Мерзиния - Вениамин Хегай

Правда, тут Леонид чувствовал себя спокойным: ТТ с глушителем надёжно покоился на дне безымянной реки уже в Чурессии, куда он его зашвырнул на одной из остановок – так посоветовал Александр.

Про братьев-вазахов Леонид рассказывал без упоминания имён. Про дельтаплан с моторчиком, правда, пришлось сказать. Леонид-то знал, что все границы сканируются со спутников, и их антирадарный план хоть и сработал для пограничников Чурессии, но сверху был виден, как на ладони.

Он не хотел, чтобы о нём, если он соврёт в мелочи, подумали, как о лгуне вообще…

– Теперь о методике. Было высказано предположение… – Леонид умолчал, что братом, – что облучение ведётся со спутника, запущенного… – он упомянул точные данные дня и часа, и примерные параметры орбиты коммерческого спутника, выведенного на орбиту год назад, – Все эти данные, и все, что смогли собрать из разных источников об этом, есть на третьей флэшке. Вот, в целом, и все. Ещё раз спасибо за… Убежище. – он сглотнул: в горле пересохло, – Наши бы нас не помиловали.

Майлз покивал. Но никак не прокомментировал. Затем сказал:

– Благодарю, Леонид. Вы, конечно, понимаете, что мы… э-э… расспросили и Лену. Но только в вашей интерпретации всё это, – он похлопал по диктофону, – приобретает смысл. И, боюсь, ещё дней десять, пока не заживут ваши… повреждения, вам с Леной придётся находиться здесь. Потому что без непосредственно ваших свидетельских показаний все это малоубедительно. Во всяком случае, для Сенатской Комиссии по Правам Человека. Так что, на всякий случай, побудьте в здании…

– Что, даже во двор выйти погулять не получится?

– Боюсь, нет. Я, быть может, не скажу вам ничего нового – вы, наверняка уже и сами догадались, что один из полицейских поста наружной – чуресской – охраны был… хм, как вы изящно, – он выразительно посмотрел на собеседника, – выразились, с ним договорились. Словом, это именно он со своего мобильника отправил условленный сигнал. Иначе, возможно, ваш маскарад. – Майлз покачал осуждающе головой, – удался бы. Хотя у нас так никто уже не ходит.

Леонид попробовал посмеяться: смеяться хотелось, но чертовски больно отзывалось в раскуроченном лёгком.

Майлз вежливо улыбнулся. Затем снова покачал головой:

– Пожалуйста, не одевайтесь так там, дома… И, пока хотя бы, не смейтесь! Как говорится в чуресской пословице: хорошо смеётся тот, кто смеётся… в безопасности.

Лёжа в полной опустошённости один, Леонид думал о том, что – всё. Действительно, всё.

Пути отрезаны. Теперь для них с Леной дом – там, на далёком и совершенно чужом континенте. Быть может, им сделают пластическую операцию, поселят где-то почти наверняка в захолустье… Может, придётся даже работать, для видимости.

Ладно, поживём – увидим. Пока же придётся ждать. Ждать, и поправляться.

Ему нужно поправиться быстрее. Значит, пусть через силу, но надо больше есть, и начинать шевелиться: иначе мышцы точно атрофируются.

Стараясь дышать спокойно, он пошевелил ногами. Руками. Повертел шеей. Ничего, времени у них теперь хватает. Они ещё молоды, и у них могут даже… Родиться дети.

Если Лене сделать операцию, может, она сможет…

Эк, куда его!.. А почему бы и нет?! Ведь их дети будут граждане БША! Вот повезло, что вторая пуля попала только в ягодицу, а не… Ох, Лена… Дай только очухаться!

Ещё через два дня Майлз пригласил его к себе в кабинет.

Комната оказалась очень светлой, и какой-то безликой. Там стоял стол, кресла на колёсиках, кое-какая ещё офисная мебель, и шкаф с папками. И – всё.

Никаких цветочков-занавесочек.

Ну и ладно: вполне рабочее место.

– Кофе? – Майлз вопросительно посмотрел на усевшегося напротив Леонида.

– Спасибо, нет. Лучше простой воды. Если можно, тёплой. – Леонид боялся за своё горло.

Майлз щёлкнул переключателем селектора, и чётко произнося слова, сказал что-то на своём. Э, нет! Теперь – на их языке! Значит, придётся заняться серьёзно, а не как в аспирантуре.

Буквально сразу секретарша в строгом деловом – белая блузка, чёрная юбка, колготки, туфли, лицо без выражения – все принесла, и поставила: кофе перед Майлзом, стакан – перед Леонидом.

Точно не ниже майора, отметил Леонид. Он отхлебнул: тёплая! Надо же…

Он кивнул, причмокнув. Только теперь Майлз сказал:

– Леонид! Я пригласил вас, чтобы прояснить некоторые моменты, и расставить, так сказать, все точки над «и», – он сделал паузу, Леонид молча кивнул ещё раз, – Так вот. Проверку наши соответствующие Ведомства начали сразу, как только мы побеседовали с Леной. Официальные результаты они доложат непосредственно при официальных же слушаниях в Комиссиях высших Инстанций. Я же пока – неофициально! – могу несколько приподнять занавес для вас. Разумеется, – он торжественно поднял палец, – без права разглашения!

– Понял. – Леонид чуть улыбнулся. – Я очень внимательно слушаю.

– Подтвердилось почти всё, что содержится на ваших флэшках. Разумеется, их мы просмотрели в первую очередь. После чего отослали со спецрейсом в Лэнгли, и сделали массу копий. Мы знали, конечно, о запущенном спутнике – что его построили и оснастили по заказу вашей страны. Однако первые полгода он работал как сугубо ретрансляционный, вещая на вашу территорию государственные телеканалы. Поэтому мы перестали пристально следить за его дальнейшей работой – так, обычная запись транслируемых передач. Возможно, о том, что мы работаем в таком режиме, то есть полгода изучаем очень внимательно, вашим агентам сообщил даже кто-то из наших. Вероятно, с ним тоже договорились. Сейчас мы как раз проверяем…

Но это не важно. Важно то, что второе и основное назначение этого спутника выявили только вы. Конечно нам, как передовой в техническом плане стране, должно быть несколько стыдно, что мы только планируем, а кое-кто начал применять, первым! Правда, не против врагов, а… Это до сих пор не укладывается в головах некоторых моих… э-э… Больших Боссов. Но против фактов не поспоришь.

Выкладки ваши относительно общей смертности, и экономии для Бюджета оказались, правда, несколько преувеличены. Вероятно, это связано с тем, что излучатель работал не каждый день, а через. Похоже, связано это с вынужденной длительной подзарядкой: солнечные панели могли полностью перезарядить аккумуляторы не быстрее, чем за сорок восемь часов. Так что пока, – Майлз выделил это слово. – погибло не так много пожилых, как могло бы.

С другой стороны, ещё три-четыре года, и то, что вы рассчитали, могло осуществиться.

Трудно сказать наверняка, какие именно цифры ваше Руководство считало конечными. А далее это оружие могли бы применять точечно и периодически, по мере необходимости. Против каких-то отдельных личностей. Или группировок…

Леонид, ощущая, как то краснеет, то бледнеет лицо, отпил воды. Поперхнулся.

Чёрт! Всё-таки это происходит! Неужели нельзя как-то остановить?!..

Он поднял глаза.

Но Майлз опередил его готовый сорваться с уст вопрос:

– Нет-нет, уже всё прекратилось. Мы сразу стали отслеживать этот спутник… Три дня он не излучал ничего, кроме ретрансляции обычных телеканалов, а затем… Как раз в тот день, когда стало известно, что вы выкарабкаетесь… Спутник взорвался, – видя широко открывшиеся глаза Леонида, Майлз пояснил: – Можете не сомневаться: именно из-за вас вашему… э-э… «действующему только во благо народа», и «демократичному» Правительству пришлось уничтожить спутник стоимостью в почти миллиардов долларов!

В том числе и поэтому – надеюсь, вы понимаете – вам лучше пока находиться в здании. Для вашего руководства всё сводится, как вы и сами знаете, к коммерческой выгоде. А вы сорвали… очень «экономически выгодное Предприятие!» Так что не хочу вас пугать, но…

Вероятней всего вам с Леной понадобятся не только Убежище, Гражданство, и Программа Защиты Свидетелей. Придётся пойти и на пластические операции, и даже, возможно, смену цвета кожи.

Увидев открывшийся рот Леонида, Майлз поспешил пояснить:

– Извините. Не удержался: последнее – шутка! Впрочем, в каждой шутке есть… доля шутки. Остальное – чистая правда. Так что слово за вами.

В наступившей тишине Леонид несколько раз порывался что-то сказать.

Но слова застревали в горле. Так что он со стороны, наверное, выглядел как рыба, выброшенная на песок. Да он себя так и ощущал! Месть не то, что возможна – она почти неизбежна!

Для любого Чиновника срыв выгодного Коммерческого Предприятия – потеря ДЕНЕГ! Ну, и лица… А уж для Главного Чиновника Страны – ПРЕСТИЖА! А это поважней всего остального. Если мурашики-рабы поймут, что можно выступить против Системы, и остаться безнаказанным, это чревато…

Потерей и мурашиков и денег!!!