Алеет восток - Савин Влад

— Полагаю, Анна Петровна, ответ на Ваш вопрос очевиден: это бездарность — пожимает плечами Ахматова, в отличие от Чуковской все прекрасно понявшая, но решившая не упустить случай поставить на место забывшуюся гостью.

— Благодарю Вас, Анна Андреевна, вы разрешили мои сомнения — благодарно улыбаюсь я Ахматовой — насколько мне известно, идея 'Чтобы нация умная завоевала нацию глупую-с' не оригинальна с тех пор, как Достоевский ее в уста лакею Смердякову вложил. Не пойму лишь, отчего эта омерзительная фигура такое желание себе подражать вызывает, причем у людей, кто сами себя называют совестью нации и умом? А что касается права России на свой путь, то его признает Тойнби, автор цивилизационной теории, сформулировавший принцип «Цивилизация есть ответ на вызов», выделивший Россию в отдельную самобытную цивилизацию. Если попросту — то мы и не Запад и не Восток. Мы — Север, равно отличаемся и от тех, и от других,

— Да что Ваш Тойнби может понимать в нашей жизни?! — у Лидии Корнеевны уже настоящая, неподдельная истерика.

— Во-первых, он не мой, а ведущий историк Великобритании, во-вторых, его авторитет признают историки всего мира — холодно информирую доченьку я — неужели вы не знали, кто это, не читали его трудов? А ведь их можно найти здесь, в Публичной библиотеке! Или вы готовы его опровергнуть?

В ответ Чуковская рыдает взахлеб на диване — ну, этого следовало ожидать, такие кадры редко способны достойно 'держать удар'.

— Знаете, Корней Иванович, меня всегда удивляла способность иных представителей нашей интеллигенции считать себя принцами крови, живущими во Франции времен мушкетеров — доверительно говорю Чуковскому — нет, я понимаю, трудно найти того, кто бы, в детстве читая Дюма, не представлял себя на месте храброго гасконца или прекрасных принцесс — но, взрослые люди должны ведь отличать вымысел от реальности?

Чуковский смотрит на меня с надеждой — ему хочется верить, что он правильно понял мой намек «Уйми доченьку, заигравшуюся во Фронду!».

— А ведь в реальности, власть была неотделима от ответственности — продолжаю развивать свою мысль я — что в Европе, что в Японии, да и у нас до времен «вольности дворянских» тоже. Те, кому много было дано — должны были за ошибку столь же дорого платить. Лишь наша российская интеллегенция, как некий Васисуалий Лоханкин, еще один бессмертный персонаж, отчего-то считает, что ей дозволено все, и расплаты не будет! Вы называете себя «инженерам человеческих душ» — но ведь инженеры несут ответственность за плохую работу, я уж умолчу о сознательном саботаже, не так ли?

Чуковский медленно наклоняет голову — он меня понял, это последнее предупреждение относительно его дуры-дочки.

— Она же Вас просто покупает, предлагая 'чечевичную похлебку' материальных благ вместо вашей свободы, вашего 'права первородства' — раздается голос с дивана, сквозь громкие всхлипывания — глупцы! Она же вас в ярмо загоняет! Во благо этой проклятой власти! Как в Древнем Риме — «граждане рабы, ударным трудом крепите мощь Империи». Папа, как ты можешь?!

Господи, хоть и не верю я в тебя, но спасибо тебе за восхитительную, замечательную глупость этой беспросветной дуры — думаю я — если бы она была моим агентом, то не смогла бы сделать больше, чтобы сделать этих людей союзниками нашего строя!

— Свобода от чего или для чего, Лидия Корнеевна? — с той же ледяной вежливостью спрашиваю я — если первое, так у нас не Америка, где до войны даже призыва на военную службу не было, а лишь добровольная вербовка, хотите, заключайте контракт с армией или флотом, хотите — живите гражданской жизнью в меру своих денег и разумения; впрочем, сейчас даже США берут со своих граждан долг воинской службы по призыву. Если же второе, тут возможны варианты — Лев Николаевич, вы писали, как формировали свои хирды скандинавские конунги и русские князья. Ты настоящий воин? Ты силен, храбр, владеешь воинским мастерством? Если так, то ты подходишь нам — и можешь встать в строй, став равным среди мужественных и доблестных! Так и у нас сейчас — вы настоящий талант? Вы умны, образованны, любите нашу Родину? Тогда Отечество радо видеть Вас среди его лучших сыновей и дочерей, среди элиты нашей страны! Что же материальных благ, упомянутых Вами — так за деньги покупают мразь, а элите Родина воздает должное за верную службу. Разница понятна? Это именно предложение, а не обязанность — тут я в глаза Корнею Ивановичу внимательно смотрю — нет, если человек считает нужным от него отказаться, выбрав самоизоляцию, замыкание в своем мирке, это его право, никаких претензий по этому поводу к нему нет и быть не может. Но попробуйте хотя бы нас понять — наше счастье, жить в прекрасном и яростном мире, переделывая его! Вижу, у вас телевизор стоит — и помнится мне, недавно мультфильм «Маугли» показывали вечером, вы не смотрели? Там сцена последняя, поле битвы, трупы собак, и Багира, едва живая, говорит с радостью — а все же славная была охота! Передано хорошо — ощущение прекрасного мига победы, когда враг был силен, задача трудна, а мы одолели! Или же — видели фотографии, наши солдаты на ступенях Рейхстага, когда немцы сдались?

— Аня, можно и я скажу? — вдруг говорит Лючия, до того хранившая молчание. И, когда я киваю, оборачивается к публике — разрешите представиться еще раз: Лючия Смоленцева. Имею полное право быть причисленной к итальянскому дворянству, по праву Дамы, награжденной орденом Святого Сильвестра из рук самого Папы Римского. А мой муж за этот же подвиг, где мы были вместе, получил более высшую, «командорскую» степень — так что мог бы претендовать не только на дворянство, но и на титул, имей он на то желание. И хотя я изначально не благородных кровей, Его Святейшество назвал меня «дворянкой по праву меча», когда самолично венчал меня с моим мужем в соборе Святого Петра. Но я могу поклясться, что синьора Лазарева превосходит меня по всем достоинствам. И я считаю за честь, сейчас служить под ее началом.

На пару секунд в комнате повисло молчание. Даже Чуковская перестала выть, голову подняла, смотрит.

— Простите, это про вас писали в газетах шесть лет назад — наконец произнесла Ахматова — вы были одной из тех, кто Гитлера поймали и притащили живым? Партизанка гарибальдийских бригад, ставшая женой Дважды Героя Юрия Смоленцева. Это правда, что когда вы уже после приезжали в Рим, то вам всерьез предлагали, «вот бы нам такую королеву»? А сейчас, вот простите, не узнала под вуалью — лицо Дома Итальянской Моды в Москве?

— Куда мне на трон, даже если бы по-настоящему: здесь мой муж, мои дети, мой дом — отвечает Лючия — да и интереснее тут, ведь у вас такая большая страна и такие великие дела в ней!

— Да она просто по… захотела! — Чуковская как выплюнула грязное слово — что, надоели свои, итальянские мужики?

— Аня, можно я ее вразумлю? — не дожидаясь ответа, Лючия скользнула к дивану, с кошачьей грацией, вот научил же ее Юрка, «двигайся как шарик ртути, не позволяя ни в себя прицелиться, ни себя ударить», у меня получается хуже. Раздался звук пощечины — ну, хорошо хоть не коготками в рожу! И пожалела итальянка глупую бабу — пощечина самая обычная, а не по-особому, как Юрка показывал, что здорового мужика оглушает, словно боксерским кулаком!

Интересно, попробует сдачи дать? Лючия, похоже, ждет — вполоборота стоит, на одну ногу упор больше, и если противник бросится, развернуться, его мимо себя пропуская, и ударить, или взять на прием. Ой, не советовала бы дуре — видела я, как итальяночка со своим мужем в спарринге работает, и как она на тренировке рослых парней швыряла, подготовка у нее на голову лучше, чем у солдат-срочников, даже из осназа — очень старался сам Юрий Смоленцев свою любимую жену натаскать, на самый крайний случай, если ей придется за свою жизнь драться. И ведь на вид никто не скажет, что хрупкая женщина, рост всего метр шестьдесят три, с каблуками и шляпкой — отменный рукопашник и стрелок! Нет, не решилась Чуковская — инстинктом поняла, что усугублять для нее, смертельно опасно. А присутствующие отнеслись с воспитательному процессу с пониманием — во взгляде Ахматовой явно читалось: сама напросилась, дура!

— В деревню уедешь? — кричит Лючия — так это для тебя будет хуже, чем под бомбами! Настанет оккупация — и американцы ничем не лучше фашистов! Знаешь, как это — на оккупированной территории? Тебя схватят чужие солдаты — как немцы в Риме или американцы в Париже прямо на улицах среди дня хватали женщин и тащили к себе в машину. Тебя будут насиловать целой ротой, возможно что и насмерть. Будут, гнусно хохоча, тушить сигареты о твое тело — и твои крики им лишь в развлечение! А после тебя, очень может быть, убьют просто так, потому что захотелось! Или, натешившись, вышвырнут вон — до тех пор, пока ты не попадешься на глаза другим оккупантам!

— Это мерзкая красная пропаганда! Они… Они цивилизация! Они такого не допустят!! А если и были такие случаи, то те дикарки вели себя нагло и неподобающе!