Семена огня - Владимир Свержин

Стоящее на отшибе от прочих монастырских служб, немного покосившееся здание было осенено закрепленным над входом деревянным крестом и вырезанными в камне начальными словами «Miserere»: «Помилуй, меня, Господи, по великой милости твоей». Небольшое беленое помещение смотрело на мир крошечными окошками, затянутыми бычьим пузырем. Мебель была скудна, впрочем, зачем несчастным, страдающим от болезней, роскошные апартаменты? Две узкие лежанки и пара грубо сколоченных табуретов, шкаф, устроенный прямо в стене, дружелюбно открывавший взору каждого все три свои полки, — ничего лишнего. Впрочем, монахам подобные лежанки казались верхом сибаритства. Вместо жестких дощатых топчанов эти койки представляли собой рамы, на которые были туго натянуты толстые веревки. Поверх этакой роскоши лежал отдававший дымом тюфяк: раз в день его непременно окуривали смесью полыни, лаванды и еще каких-то трав для борьбы с насекомыми.

Отец-настоятель, убедивший Арнульфа отвести подальше от стен большую часть отряда, не замедлил прийти за воздаянием в импровизированный штаб партизанского движения и, получив все, что было обещано, так расчувствовался, что велел принести сюда еще один тюфяк для ухаживающего за господами Бастиана. Не сумев выдавить из себя ни слезинки, Карел упрямо молчал, что было тут же истолковано как глубокий шок, вызванный потрясением.

— Всем ли вы довольны, дети мои? — лучезарно улыбаясь, поинтересовался аббат.

— Как может быть иначе, святой отец? — заворковал Бастиан. — Лишь одно меня тревожит: когда добрые господа начнут поправляться, им бы следовало гулять на свежем воздухе, дышать лесными ароматами, слушать пение пташек Божьих. — Ла Валетт умильно поднял глаза к полутемному оконцу. — Как известно, Святой Гален, положивший начало христианскому врачеванию, настоятельно рекомендовал подобное лечение, укрепляющее не только бренное тело, но и бессмертную душу.

Священнослужитель удовлетворенно кивнул, перебирая четки.

— Вы будете иметь такую возможность, у нас в монастыре есть небольшой садик…

— Моя благодарность не знает предела, — не давая упитанному святоше углубиться в описание прелести монастырского сада, поклонился Бастиан. — Однако не хотелось бы смущать кротких братьев, живущих в тиши и уединении, нашим видом.

— Хорошо, я велю брату-привратнику выпускать вас после заутрени. Но прошу вас приходить к навечерию.

— О, благодарю вас! — залился соловьем воспитанник Сорбонны. — Однако, быть может, есть иной способ покинуть монастырь, не привлекая внимания людей, оставленных доблестным Арнульфом Вилобородым?

Глаза аббата сузились, объемистые щеки заметно всколыхнулись, словно предвкушая щедрую трапезу.

— А это для чего?

— Во славу Господа, — Бастиан сложил руки в молитвенном жесте, — что-то мне подсказывает, что именно таким образом вскоре эти двое чудесным образом исцелятся.

— Да-а? — протянул аббат, и в его глазках защелкал невидимый счетчик, оценивая возможные прибыли. — Не всегда Господь являет чудо, собственноручно простирая длань Свою. Порою Он выбирает для такого подвига кого-либо из смертных. Все мы рабы Его, и если Он говорит «да», разве смею я сказать «нет»? Однако же полагаю, что господа, чудесным образом излечившиеся в стенах этой богобоязненной обители, вспомнят, что все, данное ими в этих стенах, непременно вернется сторицей.

— Им не составит труда это вспомнить, ибо не забывают ни на миг, — в тон настоятелю с сахарной умильностью ответил Бастиан. — Мы же с вами, преподобный отец, должны помнить лишь одну только малость: чудо является таковым лишь потому, что никто вокруг не может его объяснить. Полагаю, людям Арнульфа совершенно незачем видеть промежуточные стадии, ибо чудо развеется, и все, что здесь произойдет, будет обычным выздоровлением.

— Я понимаю, о чем вы говорите, — величественно кивнул настоятель и заговорщицки подмигнул.

— Я не сомневался в вашей мудрости, святой отец. Полагаю, не стоит долго распространяться о том, что очень скоро солдаты разнесут весть о чудесном исцелении заморского наследника, и это, несомненно, привлечет под сии благословенные своды множество паломников, жаждущих приобщиться к святости.

— Но все они будут ждать чуда.

— И это прекрасно, ваше преподобие, ибо кому, как не вам, знать, что истинная вера творит чудеса, — парировал выпускник Сорбонны.

— Вы, несомненно, правы, мой юный друг. Чудеса случаются там, где их ждут.

Аббат повернулся, собираясь уходить.

— Прошу извинить, у меня есть небольшой вопрос, — начал Бастиан, словно вспоминая что-то.

— Слушаю тебя, сын мой.

— Для лечения мне понадобится немало воды, однако же монастырь стоит на высоком берегу, ходить туда-сюда с полными ведрами долго, к тому же, покуда с ними поднимешься на склон, расплещешь половину. Неужели за годы существования святая братия не проложила более короткого и удобного пути к обители?

— Правильно сообразил, Ла Валетт. Наверняка бритые макушки устроили себе где-нибудь лазейку. Сунь ему еще пару золотых монет на строительство водопровода, — похвалил Лис. — Незачем нам перед стражей маячить. У них сейчас пикничок, не будем мешать. Отдыхают себе — и пусть отдыхают.

Бастиан протянул аббату несколько монет.

— Должен признаться, духовная стезя издавна влечет меня. Если я сочту себя достойным принять духовное звание, непременно изберу обитель Святого Эржена.

— Отрадно слышать! — принимая скромную лепту, важно проговорил аббат. — Какое же из чудес нашего святого покровителя тебя наиболее впечатлило?

— Они все изобличают высокий дух и кроткое смирение. Но одно запомнилось мне с детских лет. Отринувши воинское звание, сей гордый патриций ходил с сумой и нес слово Божье франкам, саксам, тюрингам и всем, кого встречал на пути. Но в некоем городе слуги кесаря схватили его и спутника, дабы сгноить в узилище. Однако Святой Эржен был столь красноречив, что обратил в истинную веру тюремщиков своих, и те восславили его во имя Господа и с почетом отпустили узников. Когда же нес он слова истины, замки сами собой открывались пред ним, и железные скрепы распадались, будто прах. С той поры Святой Эржен считается покровителем идущих праведным и справедливым путем, спасающимся от нечестивого врага.

— Да будет так вовеки, — подтвердил аббат. — Хорошо, сын мой, благочестие твое похвально, думаю, рвение в излечении господина и его наставника не останется без одобрения в стенах нашей обители.

— Ну что, бойцы неслышимого тыла, — заговорил Лис на канале мыслесвязи, едва затворилась массивная дверь за аббатом. — Полдела сделано, вечером отправляемся, так сказать, по воду. Оно бы мне, конечно, стоило тут поваляться для достоверности. Но вас же без меня занесет к какой-нибудь бабушке. А в этих чащобах лесорубам дел хватает и без того, чтоб волков потрошить.