Виртуоз боевой стали - Федор Чешко

Рюни между тем шагнула через порог, плотно прикрыла за собой дверь.

— Я сначала боялась входить, думала: может, спишь? Потом слышу — струны трынькают...

От этого «трынькают» Нора передернуло, но девушка не заметила. Она другое заметила — бледность, трясущиеся пальцы и кровь на грифе.

— Ты что вытворяешь?! — Голос ее задрожал. — Вставай и ложись, слышишь? Я помогу... Нор замотал головой:

— Не хочу. И помощи мне не надо. Мне уже помогли — ты и еще один...

Он не хотел говорить ничего такого, но случайно вышмыгнувшее слово еще никому не удавалось загнать обратно. Рюни плотно прикусила губу, отвернулась, пару мгновений стояла молча. Потом сказала: «Дурень». А потом подошла и села рядом с Нором.

Несколько мгновений они молчали. Нор просто не знал, что сказать и нужно ли ему говорить что-нибудь; Рюни, похоже, собиралась с духом. Впрочем, много времени на это занятие ей не потребовалось.

— Ночью, во дворе — это, значит, ты был... — Нет, девушка не спрашивала, она просто делала вывод. А раз нет вопроса, то и ответ не нужен.

Нор машинально глянул на оконные занавески. «Ночью»... Значит, сейчас уже не ночь? Ай, да какая, к бесам, разница?! Ночь, не ночь... Он скосил глаза, рассматривая Рюни, вздохнул:

— Повязка у тебя красивая. Он, что ли, подарил?

— Он. — Девушка тронула повязку. — Только учти, он перед тобой ни в чем не повинен. Я повинна.

— Боишься, что стану на нем зло срывать? Зря. Если бы хотел, так прямо там, сразу... Уж с Крело-то я бы и вовсе без рук справился.

Рюни дернула щекой:

— Тебе с ним управиться вообще легче легкого: он и пальцем не двинет ради обороны.

— Знает акула, чью добычу стянула, — буркнул Нор, глядя в сторону.

Рюни почему-то не стала обижаться и спорить. Она принялась рассказывать о том, как узнала о постигшем Нора Несчастье, как сперва решилась топиться в море, а потом, размыслив, придумала идти вслед за ним; как уговаривала батюшку своего послать ее к Каменным Воротам, а господина Тантарра — учить и выхлопотать своей ученице сталь. Уже во время этой учебы девушка начала понимать, что Крело, который постоянно был рядом, становится для нее кем-то, кто гораздо нужнее друга. Только догадки эти она ненавидела и себя ненавидела за то, что оказалась способна предать попавшего в ужасную беду Нора. Потом Нор вернулся, но оказался калекой, и девушка опять разрывалась между любовью и долгом, а Крело решил ей помочь и исчез. Она искала его, но не нашла, зато случайно встретила Учителя. Оказывается, старика снова лишили чина, но его взял к себе командиром охраны какой-то могущественный иерарх. Это учитель выискал имя Задумчивого Краба в списках переселенцев и упросил своего нынешнего хозяина воспрепятствовать отъезду глупого беглеца. А вчера (ах, это было всего-навсего вчера!) Нор так лихо разделался с подлыми оскорбителями, что Рюни поняла: он по-прежнему сильный и ни в чьей жалости не нуждается — сам кого хочешь пожалеть может. И девушка решилась на выбор.

Нор вроде бы слушал, но смысл услышанного доходил до него плохо. Прикрывшись ладонью и до боли скосив глаза, он украдкой рассматривал лицо сидящей рядом Рюни. Ни один из знатоков древних канонов изысканности не счел бы это лицо красивым. Брови слишком густы; нос изящен и тонок, но подпорчен легкой горбинкой... Да еще и два шрама — свежий, на щеке, и давний, еле заметный, из-за которого верхняя губа девушки чуть вздергивается, обнажая передние зубы (это ей камнем рассекли лет шесть назад). Но, несмотря ни на что, все — от квартального до дядюшки Круна — твердят, будто во всем Припортовье не сыщется девушки красивей Рюни. Да если бы только в Припортовье! Даже те, кто, к примеру, из Карры либо с атоллов приезжают, таращатся на Рюни так, словно она не человеческая дочь, а некое диво вроде морского змия: не лицо — чародейство какое-то!

Тем временем обладательница этого самого чародейства заметила, что говорит она либо для стен, либо сама для себя. Девушка смолкла — Нор даже не шевельнулся. Какое-то мгновение Рюни колебалась: очень уж соблазняла возможность оскорбиться его равнодушием и уйти с полным правом никогда не возобновлять тягостных объяснений. Но парень казался таким удрученным... Сидит сгорбившись, лбом почти что в колени уткнулся, лицо прикрыл — глаза прячет. Они, наверное, красные, а на ресницах повисли слезы. Глупо, очень глупо было мучить оправданиями его и себя. Тем более что оправдываться, в общем-то, не в чем.

Рюни нерешительно встала, прошлась вдоль стены, потом опять обернулась к Нору и ойкнула от неожиданности. Нор, оказывается, следил за ней не отрываясь, а глаза его... Нет, они не краснели от слез, но уж лучше бы он заплакал.

— Лечь бы тебе, — тихонько сказала девушка.

Нор сжал пальцами веки, словно хотел выдавить из-под них напугавшую Рюни непереносимую собачью тоску, потом бережно отложил в сторону скрипку и поднялся на ноги. Он недаром так опасался этого движения. Пол вдруг стал вкось, дрожащие колени подломились — только чудом каким-то удалось спастись от падения. Рюни кинулась помогать, но парень отшатнулся, словно девушка ударить его хотела.

— Не бойся, это я просто ногу отсидел. — Он говорил невнятно и торопливо. — Ты иди, наверно, а я и правда прилягу, посплю. А завтра уже работать буду.

Рюни с сомнением оглядела его, шмыгнула носом:

— Может, все-таки сбегать за лекарем? Я бы скоро...

— Не надо! — почти крикнул Нор. А потом добавил, потупившись: — Пусть почтенная госпожа хозяйская дочь не изволит выдумывать ненужные траты. Для каждого работника лекарей нанимать — этак и доход подорвать недолго...

Он не смотрел на девушку, не видел ее лица, но услышал, как изменилось ее дыхание — стало трудным, надрывным, словно Рюни силилась приподнять какую-то тяжесть или... Нет. Уж кто-кто, а дочь почтенного Сатимэ умела сдерживать слезы. Она просто шагнула к двери. Молча.

— Рюни!

Этот окрик настиг ее уже на пороге, и девушка замерла, Дожидаясь продолжения.

— Скажи батюшке своему, что я денька через три-четыре смогу петь для гостей. Скажешь?

— Да. Это хорошо, он порадуется... — Рюни кончиками пальцев тронула полуоткрытую дверь и все-таки не удержалась, спросила тихонько:

— Значит, я теперь для тебя буду не друг?

Нор понимал, что молчание обидит ее куда сильнее, чем даже самый глупый и злой ответ. Понимал, но не мог выговорить ни слова. Парень ведь сам не знал, кем он теперь станет для Рюни и кем станет Рюни для него.

5

О подобном нашествии гостей Сатимэ давно уже и мечтать разучился. Мало того, что за столы умудрилось повстискиваться едва ли не вдвое больше народу, чем эти самые столы способны были вместить, так еще и на полу люди сидели, и стены подпирали, и в дверях толпились.