Маршал Италии Мессе: война на Русском фронте 1941-1942 - Александр Аркадьевич Тихомиров

послание. Моя позиция официально не одобрялась и не критиковалась! Достаточно сказать, что не только Экспедиционный корпус, но и вся Танковая группа фон Клейста, не имея достаточных сил и средств, остановилась и увязла в Донецком бассейне. Так началась немецкая трагедия 1941–1942 гг.

Я рассмотрел этот эпизод не для того, чтобы показать свою значимость, а для достоверного воспроизведения тех, уже далеких, исторических событий. Опыт, приобретенный в России, пригодился мне потом Тунисе, но еще нигде, ни в Греции, ни в Албании, ни в Эфиопии, я не сталкивался с такими трудностями. Мне выпала роль связующего звена между германским Верховным командованием, отдающим приказы, и простыми итальянскими солдатами, обязанными их честно выполнять, несмотря на однобокую позицию немцев в вопросах распределения средств для наших войск, что постоянно шло нам во вред»[55].

Боевое содружество, которое сложилось у Мессе с представителем немецкого генерального штаба, не всегда определяло характер взаимоотношений между должностными лицами в оперативном звене итальянских и немецких войск. Так происходило в августе 1942 г. в случае с дивизией «Сфорцеска».

Мессе объясняет, что события в секторе обороны К. С. И. Р. еще раз показали важность операций на южном участке русского фронта. Немецкое наступление было в полном разгаре. На юге силы Группы армий «А» наступали на Кавказ и уже заняли важный район нефтедобычи Майкоп и Пятигорск. Севернее, на правом фланге группы армий «Б», продвижение развивалось не так быстро из-за многих трудностей по пути к Волге. 4-й немецкой танковой армии удалось приблизиться к реке в 30 км южнее Сталинграда. Но на левом фланге 6-я армия наткнулась на отчаянные контратаки советских войск и не смогла пройти Дон в долине Серафимовича.

Борьба продолжалась с крайним упорством в течение всего августа 1942 года, и только в первые дни сентября немцам удалось, наконец, закрепиться на Волге, севернее и южнее Сталинграда. Развернулась смертельная борьба, так как русские понимали важность судьбы этого города. Советское наступление с новой силой обрушилось на 6-ю армию и ее коммуникации, открыв третью фазу битвы на Дону.

Линия фронта К. С. И. Р. проходила северо-восточнее Ягодного по высотам 197,2–208, 4–218,9. Восточнее полк «Савойя» после боя у Избушенского закрепился на высоте 217,3. «Я приостановил осуществление своего плана, – пишет Мессе, – так как днем 24 августа русские возобновили широкомасштабное наступление при поддержке многочисленной артиллерии и минометов, стремительно атаковав наши позиции между дивизиями „Челере“ и „Пасубио“ на высоте 208,4. Затем, расширив атаку на севере, они ударили по сектору немецкого полка. Упорное сопротивление немцев и берсальеров из XVIII и XIX батальонов при эффективной поддержке нашей артиллерии позволило сдержать серию постоянно повторяющихся атак, угрожавших прорвать фронт на широком участке. Мы понесли серьезные потери, но не такие огромные, как у неприятеля, потерявшего весь 889-й стрелковый полк из 197-й дивизии.

В 21:00 того же дня противник снова нанес удар и опрокинул позиции на правом фланге дивизии „Челере“. Силы атакующих оценивались в 3 батальона при поддержке интенсивного артиллерийского и минометного огня. С наступлением темноты русские продвинулись дальше, охватывая фланг и заходя в тыл дивизии. Наши части были вынуждены отступить к Ягодному на высоту 186,1.

Действия русских 24 августа ослабили нашу оборону и уменьшили возможность маневров между секторами. Утром 25 августа неприятель атаковал рубежи у Ягодного, где держали позиции берсальеры и пехотинцы из 53-го полка. Удары наносились с северо-запада, с севера и с северо-востока. Сказывалось подавляющее численное превосходство атакующих. Русские ворвались в населенный пункт, прорвав передовую линию обороны артиллерии, и далеко проникли в долину между реками Кривая и Цуцкан.

Вся связь прервалась. Наступил кризис командования. Отступление стало неизбежным. Подразделения 54-го пехотного полка пытались сдержать неприятеля на восточном склоне долины Цуцкан, прикрывая отступление чернорубашечников и остатков II батальона из 54-го полка, полностью лишенных боеприпасов. Полк „Новара“ получил приказ сгруппироваться, пересечь долину и противостоять неприятелю, обеспечивая защиту группе конной артиллерии. В III группе артиллерии осталось целым только одно орудие. Орудия из остальных групп артиллеристы 17-го полка дивизии „Сфорцеска“, лишенные горючего и лошадей, тащили вручную!

25 августа, ближе к полудню, кавалерийскому полку „Савойя“ приказали действовать с высоты 213,5 по направлению на юг, чтобы создать угрозу на левом фланге атакующей колонны русских. Одновременно я попросил провести аналогичный маневр командование XVII немецкого корпуса в случае, если противник продвинется за Большой и отрежет нам пути отхода на Горбатовский. Но полк „Савойя“ не смог выполнить свою задачу, так как русские уже прорвались в долину со стороны Ягодного и продолжали успешно двигаться вперед. Полк не смог сделать ничего другого, как спешиться и совместно с пехотинцами 54-го полка занять оборону на правом фланге, стараясь замедлить неприятельское наступление. Позднее к ним присоединились кавалеристы из полка „Новара“.

XVII немецкий корпус, командование которого я попросил о поддержке, продемонстрировал в течение всей битвы недостаточное чувство товарищества и солидарности, необходимые в бою независимо от того, какой нации союзники. Их поведение достойно осуждения. Это тот самый армейский корпус, ради которого наша дивизия „Челере“ была обескровлена у Серафимовича. Наши войска находились в отчаянном положении между Чеботаревским и Большим, вражеская атака против дивизии „Сфорцеска“ расколола позиции в нашей обороне, русские преследовали нас во время всего трудного отступления вдоль долины реки Цуцкан, – и в это время нам отказали в помощи.

Ситуация осложнилась еще больше с потерей Чеботаревского. Боеспособность частей за шесть дней непрерывных боев сильно упала, войска просто истощились без отдыха. В долине Цуцкан возникла серьезная проблема, потому что XVII немецкому корпусу не удалось вовремя соединиться с нашим правым флангом, появилась брешь в линии соприкосновения, ликвидировать которую собственными силами мы не могли из-за полного отсутствия резервов. Инициатива на территории между Ягодным и Большим полностью перешла в руки русских. Весь тыл между реками Кривая и Цуцкан остался практически беззащитным, и неприятель мог создать хороший плацдарм для атаки на Горбатовский – важный дорожный узел, открывающий свободный доступ на всем южном направлении по течению Кривой, с возможным охватом и окружением с юга оборонительных позиций у Ягодного и всего правого фланга 8-й армии.

Понятно, что следовало принять срочные меры, чтобы не допустить такое неблагоприятное развитие ситуации. Но мои настойчивые просьбы, обращенные к командованию XVII немецкого корпуса не дали результатов, хотя я просил у них немного: восстановить тактическое соприкосновение с моим правым флангом и содействовать в задержке неприятеля вдоль линии разделения, проходящей между нашими корпусами. Бездействовать было нельзя, поэтому я принял решение выровнять фланг обороны своими силами.

25 августа в 14:15 я приказал дивизии „Сфорцеска“ отойти из долины