Кто готовил Тайную вечерю? Женская история мира - Розалин Майлз

имени и «преступления», воплощает в себе всех магдалин мира сего, не сумевших исполнить предписанную им роль жены и матери и потому безжалостно выброшенных вон – по классической формуле порнороманов, «умирающих за секс».

От этих безжалостных законов страдали и мужчины. Связь с женской «животной сущностью» неминуемо порочила и их собственную сексуальность. Играя по собственным правилам, они должны были отказаться от всякой возможности заниматься сексом ради удовольствия, а теплые чувства к женщинам – матерям, женам, дочерям, возлюбленным – постоянно входили в противоречие с установками, требующими ненавидеть женщин, бояться их и подчинять себе. Были и мужчины, которым не удавалось жить по правилам – и они тоже за это расплачивались. О преследовании гомосексуалов лучше поговорить в другой книге. Но суровые наказания для мужчин, нарушавших правила и запреты в гетеросексуальных отношениях, ставили их рядом с женщинами, таким же образом нарушавшими патриархальные законы. На вершине ужасов европейской «охоты на ведьм», желая сжечь ведьму, у подножия ее костра, вперемешку со связками прутьев, клали связанными мужчин, обвиняемых в гомосексуальности, «чтобы ведьма горела в поистине нечестивом огне»[187]. Однако мужчина не был обречен на гомосексуальность; а у женщины почти не было шансов избежать ненависти, направленной на ее пол в целом, и связанного с ней желания мужчин унизить ее и уничтожить.

Ибо невозможно сомневаться в том, что наказания, накладываемые на женщин, имели сексуальную и садистскую природу. Печально известный судья Джеффрис, столп закона и порядка в Англии XVII века, вполне ясно выразился на этот счет, приговаривая одну проститутку к наказанию кнутом: «Палач, поручаю тебе оказать этой даме особое внимание. Хлещи ее как следует, парень – хлещи, пока не потечет кровь. Сейчас Рождество, неподходящее время для того, чтобы стоять на площади раздетой. Так что постарайся как следует ее разогреть!»[188]

Секс, грех, страдание: в истории проституции эти темы звучат очень выпукло, однако легко найти их и в жизни замужних женщин. Ибо жены и шлюхи были не «ангелами и демонами», различными и противоположными существами, как уверяла патриархальная пропаганда, а двумя сторонами одной монеты. Будучи женщинами, обе группы подчинялись одному принудительно суженному определению сексуальности и терпели одни и те же ограничения в ее проявлениях. Но, несмотря на беспрестанную идеологическую и физическую бомбардировку, если одни женщины плыли по течению и соглашались зарабатывать респектабельность путем подчинения, другие самым решительным образом от этого отказывались. Откуда же женщины брали силы и знания, чтобы противостоять унижению, где находили собственные определения для себя и своей жизни, как сопротивлялись определениям мужчин?

6. Меньше знаешь – крепче спишь

Клянусь Богом, если бы женщины писали историиТак, как клерки записывают свои речи,Они рассказали бы о такой порочности мужчин,От какой покраснел бы весь Адамов род.Чосер. Рассказ жены из Бата

Не следует женщинам учиться читать и писать, если они не готовятся стать монахинями, ибо от таких знаний происходит много вреда.

Филипп Наваррский

Собирай все крупицы знания, какие сможешь найти, и почитай их величайшим сокровищем.

Кристина Пизанская

Для бесчисленных поколений женщин тирания богов-отцов и мужчин-женофобов выглядела абсолютной и нерушимой. Но, когда подошло к концу первое христианское тысячелетие, жажда перемен вдруг явилась там, где ее меньше всего можно было ожидать – в стальном сердце самих патриархальных структур. Они были слишком жестки, слишком негибки; шли годы, и мужчинам и женщинам в этих структурах становилось все неуютнее. У баррикады запретов, окружившей секс со всех сторон, имелась и неприятная сторона – ведь эти запреты, очевидно, распространялись и на мужчин: выходило, что патриархи вместе с водой выплескивали ребенка. В раннем Средневековье секс запрещался христианам по воскресеньям, средам, пятницам, во все посты, включая Великий и Рождественский, а также перед причастием. Кроме того, запрещался секс, когда у женщины менструация, когда она беременна и кормит грудью – важное ограничение, регулировавшее частоту беременностей, поскольку предохраняться, разумеется, тоже запрещалось. А когда наконец выпадал какой-нибудь свободный вторник, супругам приходилось учитывать все указания церкви насчет позы и приемов: в миссионерской позиции – еще туда-сюда, а вот «по-собачьи» – ни-ни. Трудно поверить, что даже на вершине церковной антисексуальной истерии не находилось людей обоих полов, которые плевали на все эти запреты!

Пока мужчины и женщины продолжали любить и желать друг друга, атаки на женскую сексуальность не могли окончиться полной победой. Не все женщины соглашались стать заложницами собственной анатомии: многие демонстрировали примечательную неспособность смириться со своей «второсортностью». Воодушевленная отповедь ранним отцам Церкви звучит в учении женщины-богослова XVI века, одной из лидеров Контрреформации, Терезы Авильской:

Когда ты, Господи, пребывал в мире сем, то не презирал женщин, но в них находил больше веры и не меньше любви, чем в мужчинах… несправедливо отвергать умы добродетельные и мужественные, пусть это и умы женщин[189].

Но сам этот пример показывает: чтобы успешно бросить вызов очернению женщин и утвердить ценность женского разума, необходимо было скрестить шпаги с авторитетами-мужчинами на их территории. Женщинам требовался доступ к процессу поиска определений и извлечения смысла. Нужно было научиться читать, исследовать, полемизировать не хуже мужчин. Так следующим полем битвы, сохранившим свое ключевое значение до сего дня, стало образование – ведь без него у женщин не было надежды проникнуть в мир мысли, принадлежавший мужчинам.

Разумеется, у женщин всегда оставалось некоторое собственное пространство. Чаще всего оно базировалось на территории, определяемой как женская благодаря женским коллективным ритуалам и традициям. Из различных исторических источников последнего тысячелетия нам известно множество свидетельств о тайных обществах женщин, практиковавших сексуальные ритуалы плодородия, во многих частях Восточной Европы и особенно в Африке. Часто их ритуалы просачивались в «большое» общество и становились достоянием общественности. Например, в средневековой Украине на свадьбах женщины сообща переворачивали вверх дном все обычные каноны благопристойного женского поведения; во время обряда, призванного «опалить волосы невесте», они задирали юбки до пояса и прыгали через высокий костер. Сильно рисковал мужчина, пожелавший помешать этому ритуалу! В Шлезвиге (Германия) в этот же период мужчина, встретивший церемониальную процессию женщин по случаю рождения ребенка, мог ожидать, что его шляпу набьют конским навозом и наденут ему на голову; а на Островах Тробриан женщины имели право поколотить и выгнать всякого, кто заходил к ним на поле, когда они там работали[190].

Все эти обычаи (а таких было еще множество по всему миру) объединяет тема агрессии против мужчин, часто соединенной с эротическими или непристойными действиями. Однако их безропотно терпели мужья и санкционировало общество в целом. В сущности, трудно найти культуру, в которой женщины как группа не обладали бы каким-то своим пространством или свободой, в которой было отказано им как отдельным личностям. На протяжении всей своей истории австралийские аборигены печально славились жестокостью с женщинами: наказывая своих жен, они протыкали им руки копьями, срезали ломти мяса с ягодиц, разбивали черепа. Но с этим жестоким угнетением сосуществовало нечто, неизвестное более нигде – джиджими, или «лагерь одиноких женщин»:

Здесь живут вдовы, решившие больше не выходить замуж, жены, ушедшие от жестоких мужей, больные женщины и гостьи из других племен, вместе со своими маленькими детьми. В сущности, в джиджими может найти приют любая женщина, желающая освободиться от конфликтов гетеросексуального общества. Замужние женщины, живущие с мужьями, собираются в джиджими днем, чтобы поговорить, обсудить и спланировать свои дела, ритуальные и иные. Для всех мужчин джиджими – табу: иногда им приходится делать большой круг, чтобы даже случайно не оказаться рядом[191].

Известны и другие формы группового женского сопротивления мужскому контролю, как, например, этот обычай бушменов сан из Южной Африки:

На свирелях играли только женщины. Когда дух призывал их вызвать другую группу на состязание в игре, они покидали лагерь… три или четыре дня предавались музыке, танцам, сексу с хозяевами-мужчинами, гуляли и веселились, пока не съедали всю приготовленную еду. Тогда под звуки свирели они возвращались к себе в лагерь… и ни один мужчина не осмеливался следовать за ними[192].

Европейские и азиатские женщины Средневековья демонстрировали живой интерес к своим африканским товаркам и, как правило, жалели их за «примитивные» и «варварские» условия жизни. Однако во многих отношениях эти африканские женщины были счастливее своих сестер в более «развитых» частях света. Ибн Баттута, благонравный мусульманский купец, в XIV веке посетивший Мали, с ужасом смотрел на неприкрытые груди незамужних женщин, свободно разгуливавших по местному базару, и на активную «светскую жизнь» замужних[193].

Это был золотой век Мали, времена правления величайшего императора Манса Мусы.