. Значит, встречаемся в четыре. И завтра же пусть начинают.

— Договорились. Через час у тебя. Да, знаешь, какая мне мысль пришла в голову? — Валентин Евгеньевич посмотрел внимательно на Бабакина. — В компоновке пока еще много «белых пятен». Может, сделать так: если на какой-то прибор смежник пока не готов дать нам «габаритку», определим размеры прибора сами. По тому объему, который он просит. Пусть проектирует прибор в той конфигурации, которая нужна нам…

— Тогда так и поступим, не будем терять времени.

Чуть позднее идея совместной разработки компоновки обрела более глубокий смысл, чем это казалось вначале. Принятая к реализации, она свелась к вовлечению в процесс создания станции с самых первых шагов как можно большего количества специалистов. Как показала практика, именно в этих условиях обеспечивалось максимальное быстродействие цепочки «проектант — конструктор — производственник» при высоком качестве выполняемых работ. Отсутствие ведомственного, «от сих до сих» разделения повышало общую ответственность за правильность принимаемых решений, убыстряло классические этапы разработки и изготовления. Ну а конструкторам при таком «раскладе» отводилась особая роль — сначала они сидели с проектантами над компоновкой, затем выпускали рабочие чертежи в производство, а потом — потом были рядом с рабочими у станков, помогая найти лучший вариант обработки узла, деталей. Именно тот вариант, который обеспечивал выполнение конструкции в заданном весе. Тот, который исключал даже малейшее превышение расчетной величины.

Содружество проектантов и конструкторов, основы которого были заложены еще в том, первом разговоре, позволило параллельно с компоновкой, процессом сложным, трудоемким, длительным, выпускать в производство рабочие чертежи даже не на агрегаты, как мыслилось вначале, а на отдельные конструктивные узлы.

…В компоновке возвращаемого аппарата фигурировал многоштырьковый герморазъем; через него, как задумывалось, мог осуществляться в полете контроль работы борта — с помощью телеметрии, которая предусматривалась на возвратной ракете. Предполагалось, что будут измеряться: температура в разных точках, величина тока потребления, какие-то характеристики автоматики, что-то еще… В общем, разъем нес чисто контрольные функции.

Но он имел собственный вес. И это еще не все. Раз стоял разъем, то еще нужно было поставить на ракетке и пиронож, который при отсоединении от возвратной ракеты «шарика» должен «отрубить» кабель. А это — тоже вес. И притом — еще один элемент, снижающий, хочешь ты этого или нет, общую надежность станции.

На одном из совещаний Бабакин спрашивает электриков:

— Для чего провод номер шесть в этом разъеме?

— Для проверки, в порядке ли бортовая батарея.

— А если не в порядке?

— ?

— Отрезать этот провод. А на второй ножке разъема что?

— Ток передатчика.

— Если плохо, что можно сделать? Присутствующие поняли ход мысли Бабакина и как бы втянулись в игру.

— Ничего.

— Отрезать! Кто здесь есть от тепловиков? А, ты, — приветливо сказал он начальнику отдела Константину Михайловичу, который почему-то сел сзади, скрывшись за широкими спинами других. — Что тебе дадут эти температуры? Ну узнаешь их, что из этого?

— Для статистики.

— А если аппарат перегреется или заморозится, ты помочь чем-нибудь сможешь?