Рыцари Дикого поля - Богдан Сушинский

– Где вас обнаружил капитан Пловермель?

Гяур в нескольких словах рассказал все, что только можно было рассказать о последней операции против испанцев. Обо всем, что поддавалось словесному описанию.

Главнокомандующий выслушал его молча, и даже когда Гяур закончил свое повествование, еще несколько минут пребывал в безмолвии, подперев руками подбородок и глядя куда-то в пространство перед собой.

– Вы опасный противник, полковник Гяур, причем не только для испанцев.

– Понимаю вас, принц. Скажите прямо: мне нужно уйти из армии? Оставить границы Франции? Я восприму это с пониманием. Мне не хочется доставлять вам огорчение. Я ценю вас как полководца – говорю это искренне, – и не желаю, чтобы вы видели во мне соперника.

– Вы – мой соперник?! – попытался снисходительно рассмеяться главнокомандующий, но вдруг осекся, сник и залпом осушил свой кубок.

– Нет, князь, я не дам повода для того, чтобы вы видели во мне завистника. Я обязан оценить ваши заслуги, как они того заслуживают, – резко молвил он. – Но об этом мы поговорим вечером, на небольшом балу, на который будет приглашен генералитет и все дамы местного высшего света. У вас есть еще время для ванны, переодевания и нескольких часов сна.

– Эт-то мне не помешает, – улыбнулся Гяур. – До встречи на балу, мессир.

33

Как оказалось, бал задумывался в честь последних побед французских войск и высокого гостя главнокомандующего – польского принца Яна-Казимира. Но получилось так, что, с появлением облаченного в новый офицерский мундир красавца-богатыря Гяура, все внимание сразу же переключилось на него. И не только потому, что князь позволил себе явиться лишь ко второму танцу. Вместе с полковником Гяуром в танцевальный зал Шарлевиля ворвались ветры всех тех легенд, которые уже витали над здешними краями и которые были подогреты рассказами офицеров-наемников, участвовавших в недавнем великом избиении испанцев в селении Ипрвиль.

Большой отряд испанского полковника Иставелла, в составе которого действовал особенно зверствовавший эскадрон лучников-мавров, наводил ужас на все окрестные селения, и избавление от него воспринималось обитателями местечка Шарлевиль и его замка с той же благодарностью, с какой было бы воспринято избавление от чумы.

Как только камергер принца де Конде огласил: «Полковник, великий князь Одар-Гяур, командир полка восточных рейтар», оркестр умолк вместе с голосами готовящихся к танцу аристократов. И теперь Гяуру приходилось пробираться к небольшой ложе, в которой восседали принц де Конде и князь Ваза, сквозь частокол оценивающих глаз, сквозь шепотки и вздохи, через завистливое покряхтывание офицеров.

– Шарлевиль приветствует вас как победителя, князь, – с ироничной грустинкой в голосе проговорил главнокомандующий.

– Победителем в любом случае будете вы. Я всего лишь наемник армии Его Величества короля Франции. И, ради бога, прекратите эти массовые смотрины, прикажите этому праздному люду танцевать или убираться вон.

Принц де Конде вначале ошарашенно уставился на Гяура, а затем вдруг рассмеялся и понимающе похлопал его по предплечью.

– Лично мне они осточертели не меньше, чем вам, – проговорил он слишком громко для того, чтобы кто-то из близстоящих к нему аристократов, в том числе и хозяйка замка виконтесса Антуанетта де Сюрнель, умудрились не расслышать его слов. – Но что поделаешь, появление в любой провинции главнокомандующего – огромное событие. Не так ли, досточтимая виконтесса?

Виконтессе было за сорок. Невысокого роста, пышногрудая, она все еще сохраняла на округлом бледноватом лице признаки той девичьей смазливости, которая в свое время позволила ей пройти путь от сиротствующей домашней воспитательницы до супруги барона, а после того как барон стал жертвой странного нападения лесных разбойников, осчастливить себя титулом виконтессы.

– Вы слишком молоды для той славы, которая гуляет с вами по полям битв в обнимку со смертью, – потянула к Гяуру свое красивое личико де Сюрнель.

Отчаянное покачивание головой должно было подчеркивать почти материнскую озабоченность виконтессы судьбой молодого полковника.

– Главное, чтобы слава оказалась достойной воина, пусть даже «в обнимку со смертью».

– Он прав, виконтесса, он прав, – упредил возражение дамы принц де Конде. – И вообще, будьте милосердны: сегодня этот воин – герой бала. Случается же такое. По-моему, нас уже приглашают к столу, – улыбнулся он величественной королевской улыбкой.

– Вы тоже правы, – поспешно согласилась виконтесса. – Сейчас пригласят. А что касается героя бала, который, надеюсь, станет также героем Франции, то, как любого другого героя, его ждет награда.

Гяур и принц вопросительно посмотрели на хозяйку замка, но она загадочно промолчала. Все раскрылось, когда, после заметно затянувшегося молчания, камергер вдруг зычно объявил:

– Графиня Диана де Ляфер де Корнель! Графиня просит извинения у всех собравшихся за некоторое опоздание.

– Как видите, я сдержала свое слово, – порывисто сжала руку полковника виконтесса де Сюрнель. – Теперь дело за вами. Господа, – обратилась она к высокому собранию, – прошу всех в зал для пиршеств. Нам есть за кого поднять наши кубки с вином.

Присутствие большого количества людей совершенно не смущало графиню де Ляфер.

– Наконец-то я снова вижу вас, – направилась она прямо к Гяуру. Причем произнесено это было таким тоном, словно они в самом деле не виделись целую вечность, а все эти сцены с недавней покупкой дворца полковнику попросту причудились. – Это невыносимо, князь.

И когда предусмотрительная де Сюрнель, не забывшая, что графиня – женщина замужняя, уводила ее под руку, все оглядывалась на Гяура, словно их опять насильно разлучали.

– Вы меня озадачиваете, князь, – вполголоса доверился полковнику принц Ян-Казимир. – Впервые слышу и даже вижу, чтобы несравненный де Конде уступал кому-либо первенство: будь то на поле брани или на пиру. Не знаете, из каких побуждений он прибегает к этому?

– Я-то считал, что при этом он уступает вашему натиску, – иронично предположил князь.

Ян-Казимир почти растерянно взглянул на него и, уже входя в ярко освещенный зал, решился:

– Теперь вам трудно будет поверить, князь, но вынужден признать, что в какой-то степени вы правы. Я действительно хочу, чтобы во время возвращения в Варшаву меня сопровождал один из героев Франции, а не просто полковник-наемник.

– Оказывается, Шарлевиль – по-настоящему сказочный замок, способный дарить целые вечера заслуженных сюрпризов и незаслуженных наград.

34

В этот вечер принц де Конде и впрямь был великодушен. Представляя собравшимся своего личного гостя – польского принца Яна-Казимира, он намекнул, что в скором будущем тот станет обладателем польской короны, и это сразу же привлекло усиленное внимание к будущему королю всех присутствовавших за столом молодых француженок и фламандок. Воспользовавшись этим, главнокомандующий, не мешкая, объявил тост за дружбу двух корон и за скорое прекращение войны, слухи о котором усиленно распространялись по всем окрестным европейским столицам. Ну и, конечно же, и за доблесть французских солдат, столь немеркнуще раскрывшуюся именно благодаря этой «испанской кампании».

Что бы там ни говорили о солдатской грубоватости принца де Конде, сегодня он был явно в ударе. Его красноречие зарождалось из незримых источников мудрости, а щедрая простота являла пример того, с каким королевским радушием этот наследник французского престола способен не только держаться за столом, но и править страной.

– Вы все еще живы, мой отчаянный князь, – мечтательно потянулась через стол графиня де Ляфер, словно только сейчас заметила присутствие Гяура. Она умышленно села напротив князя, чтобы видеть его лицо, чтобы, наконец, видеть его… – Только что мне рассказали о вашей сегодняшней битве. Это ужасно. Хотя, судя по всему, боги этой страны хранят вас с той же признательностью, что и боги Польши.

– Вы – язычница, графиня. Вот, оказывается, почему орден иезуитов столь неравнодушен к вам.

– О да, я стала бы украшением любого из его инквизиторских костров. Вы не согласны, мой столь же искушенный в искусстве боя, сколь и в искусстве риторики, князь?

– Когда-нибудь нас обоих возведут на один из таких костров.

– Это будет самый величественный и загадочный костер Фламандии, – все так же мечтательно улыбнулась Диана.

Они переговаривались по-польски, и все сидящие рядом могли лишь догадываться, о чем это они воркуют через неширокий стол, и завидовать их никому не ведомому здесь, кроме Яна-Казимира, языку. Но королевич восседал во главе стола, рядом с главнокомандующим. Оба принца были заняты собой, виконтессой де Сюрнель и ее юной дочерью Жанеттой. Той самой, которая, по замыслу хозяйки замка, уже сейчас, в свои шестнадцать, вполне могла бы сменить Шарлевиль на любой из королевских дворцов – будь то в Париже или Варшаве. Ради этого, собственно, и был устроен званый ужин.