Пуля для Власова. Прорыв бронелетчиков - Игорь Карде

— Славка, е… твою мать! Ты совсем….? Помогай, б…ь! "Тридцать первый", а ты где? Давай, набирай высоту.

Гоняющий Острякова немец вовремя заметил опасность, отвернул и принялся со снижением уходить в сторону. Тот, которого гонял Колька, синхронно последовал его примеру. Ведомый же радостно за ним погнался, видимо увидел хорошую возможность открыть счет.

— Колька, брось, — закричал Виктор что было мочи. — Брось. Сзади пара. Разворачивайся на двести, меня прикроешь.

Он резко потянул ручку, уклоняясь от подошедшего на опасное расстояние вражеского истребителя, увидел, как Колька отгоняет второго, и снова резко довернул, давая возможность ведомому пристроиться на место. Пара снова была в сборе, и Виктор почувствовал некоторое облегчение. Чтобы их растянуть и сбить по отдельности, немцам придется повозиться…

— Горит, сука, — сквозь помехи донесся ликующий голос Ларина. — Зажег!

Виктор увидел, как перечеркивая небо, вниз полетел горящий самолет. Четверка "мессеров", с которой они только что дрались, набирала высоту, но пара Вячеслава была выше, а значит, они были пока не опасны. Под крылом мелькали уходящие на запад клинья "Юнкерсов". Их стройная колонна распалась, но в звеньях они держались четко. Внизу что-то горело, выбрасывая в небо жирный черный дым, но что это было, разглядеть не удавалось. Пару Рябченко видно не было и Виктор в очередной раз беззвучно обматерил грустную советскую действительность. Даже в сорок третьем году радиопередатчик устанавливался в лучшем случае на каждый третий самолет. Хорошо, хоть приемники были уже у всех…

— Атакую, — снова раздался голос Ларина. Виктор увидел, что пара "лавочек" заходит на карабкающуюся вверх четверку вражеских истребителей. Запас высоты у Вячеслава был неплохой, он мог сковать немцев на некоторое время. Нужно было пользоваться моментом…

— "Тридцать первый", тебя не вижу. "Двадцать второй", не увлекайся. Пару атак сделай и отходи. Колька, — под крылом проплывало очередное звено Ю-87-х, — атакуем. Слева заходи. Бьем правого, замыкающего.

Земля косо перечеркнула кабину, захватила ее полностью и быстро поползла куда-то вниз, под капот. На ее фоне, выгоревшем, желто-зеленом, проступили три силуэта, начали быстро увеличиваться в размерах. Заблестело остекление необычно горбатых кабин, проступили прямоугольники стабилизаторов рулей высоты – немецкие пикировщики предстали во всех красе. Не хватало только обтекателей шасси, они были скрыты крыльями. От Ю-87-х вверх потянулись пунктиры трассеров, но, не долетая таяли – нервничающие стрелки окрыли огонь с очень большой дистанции.

Виктор уже привычно вынес прицел чуть вперед, увидев, как трассы легли позади немца, увеличил упреждение. Истребитель мелко вибрировал от пушечных очередей, в кабине остро завоняло порохом. Мелькнула мыль, что нужно обязательно вздрючить Палыча…

Серая туша "Юнкерса" промчалась рядом в каком-то десятке метров. Мелькнули лохмотья рваного металла на крыле, разбитая, залитая кровью кабина стрелка. Проскочив пикировщиков быстро осмотрелся: Ларин с четверкой "мессеров" был в стороне. Немцы, разбившись на пары, упрямо лезли вверх, потихоньку отбирая преимущество Вячеслава по высоте. Далеко на западе висел одиночный "мессер", а под ним, серыми тенями отходили пикировщики. Ведомый был на своем месте, живой, невредимый и Виктор со спокойной совестью потянул ручку на себя. Для одной атаки время еще было.

После их атаки в красивом строю "Юнкерсов" прошли необратимые изменения. Подбитый ими самолет, сразу отстал, как-то перекособочился, за ним появился слабый серый след. Его напарники резко снижались, видимо намереваясь удрать на бреющем, а этот все еще летел на прежней высоте. Может, хотел берег высоту, чтобы перелететь близкую линию фронта, может, у него было повреждены рули высоты. Этого Виктор не знал, и узнавать не собирался. Подбитый "Юнкерс" был законной добычей, а убитый стрелок делал ее более беззащитной, а значит лакомой. Бросив Ларина, в их сторону, уже направлялась пара "мессеров", а значит, стоило поспешить. Снова глянул на "Юнкерса", уже примеряясь к скорой атаке, автоматически отметил наличие ведомого и внезапно передумал…

— Колька, атакуй. Прикрою.

Ведомый словно этого и ждал, кинулся вниз, подобно дождавшемуся прогулки щенку, только что хвостом не вилял. Виктор полетел вслед, держась чуть в стороне и периодически поглядывая на догоняющих "мессеров". Увидел, как нос Колькиного истребителя озарился вспышками.

— У тебя он что, такой длинный? Ближе подойди… Еще ближе. Давай, не ссы. Вот теперь бей!

Эта очередь оказалась удачней. Разрывы кучно легли по мотору и кабине, окончательно превращая ее в обломки. Из-под капота пикировщика потянулись оранжевые язычки пламени, стали шириться, расти в размерах…

— Хорошо! А теперь разворот! Быстрее. Встречаем в лоб.

Пара "мессеров" в лобовую атаку идти не захотела. Они отвернули и, отойдя немного в сторону, стали набирать высоту. Ларин с вражеской парой тоже разошелся благополучно и теперь висел почти над головой. Не хватало только Рябченко, но вскоре отыскалась и его пара. Группа была в сборе, все были живы и здоровы и это радовало.

К сожалению, оставшиеся истребители противника саблинской радости не разделяли, и, по всей видимости, собирались взять реванш. Но с северо-востока подошла шестерка "Яков" и охладила их пыл. Оставшееся время патрулирования прошло спокойно…

— Ну, — Виктор был зол, и особо не скрывал своего недовольства. — Начнем разбор полета!

— А чего там разбирать? — Рябченко пренебрежительно махнул рукой. — Немцев причесали как детей. Все бы бои такие были!

— Все так думают? — Виктор обвел подчиненных тяжелым взглядом. Ларин, почуяв грядущий разнос, притих. Рябченко же, заваливший в бою "Юнкерса", сильно смахивал на объевшегося сметаной кота. Он то и дело потирал руки и щурил глаза в довольной улыбке. Саблин его энтузиазма не разделял. Бой был успешным, но скорее вопреки, чем благодаря. Вдобавок, о Соломине до сих пор не было ни слуху, ни духу что хорошего настроения не добавляло.

— А теперь я скажу свое мнение. Плохо. Все было плохо, — он рубанул ладонью воздух. — Слава, какого хрена? Ну ведешь ты бой, ну затянулся он: "мессера" наглые попались, настойчивые. Так ты скажи. Какого хрена я это клещами должен тянуть? Думаете, мне больше заняться нечем? — Ларин виновато опустил глаза. — Теперь ты, Колька. Я что по радио сказал?

— "Юнкерсов" атаковать, — Рябченко, чуя нагоняй, насторожился.

— "Юнкерсов", — нехорошо улыбнулся Саблин, — а ты, засранец, чего учинил? Сколько атак сделали?

— Четыре.

— Четыре атаки, — грустно сказал Виктор. — Это восемь огневых решений, если бить с ведомым. Ленька, сколько раз стрелял? Палыч, — крикнул он на стоянку, — дерни оружейников, пусть скажут расход боеприпасов у Самойлова.

— Я не успел, — покраснел Самойлов, — они быстро так…

— Ага, — кивнул Виктор, — не успел… Молодец Коля, все просто замечательно. Сколько тебе цилиндров разбили? Два? Мало, б…ь, разбили, — заорал он в бешенстве… — Ты когда голову включать научишься? Ты же ведущий. Почему ведомый в бою не стрелял? Почему у тебя дыры в моторе? Это же "Юнкерсы", б…ь, сзади-снизу заходи и бей. У тебя ведомый есть, с ним бей. Одновременно, с разных сторон, атакуйте. Я же это сто раз рассказывал и показывал. Неужели это так сложно?

Рябченко сделался малиновым и обижено забубнил что-то оправдательное.

— Ты мне, Коля, сказки не рассказывай. Я твою жадность кулацкую насквозь вижу. Сбить ему захотелось, ишь ты. Еще раз такое повторится – к чертям от полетов отстраню…

В штаб Виктор уходил злой, как собака. Завистливые взгляды других комэсков, настроения почему-то не улучшали…

Наземная обстановка за прошедшие часы изменилась. Кипевший у Анастасиевки бой уже затих, лишь кое-где еще курились дымки пожаров, но как-то вяло, без огонька. Зато у Латоново царила нездоровая суета, двигались серые коробочки танков, мелькали слабо различимые сверху фигурки пехотинцев. Танки были советские, а значит, наши войска снова выбили немцев из деревни.

У Федоровки Саблин повстречал шестерку "Яков". Те радостно рванули вдогонку за "лавочками", но видя, что отстают, бросили. Связаться с ними по радио не получилось – видимо были разные частоты. "Ольха", как и в прошлом вылете, тоже помалкивала и Виктору это не нравилось. Вместо "Ольхи" надрывался "Ручей", управляя проходящим где-то боем, он забивал эфир матом и командами.

Они с Остряковым долетели до самого побережья и повернули на восток. Мористее, в западном направлении, шло несколько барж, но такая цель была Саблину не по зубам. Транспортных самолетов, которых он рассчитывал тут встретить, не оказалось.

Набрав высоту, они вновь повернули на север. Восточнее Носовки обнаружилось большое скопление вражеских войск и тут же повстречались с парой "мессеров". Те были чуть выше, в бой вступать не захотели – потянули на север и Виктор, с плавным набором высоты, пошел следом. Дистанция между ними и "лавочками" постепенно увеличивалась, а шансы на воздушный бой наоборот таяли. Они летели за немцами несколько минут, когда те вдруг стали куда-то пикировать. Ниже обнаружилась шестерка "Яков", возможно те самые, что недавно гонялись за Саблиным. "Мессера" заходили на них сзади-сверху, маскируясь солнцем.