Нуониэль. Часть первая - Алексей Николаевич Мутовкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Надоело мне, знаете ли, – начал коневод, – ждать платы за службу, вместо того, чтобы класть в карман звонкую монету. Я, конечно же, не рыцарь, но копьё держу крепко.
Мот резко встал из-за стола и, закипая от злобы, метнулся прочь из горницы.
– Нам нужен рыцарь, – бросил он напоследок Закичу, и вышел вон.
– И этому не угодили! – пробормотал Бедагост.
– И этому? – переспросил его Закич. – Сколько же у вас рыцарей побывало?
– Да бывало, – нехотя ответил староста. – Токмо, без толку. Лясы поточат, да на коня не вскочат.
– Что-что, а кони знатные, – сказал Закич. – Таких сразу видно. Тяжёлая порода. Кость широкая. Сколько же сена в него? Неужто, хватает?
– Об чём ты говоришь? – спросил его Бедагост.
– А тебе ли не знать? Я как увидел в стойлах того жеребца, сразу понял – гостей у вас нынче много. Только вот что же они хоронятся от честных людей? Коли дурного не затеваешь – выходи на свет божий. А раз таишься, не горюй потом оттого, что люди на тебя напраслину наговаривают. Ну что молчишь, старик? Говори теперь, кто этот ваш таинственный гость на знатном коне.
Ломпатри, Воська и нуониэль в это время искали во тьме дом звездочёта. Небо затянули тучи, спрятав от взора ровные очертания простой, круглой луны. Вдали на западе, между чёрными полосами леса снизу и облаков сверху чистое небо ещё хранило тусклый след исчезнувшего солнца. Эта ленточка света то появлялась, то исчезала за чёрными домами, горящими теплом свечей и лучин сквозь щели старых ставен. Дул холодный ветер, и шагать под открытым небом после посиделок возле тёплой печи оказалось совсем неприятно. Миновав звездочётовы сени, компания вновь ощутила тепло жилища. Теперь настало время оставить все тяготы походной жизни и, после стольких дней пути, отправиться ночевать под твёрдой крышей, в стенах, которые не надуваются от степных ветров подстать красной палатке. Однако ночь для Ломпатри и его спутников только начиналась. В тёмной горнице их ждал большой человек. В его руках горела лучина, но света от её пламени не хватало, и лицо незнакомца оставалось неразличимо. Вошедшие остановились у дверей. Незнакомец, вероятно, всматривался в темноту, пытаясь разглядеть, кто вошёл в дом, но свет от лучины, горящей в его руке, делал окружающий мрак ещё темнее.
– А вы, дербенские, упрямые, – обратился к нему Ломпатри. – Одного отказа вам мало? Не буду бегать по всей провинции в поисках ваших чад! Гиблое это дело и напрасное.
Таинственный посетитель подошёл к столу и поднёс лучину к толстой свече из пчелиного воска. Над ней с шипением появился мерный огонёк.
– Это правда, – низким и очень глубоким голосом сказал незнакомец, – дербенские – они такие. Я не отношусь к их числу.
На столе стояло ещё несколько свечей, и незнакомец зажигал их одну за другой. Тёмная горница постепенно наполнялась светом, открывая и лицо таинственного гостя – верзилы с длинными чёрными волосами, свободно ниспадающими на широкие плечи, густыми бровями, маленькой острой бородкой и седеющими усами. Облачён он был в короткую серого цвета тунику, подпоясанную узорчатой шёлковой лентой. Таких изысканных лент крестьянам Дербен никогда не достать, однако то, что гость этот особый, Ломпатри понял не по этому. На груди большого человека красовался внушительных размеров амулет атарийского рыцаря. Как только Ломпатри увидел игру пламени свечей на золоте рыцарского медальона, он сразу же сделал шаг вперёд.
– Моё имя Ломпатри Сельвадо, – громко произнёс он. – Я подданный атарийского короля Хорада и владыка провинции Айну.
Незнакомца в этот момент как молнией ударило. Он так и застыл над столом со свечами, держа в руках лучину. А лучина продолжала гореть, и её пламя уже коснулось его пальцев. Незваный гость дёрнул рукою и обронил лучину на пол. Он затушил её дорогим кожаным сапогом с латунной обивкой по краю подошвы.
– Эка судьба, – усмехнулся незнакомец, – Ломпатри! Значит, не обманули меня глаза: увидал вас на коне этим вечером. Не обманули меня и уши, когда я услышал глас вашего слуги. Меня так и передёрнуло в тот миг. Сами Ломпатри из Айну прибыли туда, где их благородие меньше всего ожидали увидеть. Судьба – это воистину наизагадочнейшая вещь. Признаюсь, я плохо разглядел вас сегодня вечером, и надежда на то, что это вовсе не вы, не покидала меня до этого момента. Именно вы – причина, по которой меня отправили в путь. И с самого начала своего путешествия, меня мучил вопрос – искать вас или же избегать.
Ломпатри сделал несколько шагов вперёд. Воська продолжал стоять возле двери. Нуониэль, как ни в чём ни бывало, прошёл в горницу, снял свой плащ и сел за стол рядом с незнакомцем. Тот спокойно посмотрел на него, не выказав ни удивления, ни возмущение, ни страха.
– Даже при тусклом свете ваше лицо кажется мне знакомым, – сказал Ломпатри. – Но где именно мы встречались, я сказать не могу. Вы не назвали своего имени, когда я открыл вам своё. Полагаю, это значит, что ваши намерения на мой счёт выходят за рамки разговоров, и нам в ближайшее время придётся скрестить мечи. Если мои догадки верны, то я попросил бы вас поторопиться: не люблю умирать после полуночи.
– Я рыцарь Вандегриф Акирский, вассал господина Мастелида, благородного рыцаря и вашего извечного соперника.
Ломпатри вздохнул и провёл рукою себе по затылку.
– Воська! – буркнул он слуге, – пойди отыщи Закича и спроси, сколько ещё до полуночи.
Воська как ошпаренный, выпрыгнул из дома звездочёта, а Ломпатри медленно подошёл к столу и сел напротив Вандегрифа. Стол перед ними горел маленькими белыми огоньками, отражавшимися в больших глазах нуониэля, который с любопытством наблюдал за движением пламени, а за разговором двух рыцарей совсем не следил. Так же на столе лежал украшенный медными обручами рог. Вандегриф держался за него, как человек держится за рукоять меча в ожидании нападения.
– Этот нелюдь обязательно должен здесь сидеть? – спросил Вандегриф.
– Презираете нелюдей? – спросил Ломпатри.
– А у меня должны быть причины их уважать?
– Дело ваше. Однако, вас, господин Вандегриф, послал рыцарь Мастелид? – спросил Ломпатри. – Неужели он снова желает сойтись со мною на турнире? Если мне не изменяет память, последние три раза, что мы скрещивали пики, господин Мастелид глотал песок. Хотя, я не припомню и одной победы благородного господина Мастелида на турнирах.
– Возможно, слава моего нанимателя
