Сибирский. Детектив. Бракованные - Сергей Панч

тот пропал. Сестра Иринки вставила, что только виновный не пришел бы к жене на кладбище. «К любимой жене бы пришел, но Снегирев…, — подумал Денис. — Все, кто ее любил были здесь»

Катафалк доехал до вырытой могилы. Поодаль стояли сильно разгоряченные в 30-градусный мороз могильщики. Промозглая земля лежала большой светло-коричневой кучей. Снег слегка припорошил ее и казалось, что песочно-глинистые камни ёжатся от мороза. Денис почувствовал, как холод сковал его губы, хотелось закурить. Вспомнил о драже и достал из кармана пару конфеток. Подошел Мишаня, он чиркал зажигалкой в надежде зажечь замерзший газ. Кроме искры ничего не было. Денис пошарил по карманам и достал «дрова»: спички с логотипом гостиницы и зеленой головкой. Репортер чиркнул и пламя на секунду согрело его руки. Оператор задымил, важно и с наслаждением. Вскоре подошел поп в шапке-ушанке и тоже попросил огня. Мишаня отдал ему свою сигарету, и священник подкурил от нее. Не добив и до половины, он затушил папиросу, убрал куда-то в рясу и поспешил к месту захоронения. Могильщики засуетились. Спустили гроб с машины, поставили к яме. После молитвы они кинули еловые ветки на дно. По команде занесли коричневый дубовый ящик над могилой и постепенно стали опускать его в землю. Всхлипы раздавались уже со всех сторон. Денис стоял и мысленно провожал свою первую настоящую любовь. Она была той, кому он посвятил свои первые стихи, от которой сносило крышу. Богиня, которой он не соответствовал, которой был недостоин.

Первая гроздь земли гулко ударилась о крышку гроба. Глаза заглянцевели. МысленноДенис еще цеплялся за уплывающий образ. Многие ночи и дни он думал, что когда-нибудь они еще будут вместе, и обойдут все преграды. Еще один комок мерзлой земли разбился и раскатился по деревянной доске. Только теперь ему стало ясно, что все безвозвратно потеряно. Что прошлое уходило под землю и никогда не вернется. Стало немного легче. Денис нагнулся и голой рукой взял небольшой кусок глинистой земли, размолол его в кулаке и бросил в большую огромную черную яму. Крохи улетели из руки в небытие. Ужас приоткрыл край, где кончается вселенная. Пережил, кажется, и этот момент. Дальше. Денис, пошатываясь, плелся все дальше от могилы. Смотреть как закапывают не стал, пошел искать К-15. Мама, мамочка, где-то была рядом, хотелось побежать к ее могиле, но ноги двигались еле-еле. Погружаясь в свои мысли и воспоминания, он медленно шагал, в конце концов позабыв о фильме, о работе, о своей невесте — обо всем.

Руки были грязные и Денис всей пятерней загреб снег с ближайшего сугроба. Растер, кисти жутко закоченели, но убрать их в карманы не решился. Пальцы раскраснелись и стали ломить. Сибирский подышал на них, обтер последние темные следы и спрятал в рукава, которые соединил как муфту.

Он свернул на заброшенную тропинку, покрытую снегом. Здесь, наверное, никто не был пару недель. Денис пробирался дальше и увидел необходимые буквы. Через 20 метров появился зеленый облупленный крест. Могилу давно никто не убирал. На ней был большой сугроб. Надо было расчистить, но кроме замерзших кистей делать это было нечем. Денис постоял минутку и яро принялся убирать красными руками заледеневший снег. Появилась карточка и имя мамы. Денис сел на белую заснеженную лавочку и посмотрел безжизненной фотографии в глаза. Трудно все это. Он встал, стряхнул снег с креста и вновь убрал руки в тепло. Пальцы покалывали.

— У меня скоро свадьба, мамочка. Так, решили расписаться. Она хорошая, ведущая новостей. Я с ней счастлив, — он слегка прикусил язык. — У Гели отличные ребятишки. И еще Иринку убили, ты там…, — перед глазами опять появился гроб, а в ушах появился звук падающих комков земли. — Зима у вас нынче суровая. И снегу намело, и холод собачий. А у нас? У нас как обычно слякоть. Ты не переживай, все у меня будет хорошо, — Денис еще помолчал и ответил. — Не беспокойся, не заболею.

Он потихоньку пошел к выходу и в этот момент понял, что насквозь промерз. До дрожи, стука зубов.

Архив/Олег и Дина/Любовь на квадратный метр/ файл 40003

Щелк. Дверной замок прокрутился. Олег вслушивался в музыку шестеренок и как только сигнал о том, что дверь закрыта поступил в его мозг, тут же засуетился. Он быстро подкинулся к ногам Дины, которая сидела за кухонным столом и допивала утренний кофе. Ладони мужа заскользили по бедрам жены, губы касались нежной кожи. Но Дина сопротивлялась и даже не думала отвлекаться от завтрака. Она жевала ореховое печенье и позволяла мужу дойти почти до всего, но дальше ноги скрещивала с такой силой, что не подступишься.

— Ну, пока мама ушла, — жалобно прогундел Олег.

— Я кофе пью.

— Она в магазин, всего на полчаса.

— Давай ночью.

— Давай сейчас, а потом еще ночью?

Олег решил взять жену нахрапом и это у него почти получилось. Он уже стянул трусы, но жена выхватила их и стала отчаянно хлестать стрингами по лицу. На лбу появились жилки — злобные вздутые вены. Олег приостановил свою победоносную игру.

— Я так не хочу, наспех, на бегу. Ты даже не запер дверь на защелку.

Олег быстро смотался к двери и исправил косяк. Но Дина уже надела трусики.

— Я так не могу, я не студентка, а преподаватель. Я не могу трахаться только когда уйдет твоя мама.

— Да что тебе ма…, — Олег сопел как паровоз. — А я тебе говорил. Давай детей заведем. Двух. Материнский капитал получим, будет первый взнос на ипотеку. Ты же сама отказываешься.

— Двое детей и ипотека. Так только мудаки живут. Лучше сразу застрелиться, чем в петле 20 лет барахтаться.

— В съемной квартире ты тоже не хочешь детей растить. Мне что, мать пристрелить что ли, — Олег ударил грубою ладонью об стену, и рамка со свадебным фото чуть затрещала.

— А я не знаю, Олег. Я не знаю. Можешь меня грохнуть, так тебе проще будет. Заживешь опять счастливо со своей мамочкой.

— Так и сделаю. Так и сделаю, — Олег вышел из кухни.

— Дверь открой, а то мама подумает, что мы трахались.

Через пару