Ткань Ишанкара - Тори Бергер

– Нет и еще раз нет! Отвали, Йен. Ты мне теперь приказывать не можешь. И забудем про этот разговор.

– И куда я должен, с позволения спросить, отвалить?

– Куда хочешь, – Гюнтер похлопал его по плечу, развернулся и направился к тренировочной площадке.

– Ну, – вздохнул маг, – тогда я хочу к Гу.

Гюнтер замер на месте, медленно, на полкорпуса, повернулся к ’т Хоофту, зло сверкнул глазами и вернулся обратно.

– Я с самого начала думал, что женщина сладит с ней лучше тебя, – как ни в чем не бывало продолжил ’т Хоофт.

– Вот не надо брать меня на принцип! Я на это не ведусь! – напомнил Гюнтер.

– Я знаю, – ответил Йен. – Я и не думал тебя разводить. Мне просто необходим человек, который будет ее тренировать. Если не ты, то Гу – это лучший и единственный, надо сказать, оставшийся вариант.

– Ты же сказал, что не хочешь отдавать ее Лиге? – прищурившись, спросил Гюнтер.

– Именно так я и сказал.

Они какое-то время смотрели друг на друга, потом Гюнтер усмехнулся, упер руки в бока и строго взглянул на ’т Хоофта.

– Йен, я ведь тебе всегда верил…

– Сейчас что-то изменилось?

– Если что, убью обоих, – пообещал Гюнтер, – хоть уже и не имею на это права. Клянусь тебе, чертова нечисть! Обоих!

Он повернулся к магу спиной, исподлобья посмотрел на Тайру и поманил ее пальцем.

Тайра, все это время внимательно наблюдавшая за их разговором, не двинулась с места, но перевела взгляд на сэра ’т Хоофта, ожидая его реакции. Тот едва заметно кивнул.

– Иди сюда, как тебя там? – позвал Гюнтер.

Тайра подошла и остановилась в недосягаемости для его удара. Гюнтер в очередной раз смерил ее безжалостным оценивающим взглядом, и в нем больше не было презрения и недовольства. Она чувствовала его страх, но Гюнтер, пересиливая его, старался заставить себя смотреть на нее непредвзято.

– Слушай внимательно, второй раз повторять не буду, – строго начал он. – Первое. Не реветь! Второе. Не жаловаться! Третье. Не пропускать тренировки! Но это не самое основное. Основное то, что ваши девчоночьи проблемы меня абсолютно не интересуют. Особенно ваши любимые три «М»: маникюр, месячные и муси-пуси. Этого в моем мире не существует! И так как ты приходишь в мой мир, для тебя теперь этого тоже не существует. Понятно?

– Понятно.

– Понятно, герр Вальден, – прорычал Гюнтер.

– Понятно, герр Вальден, – повторила Тайра.

– А для тебя под запретом еще и четвертая «М». Никакой магии! Не при мне! Есть у тебя вон, – Гюнтер кивнул на хет Хоофта, – вот с ним и колдуй. Поняла?

– Да, герр Вальден.

– А теперь валите оба с глаз моих долой! – сказал Гюнтер уже ’т Хоофту.

Маг протянул ему руку, Гюнтер резко ее пожал и направился к площадке.

’Т Хоофт чуть подмигнул Тайре. Она с облегчением вздохнула.

Тело ломало, словно она побывала в бетономешалке. Можно было приблизительно представить, что ее ожидало на тренировках, и Тайра подумала, что только что сэр хет Хоофт ненавязчиво заставил ее подписаться под собственным смертным приговором. Маг легко провел ладонью вдоль ее спины, и боль отступила.

– Это Дар Элайя, сэр? – спросила Тайра. – Вы ведь заставили его согласиться хитростью?

– Это не Дар Элайя. Я стараюсь по возможности в это не играть. Просто я очень хорошо знаю Гюнтера и некоторые его слабые места.

– А почему вы не играете?

– Потому что я слишком сильный игрок, – без тени смущения ответил ’т Хоофт. – Мое участие в игре может нарушить равновесие. Чтобы вступить в игру, нужен серьезный повод. У меня такого повода нет уже лет десять, и я его не ищу. А еще я от всяких игр устал.

– От этого можно устать?

– Это только называется игрой, потому что игра подразумевает под собой мастерство и изящество исполнения. На самом деле это шахматы, в которых вместо фигур живые люди.

Тайра замолчала, обдумывая сказанное Наставником. Они шли по садовой дорожке уже минут пять, но ни один человек не попался им навстречу.

– Это Внутренние Сады, – пояснил ’т Хоофт. – Самое сердце Ишанкара. Тут только деревья, цветы, вода и тишина. Когда я первый раз здесь оказался, я думал, что в Ишанкаре слишком мало людей, и что я попал в университет во времена его упадка. Но на самом деле все наоборот. Когда во Внутренних Садах ходят толпы, значит, у нас не самый легкий период.

– Кто-то же за всем этим ухаживает?

– Логично, – усмехнулся Йен. – У нас есть должность садовника, Архитектор садовой гармонии называется. Сейчас это пани Эдвина. Она по основной профессии сексопатолог, так что про пестики и тычинки знает все, и поэтому же я вас пока знакомить не буду. Рановато тебе еще про пестики и тычинки.

Тайра тихонько засмеялась и подумала, что если у Наставника есть дети, то они уж точно возвращаются домой не позже десяти вечера.

– Я оставлю тебя тут на некоторое время, – сказал ’т Хоофт. – Мне нужно зайти в Цитадель. Вернусь через полчаса.

Когда он скрылся за кустами сирени, растущими по бокам дорожки и смыкающимися сверху, словно полог, Тайра осмотрелась.

Садовая дорожка была выложена белым и розовым мрамором. С обеих сторон от нее были насыпаны полосы белого песка, поэтому издалека казалось, что по саду раскатано полотно ковра. Было тихо, где-то в высоте в листьях перекликались птицы, и Тайре вспомнился ее первый визит в университет. Она еще какое-то время постояла, поражаясь тому, как плотно пригнана друг к другу мраморная плитка, и шагнула с дорожки на газон.

Все здесь носило оттенок нереальности. И молодая зеленая трава, какой просто не могло сейчас быть, и огромные чайные розы всех цветов и оттенков, и множество неизвестных ей цветов и трав, пахнущих переходящим в осень летом, и аккуратные, ухоженные деревья с темно-зелеными листьями и матовой коричневой корой. Это напоминало иллюстрации из книги волшебных сказок, которую мама привезла из командировки в Минск, и которую Тайра не снимала с книжной полки уже года два. Теперь ей ужасно захотелось пролистать ее глянцевые страницы и убедиться, что книга не имеет с Ишанкаром ничего общего. Тайре стало казаться, что тайна и красота Внутренних Садов не должна покинуть пределов университета, и может именно поэтому Наставник назвал Внутренние Сады сердцем Ишанкара.

Тайра бродила между деревьями, не слишком удаляясь от дорожки, пока не вышла к искусственному пруду, у дальнего берега поросшему осокой и рогозом. Неподалеку от пруда стояла деревянная скамейка, выкрашенная в белый цвет. Причудливо изогнутые металлические ножки исчезали в траве, и можно было подумать, что скамейка оказалась здесь абсолютно случайно или на ней очень давно никто не сидел. В двух метрах от нее росло абрикосовое дерево, но абрикосов на нем было немного. Тайра сорвала два, до которых смогла дотянуться.

В пруду отражалось небо. Тайра подошла к воде и взглянула на свое отражение. Волосы давно пора было подровнять или вообще заколоть заколкой, как говорила мама. Тайра всегда думала, что настоящие маги исполнены величия и мудрости, она же совсем не походила на великого мага и никак не могла привыкнуть к своему новому статусу общемирового проклятья. Впрочем, и мировой ужас по ее представлениям должен был выглядеть совсем иначе. Она не совершила еще ничего, сколько-нибудь ужасного, она вообще еще ничего не совершила, а взрослые люди уже боялись ее за глаза. Тайра опустила руку в воду и смазала свое отражение.

– Купаться не сезон, – откуда-то из-за спины раздался низкий женский голос.

Тайра встала, обернулась и поклонилась, как ее учил сэр ’т Хоофт. Хозяйка голоса стояла возле скамейки и была одета в строгий серый костюм и туфли на шпильке, в руке у нее было несколько объемных папок с бумагами, которые не падали на землю только потому, что она прижимала их к груди. Женщина была среднего роста, полноватой, с темными, уложенными волнами волосами, и Тайра подумала, что она вполне могла быть каким-нибудь начальником. Женщина