Пуля для Власова. Прорыв бронелетчиков - Игорь Карде

У штаба уныло перетаптывался с ноги на ногу часовой, было тихо и пустынно. Марков еще с утра уехал в Ростов, ожидался только завтра, поэтому штабной люд уже благополучно разбежался по квартирам. Шаховцева здесь тоже не оказалось. Плюнув, Виктор неторопливо пошел обратно.

Он шел дальней тропинкой, по густо заросшему кустарником лугу. Уже темнело, но света хватало, чтобы идти не рискуя поломать ноги. Вокруг было тихо и хорошо. По этой тропинке было бы приятно прогуляться по ручку с девушкой, да чтобы еще была весна и сирень разливалась дурманящим ароматом…

На голоса в кустах он сначала не обратил внимания, мало ли какие у людей могут быть дела? Но голоса зазвучали громче, послышалась какая-то возня, и тишину разорвал резкий звук пощечины. "Хе. Прилетело кому-то", — приостанавливаясь, подумал он. Затем снова послышалась возня и донесся чей-то приглушенный вскрик.

Прежний Виктор скорее всего прошел бы мимо, нынешний, ни секунды не раздумывая, двинулся на шум. Мелькнула мысль достать пистолет, он моментально отогнал ее подальше: что могло случиться в окрестностях родного полка, где все всех давным-давно знают…

Из кустов, с непокрытой головой, бледная и растрепанная, выскочила Таня, увидев Виктора замерла и растерянно захлопала глазами. Следом за ней вывалился капитан Антипов – начальник связи полка, он сходу налетел на девушку, свалив ее на землю и, не удержав равновесия, тоже упал прямо под ноги Саблину.

— Что здесь происходит?

Антипов быстро вскочил, метнул на Виктора испуганный взгляд, и по его губам расползлась кривая улыбка. Он был без ремня и весь какой-то возбужденный и взъерошенный.

— Он меня… он меня… изнасиловать пытался, — Таня тяжело поднялась на ноги и зашипела от боли, растирая запястье.

— Ах ты сука брехливая, — капитан вдруг резко развернулся, и влепил ей оплеуху. — Ах ты б…ь…

— Отставить! — Виктор оторопел от произошедшего. Увиденная картина не укладывалась в голове.

— Ты кому команды даешь, старлей? — Антипов, уже переключился на Саблина. — А ну, смирно! — больше он не успел сказать ничего, лишь охнул, обдав запахом водки, и согнулся дугой. Виктор решил не дожидаться развязки и, недолго думая, двинул капитана в живот.

— Да ты чего мразь? — выплюнул тот на выдохе. — На старшего руку поднял? Сгною в штрафбате. Закопаю суку. Никакой Шубин, б…ь, не спасет…

Виктор подумал и добавил с ноги. Антипов рухнул на землю, корчась от боли и захлебываясь воздухом. Саблин хотел было пнуть еще разок, но решил, что пока не стоит.

— Ты как? — он помог Тане подняться. Она ошалело хлопала глазами, потом зарыдала, уткнувшись ему в плечо.

— Ну хватит, — он успокаивающе погладил ее по волосам. — Все уже хорошо.

— Я… я… я, — Таня тряслась не в силах выговорить ни слова, его гимнастерка стала мокрой от слез. Девушка повторяла это как заведенная, он встряхнул ее так, что лязгнули зубы, но это не помогло, она почему-то начала икать.

— Я не хотела, — наконец выговорила она давясь слезами. — Он приказал сопровождать, а потом в кусты потащил… я вырвалась, убегать…

— В трибунал… — Антипов поднялся на ноги и теперь шарил рукой по животу в поисках несуществующей кобуры. — Обоих…

— Ты… ты еще угрожаешь? — волна дикого, безрассудного бешенства затопила Виктора с головой, он одним ударом сбил капитана с ног и принялся топтать ногами. — Да ты, б…ь, покойник уже, — он рывком приподняв Антипова за ворот гимнастерки, и, раздирая нёбо сунул ему в раззявленный рот ствол ТТ.

— Вякни что-нибудь, — прошипел Саблин в перекошенное болью и страхом лицо. — Ну давай, промычи и я тебе башку снесу. Ты на кого, б…ь, пасть разинул, убогий, — он ударил капитана в лоб рукоятью пистолета и Антипов резко потяжелел, повиснув на руке. Виктор бросил его под ноги, хорошенько пнул и снова приставил ствол к голове.

— Ты, Антипка, рамсы попутал. Молись, падла.

— Тебя расстреляют, — прохрипел капитан.

— Дурашка, — Виктор ласково улыбнулся. — Я же летчик, а ты чмо бесполезное. За такого как ты, меня даже не посадят, максимум в рядовые разжалуют. Как летал, так и буду. А ты сдохнешь… — он взвел курок и только сейчас вспомнил, что пистолет не заряжен. Бешенство стало отпускать, включился рассудок.

— Не надо, пожалуйста, не надо, — Таня вдруг вцепилась ему в руку. — Пусть живет. Не надо стрелять, зачем тебе это?

Виктор с сомнением посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Антипова. В глазах капитана плескался страх…

— Живи пока, — как обычно после приступа накатила слабость, и он с трудом попал пистолетом в кобуру. — Начнешь вякать – убью. На Таню посмотришь – убью! Понял, б…ь?

Антипов судорожно кивнул.

— Вот и хорошо. Пойдем отсюда, — он кивнул головой Тане и вдруг замер. — Стой. Этот с оружием был?

— Да-а, — девушка неуверенно кивнула.

— Найди и принеси.

Таня исчезла в кустах, а Виктор остался рядом с капитаном. Тот трепыхался, пытаясь подняться, но у него не получалось. Саблин, увидев, что девушка возвращается с капитановой портупеей, хмуро буркнул. — У Шубина заберешь…

На ночлег Виктор возвращался заполночь. После случившегося инцидента пришлось идти к командиру и долго выслушивать поток бессвязного матерного красноречия. Потом, уже вместе со взводом охраны долго искали самого Антипова, пока не обнаружили его в штабе. Потом писали объяснительные, выслушивая при этом непрекращающееся командирское брюзжание. После пришел комдив, и объяснительную пришлось писать уже Шубину. Впрочем, тот благополучно перепоручил это Виктору.

Рядом с ним шла Таня. Во время всех этих разборок она старалась не отходить далеко от своего спасителя и сейчас тихой тенью скользила рядом. Из облаков показалась луна, залив все вокруг желтым светом и Виктор вспомнил, как когда-то, при такой же луне гулял с Таней улочкой забытого Богом хутора. Это было так давно, и казалось, что было даже не с ним… Они дошли до сарая женского общежития и незаметно остановились.

Таня стояла в каком-то метре, он слышал ее дыхание, как бьется ее сердце. Вдруг захотелось, чтобы было как раньше. Он посмотрел на девушку, она смотрела на луну и грустно улыбалась.

— У тебя, — голос у Тани дрогнул. — У тебя на гимнастерке пуговицы оторваны.

— Ерунда, — Виктор машинально пощупал ворот и про себя еще раз матернул Антипова. Возиться, пришивая пуговицы было откровенно лень. Запасная старая гимнастерка была выглажена кое-как, а значит на построении Шубин обязательно вздрючит. Впрочем, это такая мелочь, что можно не обращать внимания.

— Давай я пришью, — Виктор не видел Таниного лица, но почему-то был уверен, что она сейчас закусила губу. Она всегда так делала, раздумывая или принимая какое-то важное решение.

— Пришей, — он стянул гимнастерку и, не снимая орденов, отдал ей. Легкий ветерок сразу прошелся по голому торсу, напоминая, что лето кончилось…

Она еще несколько секунд стояла с гимнастеркой в руках, как будто ожидая некоего продолжения, потом буркнув: "Спокойной ночи", пошла в общежитие. Виктор поплелся спать.

Хмурый рассвет был под стать настроению. Солнце не сумело пробиться сквозь сильнейший туман, и в летном общежитии было сыро и холодно. Летчики собирались неохотно, непрерывно ворча на начальство и погоду. Всем было понятно, что полетов не будет, и народ единодушно высказывал пожелание продолжить сон. Впрочем, их мнением никто не интересовался. Народ, наскоро собравшись, потянулся на построение и Виктору пришлось поторапливаться – Таня, с зашитой гимнастеркой так и не появилась, и пришлось доставать из загашника старую – затертую до белизны и изрядно измятую.

Это построение прошло бескровно. Шубин почему-то не стал устраивать сеанса одновременной любви ни начальникам служб, ни командирам эскадрилий, да и по поводу вчерашнего инцидента тоже не сказал ни слова. После приема коротких рапортов, комполка убыл в штаб, отправив летчиков ожидать на эскадрильные КП. Комэсков, как это было обычно, он с собой не позвал и летчики сонной гурьбой направились по землянкам. Молодежь натаскала сухого хвороста, растопив оставшуюся тут еще с зимы буржуйку, старшие летчики позанимали самые "козырные" места, задымили папиросами. Печка нагрелась быстро, разогнав утреннюю свежесть, стало тепло, и Виктор заснул, улегшись на самой широкой и удобной лавке.

Проснулся он от весьма бесцеремонного толчка. Спросонья решил устроить нагоняй слишком уж ретивому будильщику, но осекся, увидев Шубина.

— Просыпайся. Разговор есть.

В землянке больше никого не было – видимо подполковник всех выгнал. Печка уже прогорела, но было тепло. Командир уселся напротив, достал папиросу, однако закуривать не стал и покрутив в пальцах сунул обратно в пачку. Виктора такое поведение удивило.

— Это что за херня, тута. А? — Шубин видимо все-таки нашел нужные слова и кинул на стол сложенный и потертый лист бумаги. — Почему я об этом узнаю последним?