Любимый бывший муж - Ивонн Линдсей

– О чем это ты? – Ксандер встал, все его тело было напряжено, а руки сжаты в кулаки. – Это ведь не ты оставила ворота открытыми и не ты бросила мяч для Бозо на дорогу, это была моя вина.

Слеза скатилась по щеке Оливии. Ксандер ужасно хотел стереть ее, но не посмел к ней прикоснуться.

– Я знаю, что сказала тебе это, Ксандер. Мне было легче обвинить тебя, чем признать свою ответственность за то, что произошло. Паркер играл в моей студии в то утро – разве ты не помнишь? Но он шумел, возясь со своим паровозиком, это действовало мне на нервы, и я не могла сконцентрироваться на работе, так что я велела ему поиграть во дворе. Если бы я этого не сделала… – Голос ее оборвался, и она обхватила себя руками.

Ксандер молчал, а она подошла к дивану и взяла сумку.

– Прости, Ксандер. Мне так жаль – ты и представить не можешь. Я надеялась, что если мы поговорим, как полагается, то, может, у нас получится разобраться. Но кажется, пропасть между нами так широка, что ничего не выйдет.

Прежде чем он смог вымолвить хоть слово, Оливия ушла. Ксандер присел на диван, чувствуя, как на него наваливаются безысходность и одиночество, – так плохо ему не было никогда прежде. Лучи вечернего солнца заливали полуостров, что лежал на другом конце гавани. Там был его дом, и, если уж быть до конца честным, там было его сердце.

Он снова вспомнил слова Оливии о ее чувстве вины за тот ужасный день, когда их мир рухнул. Почему она раньше ничего ему не говорила?

«Я поступила так, как учил меня мой отец. Собрала осколки и пошла дальше».

Ну конечно! Именно такой пример подал ей отец, когда умерла ее мать, это было так похоже на его собственное детство. Идти вперед, стиснув зубы, ни о чем не сожалея, не позволяя чувствам вырваться наружу. Делать то, что нужно. И молчать.

Мог ли он сам приложить немного больше усилий, чтобы спасти их брак после смерти Паркера? Конечно мог, но не сделал этого. Замкнулся в себе. Слишком старался сохранить лицо – именно так поступала его мать. Он никогда не замечал, чтобы она показывала свою слабость, не видел ни единой слезинки на ее лице. Когда становилось особенно тяжело, она просто начинала работать еще усерднее. И он делал то же самое.

Когда Оливия сказала ему, что у них будет ребенок, он с головой бросился в работу. Отдалился от жены и их еще нерожденного малыша, стараясь сделать все, что в его силах, чтобы обеспечить их финансовую стабильность. Он заслужил повышение по службе и гордился собой. Но откуда ему было знать, что такое отцовство? Видит бог, у него не было хорошего примера для подражания. Не было времени, чтобы об этом задуматься или даже просто представить себе, что это такое, – они с Оливией не разговаривали, не обсуждали это, и новость была для него шоком. А потом, к его изумлению, когда родился Паркер, он сразу почувствовал привязанность к нему и безграничную любовь. И это было взаимно и даже немного пугающе.

Главное, что сразу привлекло Ксандера в Оливии, была ее самодостаточность. Но в итоге именно из-за нее они и расстались, потому что из их отношений исчезла близость. Сейчас же, взвешивая ее слова о том, что она чувствовала на самом деле, Ксандер понял, что, стараясь не стать жертвой собственного прошлого, как отец, он попал в другую ловушку, последовав примеру матери.

Ксандер вспомнил ту радость и волнение, что он испытал, встретив Оливию, полюбив ее. Ему в жизни встречалось много женщин – красивых, сильных и успешных, но ни одна не тронула его сердца так, как Оливия. Почему он решил, что любить кого-то и зависеть от любимого человека – плохо?

Ведь он, отдалившись от нее, тоже способствовал разрушению их брака. Он вдруг понял, что они действительно нуждаются друг в друге. И это не признак слабости, напротив, это сделает его сильнее, ведь их любовь взаимна.

Ксандер встал и подошел к окну, положив руку на стекло, и вгляделся в темное пятнышко вдали – холм, на котором стоял их дом. Да, Оливия совершала ошибки, но разве он их не делал? Он все еще не понимал, сможет ли простить ее за то, что она обманом привезла его к себе домой после больницы.

Но гнев, который кипел в нем последние несколько недель, вдруг утих. Конечно, он сможет ее простить. Им обоим предстоит поработать над собой. И теперь они снова будут нести ответственность за еще одну жизнь. Почему, черт побери, он собирался вычеркнуть этого ребенка из своего сердца, не хотел быть рядом, видеть, как он или она родится, будет расти, учиться и развиваться? Сейчас ему даже думать об этом было больно, но теперь он знал, что боль – это нормально, как и другие чувства, которые человек может доверить своим близким.

Он закрыл глаза и отвернулся от окна. Должен ли он позволить своим чувствам к Оливии управлять им при принятии таких важных решений? Ему все еще трудно было на это решиться, но сердце подсказывало ему, что он поступает правильно.

Глава 18

Наступил сочельник. От Ксандера не было никаких вестей уже около недели. Оливия с утра решила украсить дом и поднялась на чердак за украшениями. Но тут же забыла о них, увидев разбросанные по полу вещи Паркера, оставленные Ксандером. Она сложила на место одежду и игрушки, а затем взяла альбомы, уже намереваясь положить их обратно в коробку и заклеить, но внезапно передумала и понесла вниз.

Она поставила их на книжные полки в гостиной и вернула на свои места фотографии Паркера в рамках. Забрав с чердака игрушки, она сложила их в коробку и поставила ее в детской. Теперь в ней будет жить ее второй малыш. Сделав все это, она вдруг поняла, что в доме что-то изменилось. Стало как-то светлее, спокойнее. Всех этих вещей не хватало, вместе с ними словно отсутствовал огромный кусок ее души.

Она всегда будет скучать по своему первенцу, но, по крайней мере, теперь она будет вспоминать его с меньшей горечью, чем последние два года, когда она старалась скрыть ото всех свои истинные чувства. И еще теперь она чувствовала, что наконец может простить себя за тот ужасный день.

Пора было начинать новую жизнь. Если бы только можно было начать ее с Ксандером! Бесчисленное количество раз она проверяла автоответчик на домашнем телефоне или собственный мобильный. Но пора было признаться себе: они не будут вместе.

Документы о расторжении брака и письмо Ксандера относительно финансовой поддержки их ребенка лежали на кухонном столе перед Оливией.

– Да просто подпиши эти чертовы бумажки и забудь, – вслух произнесла она и погладила свой еще не округлившийся живот. – Мы справимся, ты и я.

Но не успела она поднести ручку к бумаге, как раздался звонок в дверь. Раздраженно вздохнув, она пошла посмотреть, кто это. Увидев на пороге Ксандера, одетого в его старую университетскую толстовку и потрепанные джинсы и кроссовки, Оливия остолбенела. Сердце ее застучало сильнее, и, взглянув ему в лицо, она заметила странный блеск серых глаз и щетину, упрямо пробивающуюся на подбородке.