Жизнь на каблуках - Маша Царева

– Представляешь, это Стаськина племянница! – рассказывала Наташа. – Мне удалось просмотреть ее портфолио. Ничего, симпатичная. Но ты, конечно, лучше, – дипломатично добавила она, отведя взгляд от моего расквашенного лица.

– Какая она? – ревниво спросила я.

– Ну, темненькая…

– Ясен пень. – Предсказуемость Токарева заставила меня слабо улыбнуться. – Ты блондинка, значит, вторая девушка должна быть темненькой. Так было задумано изначально.

– Ох, Варька, неужели эту мымру навсегда к нам… Так поговаривают.

– Почему мымру? Ты же только что сказала, что она симпатичная.

– Да ну, на лошадь чем-то похожа, – скривилась Натка. – И потом, у нее проколот нос. Ненавижу женщин, у которых проколот нос.

– Спасибо за солидарность. Ради того, чтобы поднять мне настроение, ты всех вокруг готова возненавидеть.

– Но ты еще держишься, – сочувственно вздохнула она. – Я бы на твоем месте, наверное, обрыдалась.

– Ну мне же не пятнадцать лет.

На самом же деле мне было так тоскливо, что хотелось в лучших традициях мистического кино завыть на луну или в крайнем случае разбить парочку ни в чем не виноватых тарелок. Но я старалась держать себя в руках. Во-первых, я вовсе не была уверена, что битье посуды действительно могло хоть немного меня утешить или развеселить, а во-вторых, все находящиеся в квартире тарелки принадлежали хозяйке, а значит, мне пришлось бы платить за них из своего кармана. Что не очень-то приятно, учитывая перспективу потери работы.

Итак, дела обстояли хуже некуда.

Мне двадцать четыре года, и я полное ничтожество. У меня нет в этой жизни никаких преимуществ, кроме большой груди и довольно смазливой мордашки. Я даже не могу причислить себя к привилегированному сословию настоящих красавиц. Высшего образования у меня нет. Сразу после школы я устроилась танцевать в никому не известный ансамбль, гастролировавший по стране. Тогда мне казалось, что самостоятельно зарабатывать хоть какие-то деньги куда более интересно, чем просиживать место в пыльных институтских аудиториях.

Мне двадцать четыре, и я полный ноль.

Каждый раз, когда я смотрюсь в зеркало, мне хочется закричать. Конечно, лицо рано или поздно приобретет первоначальные очертания, но что мне с того?

Я потеряла работу. У меня нет денег. Тех, что остались, хватит максимум месяца на три-четыре. Никогда не умела копить. Откладывать средства на черный день – это не мое. У меня нет весомого профессионального опыта, чтобы претендовать на место в балете более-менее приличной группы. А конкуренция так велика, что отпадает желание даже записываться на бессмысленные кастинги. Конечно, можно опять опуститься до какого-нибудь третьесортного ансамбля и отплясывать народные танцы за гроши.

Или, перешагнув через собственные убеждения, податься в стриптиз. Стать шестовой полупроституткой. Раскручивать одышливых извращенцев на приватные танцы и иметь несколько сотен за ночь.

Мне двадцать четыре, и я классическая неудачница. Даже мужчины у меня нет.

Впрочем, не совсем так. Существует мужчина, который вот уже несколько дней настойчиво добивается моего внимания. Кажется, его даже мало интересует тот прискорбный факт, что в данный момент я похожа не на потенциальную любовницу, а на только что очнувшуюся после пьяной драчки привокзальную бродяжку.

Семашкин Денис Викторович.

Он все-таки позвонил мне – поинтересовался, понравился ли мне его подарок. Я была дружелюбной и в меру приветливой – в конце концов, я позволила ему одарить себя телевизором, а значит, больше не имела права на откровенное пренебрежение и хамство. И потом, если честно, мне было приятно слышать в телефонной трубке его голос. Я отдаю себе отчет, что это говорит о моей мягкотелости и полном отсутствии женской гордости. Но это правда. Я вовсе не собиралась впутываться в новую интрижку с Денисом, но каждый раз, когда тишину моей квартиры нарушала назойливая телефонная трель, я надеялась, что это он.

– Привет, солнышко!

– А, это ты…

– Не слишком, я слышу, ты мне и рада.

– Ну почему же, рада. Как раз собиралась тебе позвонить, чтобы поблагодарить за телевизор. Спасибо. Тебе совершенно необязательно было делать мне такой дорогой подарок.

– Но это вовсе не дорогой подарок, – довольно усмехнулся он. – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Если не считать внешнего вида.

– Я соскучился.

– Денис, только не надо начинать все сначала.

– Варя, давай встретимся и поговорим. Просто разговор. Мне это очень нужно. Пожалуйста.

– Не думаю, что это нужно мне.

– Тогда я прошу сделать мне одолжение. Бог мой, неужели ты так занята, что не можешь уделить мне хотя бы час? Обещаю, что не буду к тебе приставать. – Его голос говорил об обратном. – Поужинаем, поговорим, и я отвезу тебя обратно домой.

– Это что, шантаж?

– В какой-то степени. Как насчет суши сегодня вечером?

– Боюсь, при виде моей рожи у остальных посетителей ресторана мгновенно пропадет аппетит.

– В таком случае не надо идти ни в какой ресторан. Я привезу все к тебе домой. Сможешь сплавить на часок свою соседку?

– Это вряд ли. Так у нас не принято.

– Тогда вот что. Я заеду за тобой в восемь, идет? Поедем ко мне, закажем чего-нибудь вкусненького… Обещаю рук не распускать. Просто поговорим.

Знал бы он, с каким трудом давалось мне очередное «нет». Хотя, скорее всего, он мог об этом догадаться – не обещающие ничего хорошего металлические нотки давно и безвозвратно исчезли из моего голоса. Я вновь готова была превратиться в податливый пластилин. Как же мне хотелось выслушать его версию причины нашего разрыва! Но упрямый внутренний голос назойливо сигнализировал об опасности.

Остановись, Варвара. Не смей. Хватит. Тебе и по телефону-то сложно ему противостоять. А что начнется, когда он возьмет тебя за руку, посмотрит на тебя так, как умеет смотреть только он? Да ты же мгновенно откажешься от своих дурацких принципов и дурацких обид, ты пойдешь за ним, как крыса за магической дудочкой.

– Так что, Варвара Михайловна? Восемь часов вас устроит?

А если он и правда мучим беспощадным чувством вины? Что, если в его приглашении никакой задней мысли нет? Неужели я такая мямля, что поплыву по течению от одного его взгляда?

И я сказала:

– Что ж… ладно. Но только на часок.

– Гарантирую. Спасибо тебе, Варенька.

Глава 5

Вот так я назначила свидание мужчине, который разбил мое сердце. До восьми часов оставалось не так много времени. И я побрела в ванную перемывать голову.

Вообще, я женщина уникальная. Умею наводить марафет за двадцать минут. Наташка, к примеру, может гримировать свое пятнадцатилетнее личико часами. Про Зинку вообще лучше промолчу – если она запланировала свидание, то в ванную мне в этот вечер не попасть. Она оккупирует ее часа на три, не меньше. Что она там делает все это время, ума не приложу. Иногда мне кажется, что на самом деле моя соседка Зинуля – мужчина. Дикая версия, зато это вполне объяснило бы ее многочасовое пребывание в ванной – ну как же, обработать эпилятором почти все тело, втиснуть ноги в изящные лодочки, перебинтовать мошонку, чтобы обтягивающие джинсы от Труссарди не выдали правды.