Жизнь на каблуках - Маша Царева

– Сама добегу. Пока!

Я с силой хлопнула дверцей «Лексуса», словно в моем разочаровании был виноват автомобиль, а не водитель. И босиком, прижимая золоченую туфельку к груди, побежала домой.

Глава 4

– Бог мой, что с тобой случилось?! Где ты валялась? – вскричала Зинка, взглянув на меня.

– Даже не спрашивай.

– Тебя изнасиловали?

– Если бы! – усмехнулась я. – Если вкратце, то вот что произошло. Я треснула сыночка одного олигарха штативом от микрофона по башке. Его телохранители меня, кажется, хотели убить. Но вмешался небезызвестный тебе Семашкин Денис Викторович. Он и привез меня сюда. Благородно с его стороны, правда? А теперь извини, но мне надо в душ.

Я продефилировала в ванную мимо Зинки, которая так и осталась стоять посреди коридора с видом самым что ни на есть идиотским – расстегнутый халат, из-под которого бесстыдно выглядывает штопаная, отнюдь не романтичная ночнушка, а на голове – торчащие в разные стороны рогатые бигуди (вот уж подумать не могла, что холеная Зинаида укладывает волосы таким допотопным способом).

А в ванной меня ждало другое, куда более значительное потрясение. Я увидела свое зеркальное отражение.

Какой ужас!!!

Кто это? Неужели именно этому странному существу всего несколько минут назад похожий на Джеймса Бонда Денис Викторович Семашкин едва не признался в любви?

Отбросим ложное кокетство – зеркало отразило вовсе не меня, а привокзального бомжа, неизвестно зачем нацепившего на давно немытые телеса вульгарные золотистые тряпочки. Один глаз бомжа заплыл, под ним темнел бурый синяк. Волосы торчали в разные стороны и больше всего напоминали найденный на помойке синтетический парик. Кровь из треснувшей губы собралась в уголках рта, как у какого-нибудь Дракулы.

Внезапно меня разобрал нервный смех (все, теперь Зинаида точно подумает, что я свихнулась, и, возможно, даже вызовет психиатрическую «Скорую помощь»). Но остановиться я не могла – я вдруг вспомнила, с каким светским видом восседала в шикарном «Лексусе». И сразу стало понятно, почему Денис постеснялся претендовать на «взрослый» поцелуй.

Странно, что его вообще не стошнило.

На следующее утро моя лодыжка распухла так, что мне пришлось плестись в травмпункт. Хмурый врач смерил меня презрительным взглядом из-под тускло поблескивающих очков и процедил:

– Напьются, подерутся, а мне перевязывай.

– Меня избили!

– Ага, рассказывай.

Выяснилось, что у меня вывих. «Две недели постельного режима, никаких физических нагрузок!» – припечатал неприветливый врач.

Для кого-то провести две недели в постели на правах тяжелораненого означает желанное блаженство. Для меня же это значило только одно: лишение предновогодних заработков, на которые я так рассчитывала. Если мне даже ходить не рекомендуется, то что говорить о танцах. Да и мой внешний вид мало располагал к появлению на сцене. Глаз утром просто не открылся. Половина лица была неинтеллигентно фиолетовой.

По дороге из травмопункта я зарулила в гастроном и приобрела невероятно вкусный, но строго запрещенный диетологами торт «Прага». Раз уж я все равно стала такая профнепригодная, то и парочка лишних килограммов, осевших на талии, меня не особенно испортит. При данных обстоятельствах никто и внимания не обратит на мою полноту.

Но насладиться поеданием пропитанного кремом теста в одиночестве мне не удалось, потому что возле подъезда меня ждала Наташка с объемистой сумкой в руках – видимо, она решила принести забытые мною в гримерке пальто, сумку и зимние ботинки.

Она не сразу меня узнала. А когда узнала все-таки, ее хорошенькая физиономия вытянулась.

– Ну тебя и уделали! Какой кошмар! А как же наш завтрашний концерт в «Кристалле»?

– Придется тебе отдуваться за двоих. – Я присела на лавочку, чтобы перевести дух.

– Варька… – Натка выпучила синющие глаза, – а как же… Как же наше выступление в «России»?! Через две недели… Мы же полгода к этому готовились!

– Значит, не судьба, – отрезала я, хотя при мысли о пропущенном концерте мне хотелось всплакнуть. Это же был первый серьезный концерт Вилли Федоркина, «сборная солянка» с самыми знаменитыми эстрадными исполнителями. Как бы в результате этого прогула мне вообще не оказаться за бортом.

– Токарев тебя убьет, – вздохнула Наташа.

– Ты пришла, чтобы погоревать вместе со мной?

– Нет, конечно, – спохватилась она. – Я твои вещи принесла.

– Тогда пошли пить чай. У меня торт есть.

– Торт! – с ужасом повторила она. – Я уже два года не ела торт.

– Вот и поешь заодно. Ты такая тощая, что ничего тебе не будет.

Через четверть часа мы уже весело болтали на кухне. Иногда я забываю, что Натке нет еще и шестнадцати. Я считаю ее почти подругой, и в моем к ней отношении присутствует разве что малая толика снисходительности.

Наташка рассказала мне о том, что произошло в клубе «Сказка фараона» в мое отсутствие. Правда, ее повествование показалось мне несколько однобоким. Мне-то было интересно узнать о том, что случилось с нахалом в полосатом джемпере и как отреагировал на мою агрессивную выходку его отец. Однако львиная доля Наташиного сумбурного повествования была посвящена… симпатичному фокуснику, на которого она положила глаз за кулисами.

– Ему всего восемнадцать лет. И он окончил только девять классов. С детства работает в цирке. Его папа знаменитый эквилибрист. Варька, он такой красивый, я раньше никогда таких не встречала. Я, кажется, влюбилась.

– Ты? Невозможно.

– Это еще почему? – обиделась она. – Он пригласил меня в цирк. Мне можно будет посмотреть на репетицию и покормить слона.

– Обычно ты принимаешь приглашения исключительно в ресторан, – усмехнулась я, – где сама наедаешься, как слон, причем употребляешь исключительно деликатесы.

– Так обычно я и иду на свидание для того, чтобы пожрать, – потупилась она, – а здесь… Это другое. Свидание ради самого свидания.

Я вздохнула. С Наташей я была знакома два года и за это время изучила ее характер досконально. Безусловно, ей к лицу внезапный романтический порыв. Но боюсь, что без крупнокалиберных подарков и походов по злачным местам моя подружка долго не продержится.

– С таким, как он, мне никогда не будет скучно, – продолжала петь дифирамбы своей новой пассии Натка. – Ты и представить себе не можешь, какой он романтичный.

– Лучше расскажи о другом своем «поклонничке», – мрачно усмехнулась я, – том идиоте, из-за которого я так прекрасно выгляжу.

Ната скривилась:

– Да что о нем и говорить? Классический пресыщенный урод. Сидел на сцене и рыдал в голос, пока его не увели. Представляешь, для него пришлось вызывать психолога.