Воин в осаде (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

— Сам ты это слово! — обиделся в шутку княжич.

За Рейко было интересно наблюдать исподтишка. Муж уходит, вскоре возвращается с расстроенным видом, небрежно бросает в кабинете здоровенный чемодан, набитый купюрами так, что тот чуть не лопается, а потом зовёт всех жарить мясо на открытом воздухе, пить легкое вино и стрелять по самодельным мишеням. Что? Зачем? Коротышка явно не находила себе места, но приставать, пусть даже при знакомых и бывших однокурсниках стеснялась. Ровно точно также вела себя Регина, не отрывающая взгляда от моего лица. Инквизитору явно было до колик любопытно, кто смог переплюнуть фрау Хильду Гритте в лечении, научившись сводить начисто шрамы, в которые втирался «порошок Ависценны», но у бедной рыжей и шанса не было все узнать.

Мы стреляли по прозаично развешенным на палках горшкам, которых в этой крепости скопились тысячи. Я часто менял оружие, начав с «линьеров», а под конец запросив у Распутина парочку его гаубиц, которых тот притащил аж с десяток. Возросшая куда выше ожидаемого масса тела теперь позволяла использовать даже такое оружие более-менее уверенно. Сам хозяин громыхающих стволов, чей калибр уже и не предполагал использование против обычных людей, недоумевающе качал головой… а потом предложил армрестлинг. Я с некоторым сомнением согласился и даже смог побороться против силищи этого двуногого слона, но в итоге проиграл.

С куда меньшим перевесом, чем диктовали нам законы физики, анатомии и здравого смысла.

— Это вообще как? — недоумевал княжич, разминая ладонь.

— Знал бы сам, — лицемерно вздыхал в ответ я на русском.

Несмотря на то, что по весу богатырь меня сейчас превосходил лишь на считанные килограммы, его здоровенное тело было насквозь пропитано стимулирующим эфиром в то время, как я таким богатством похвастаться совершенно не мог. Однако, разница в силе сократилась существенным образом. Конечно, рус по-прежнему оставался куда сильнее меня — кроме пассивной богатырской силы, скорости и живучести, он мог использовать родовые техники в активном состоянии, но мне такие лавры были ни к чему. Возможность лупить с рук антимиазменной винтовкой размером с корабельное весло мне точно не пригодится в жизни, а вот пара револьверов Евгения теперь вызывали желание их у него попросить. Хотя, не то, чтобы у меня теперь был выбор — лишенный возможности покупать патроны с сложным зарядом и пулями с хитрой начинкой, я частично мог компенсировать их нехватку лишь дурной мощью выстрела.

Что-то, конечно, смогу сделать сам, но в основном…

Каждое вороненное чудище из арсенала княжича весило от двух до трех килограмм чистого неснаряженного веса, что позволяло использовать револьвер не только по прямому назначению, но и как ударный инструмент. Только вот точность хромала на обе ноги.

Бам! Бам! Бам!

Быстро выстрелив трижды, я махнул свободной рукой, разгоняя сизое облако дыма. Еле задел один горшок. Изделие лап тануки этого все равно не пережило, разлетевшись в мелкие дребезги, однако… не утешало. Зато, с другой стороны, я могу ударом рукояти вполне заменить нож-бабочку, что носил раньше на предплечье. Правда… угваздаюсь весь, если по голове попаду. Рука после трех бешеных рывков «пушки» ощутимо подрагивала, пульсируя тихой предупредительной болью.

— Неплохо, неплохо… — прогудел довольный как слон Распутин, откровенно наслаждающийся моими промахами, — Федор, а принеси «бериков», а? Вдруг Алеша выдюжит?

— Так, мне не выдюжить нужно, — тут же открестился я от чего угодно, если оно называется «бером» или «бериком», — Я у тебя, Евгений, хотел пару гаубиц попросить. В подарок или длительную аренду…

— Да легко, — хмыкнул нордический рус, — Для меня револьвер — это либо слишком много, либо слишком мало! А когда много, так проще кинуть чем-нить тяжелым, чем из-за пазухи волочь!

— Евжений свет Данилович, — почесал макушку один из людей княжича, — А может, «бериков» не надо? Вон боярыни испужаются. Мож подарок бельгийца Тетона принести? Ну те, которые парные? А то я взял!

— За каким ты их взял-то? — хмыкнул здоровяк, — Ну тогда тащи сюда. Покажем Алексею свет Эмберхартычу уродство дивное.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Если на Алёшу я еще согласен, — тут же предупредил я друга, — то за Эмберхартыча дам в глаз.

Вскоре Федор вернулся, таща с собой плоский металлический ящик неслабых размеров. Расположив его на одном из столов, он щелкнул откидным замком, откидывая крышку, под которой, на черном бархате, покоилось четыре… единицы… стрелкового оружия.

— Вот, — широкая ладонь-лопата Евгения в представительском жесте распростерлась к содержимому ящика, — Их моему бате давно подарили. На именины третьего сына. Бельгиец говорил мол, чтоб у всех одинаковое оружие было или что-то такое. Ну мой батя на трех не остановился, да и носить это никто не хотел, вот мы и сподобились с братьями друг другу передаривать. Кому подарили, тому на следующий праздник тратиться не придется! А так — дорого-богато, выглядит красиво! Хоть и ересь…

Редко когда я мог согласиться с кем-либо также полно, как сейчас с другом. Четыре лежащих в ящике револьвера были зеркальными близнецами друг друга, но настолько далеких от образа револьверного оружия для знатных людей пистолетов я не видел, пожалуй, никогда.

Первым моветоном была отделка. Её просто не было. Серая угрюмая полированная сталь лишь на щеках рукояток становилась какой-то черной кожей. Ни надписей, ни гравюр, ничего. Это было явно серийное оружие, но без малейших признаков индивидуальности.

Вторым в глаза бросался объём самих револьверов. Там, где абсолютное большинство оружейников стараются минимизировать вес оружия, сохраняя его боевые качества, изготовитель этих чудищ не мелочился. Массивная квадратная стволовая коробка, соразмерный ей корпус, мощная рукоятка под очень непривычным пологим углом к стволу. На их фоне сам барабан револьвера был почти незаметен, его края не выступали за корпус!

Третьим… Вынув один из квадратных револьверов из гнезда, я уважительно взвесил его в руке. Не меньше, чем остальные «дуры» Распутина, которые создавались как оружие последнего шанса против миазменных тварей. Баланс… чужд для револьверов. Совершенно. И не только он.

— Ствол ведет к нижней каморе барабана? — неверяще спросил я, разглядывая дивное диво, где сам ствол с нарезами действительно куковал в нижней части коробки. Более того! Квадратный кожух, окружающий револьверной дуло, еще и зиял отверстиями, в которых я с оторопью узнал дульный тормоз!

— Ага! — с видом человека, безнаказанно устроившего другому хорошую гадость, проговорил рус.

Я его понимал. Оружие напоминало обрез с квадратной «мордой» и снабженный барабаном. Дикая, жуткая, совершенно нетипичная вещь, с конструкцией, которую я видел лишь пару раз на выставках в Лондоне. А еще эта штука была таких размеров, что носить её как револьвер могли бы только я и Распутин в виду нашего высокого роста. И то…

— Хочу из него выстрелить. Патроны есть?

— Есть, — княжич дернул неприметный шляхтик на бархате, открывая закладку с длинными тупыми патронами как бы не 50-го калибра, — Но мало.

Впрочем, желание выстрелить из мутанта у меня возникло как раз из-за размеров ниш в барабане. Те были хоть и очень крупного, но вполне себе цивилизованного калибра, как минимум не угрожающие мне выдрать плечо из суставной сумки при выстреле.

— Граум! — внушительным низким басом сказал мутант, толкая мою руку удивительно слабой отдачей. Конечно, я стоял, полностью готовый к тому, что руку вывернет — полубоком к мишени, собранный, сгруппированный, с упором ноги назад, но… Это было слабо. Разумеется, я никуда не попал, но настрелка была вопросом исключительно наживным. Нужно определить мощь. Следующий выстрел я произвел не по горшку, а по стене одного из домиков, приблизительно представляя себе плотность и крепкость материала. Бывший хозяин-геомант ничего не строил, вместо этого выплавляя послушную его воле скалу в нужные ему формы, поэтому крепость даже у подсобных помещений была зверская.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})