Похититель снов - Мишель Жуве

— Полагаю, где-то в Италии?

— Нет, сейчас вы узнаете, где это… Повторяйте быстро, много раз, так, чтобы название этого города отпечаталось в вашем мозгу: Сезар Огусте, Сезар Огусте…

— Сезар Огусте, Сезар Огусте, Сар Агуст… Сарагоса… Да ведь это же Сарагоса, Сарагоса в Испании! — воскликнула она. — Но, профессор, это ведь повторяет ребус из вашего сна — «тсар а госс», ведь это тоже Сарагоса!

— Номер 666, вы правы!

— Я вас умоляю, — воскликнула Бьянка — никогда не произносите этого числа!

— Это волшебная книга, Бьянка, я вам рассказывал. Я видел ее во сне, или, точнее говоря, некие «онейрические уста» прошептали мне на ухо то место, где она была напечатана триста лет назад. Теперь вы мне верите, когда я намекаю вам на вещие сны?

— Это просто случайное совпадение, — отрезала Бьянка.

Торговец, испугавшись того, что я произнес каббалистическое заклинание, вызывающее силы Зла, отнял у меня книгу. Он даже не пожелал назначить мне цену! Он ее не продает. Он тотчас же запер ее в большой сундук.

— Бьянка, я понял метод монаха-францисканца. Как только вернусь в Лион, нарисую такую же большую таблицу на 306 клеточек, — сказал я ей, покидая букиниста.

Наступил час, когда сверкавший под лучами солнца канал Джудекка был переполнен разными вапоретти и ferry-boats[97], курсирующими по всем направлениям.

Проплутав некоторое время, я наконец нашел ту самую антикварную лавку, которую посещал в прошлом году. В двух больших комнатах на первом этаже, благоухавших ароматами огромных цветочных букетов, не было еще ни одного покупателя. В слабом свете двух старинных муранских люстр можно было рассмотреть старую мебель, красивые традиционные маски, шарманки, зеркала, несколько старинных тростей, гораздо красивее моей, гравюры и картины.

— Что вам предложить? — спросил антиквар, заметивший мою трость и золотые часы.

— А есть ли еще у вас, дорогой месье, та «чертова пилюльница», которую вы мне показывали в прошлом году?

— А, так это вы, Dottore, вы вернулись? Вас теперь не узнать! Вы так переменились, только хромота осталась прежней, к сожалению.

Он тотчас же запер на ключ дверь магазина и вернулся из глубины лавки с деревянной коробкой, из которой извлек пилюльницу. Это была крошечная шкатулка из серебра или посеребренного металла, высотой сантиметра в полтора, шириной в три и длиной в четыре сантиметра. Ее крышку украшал довольно простой геометрический рисунок, а на наружном бортике находился маленький выступ, облегчавший открывание. Антиквар объяснил нам, что эта шкатулка легко открывается, если в ней неядовитые пилюли — содержащие, скажем, ментол, кашу[98], возбуждающие средства. Если же в шкатулке для пилюль — яд, то ее невозможно открыть минут десять, чтобы было время одуматься, прежде чем совершить самоубийство или отравить врага.

— Но как такое возможно? — спросила Бьянка.

— Смотрите сами, смотрите внимательно, — сказал антиквар.

Он оторвал лепесток розы от большого букета, согнул его и поместил в шкатулку для пилюль, которая захлопнулась с сухим щелчком.

— Роза содержит ароматические вещества, они нетоксичны. Можно есть пирожки с розами. Откройте коробочку, мадам, — попросил он Бьянку. — Ее нужно держать вот так.

Он взял шкатулку в левую руку и показал, как открыть крышку большим и указательным пальцами правой. Закрыв, он вновь передал шкатулку Бьянке, которая легко открыла ее с более громким и резким звуком, чем при закрывании.

— Теперь смотрите.

Антиквар выкинул лепесток розы и взял цветок дурмана, колокольчиком свисавший посреди букета из роз, лилий и ирисов. Он оторвал кусочек цветка и растер его пальцами.

— Как вы знаете, мадам, дурман — это сильный яд. Экстракт дурмана может убить, вызвав остановку сердца.

Он положил щепотку цветочной кашицы в шкатулку и закрыл ее.

— Попробуйте открыть, мадам!

Ни Бьянка, ни я не смогли. Крошечная загадочная шкатулка оставалась намертво защелкнутой.

— Нужно дать ей отдохнуть минут десять, — сказал антиквар. — Поставьте шкатулку на стол, на деревянную основу. Она подумает и нам даст время подумать.

Через десять минут Бьянка легко открыла шкатулку.

— Это — чертова пилюльница, единственная, сохранившаяся на сегодняшний день. Говорят, она принадлежала Казанове. Известно, что изготовлена в XVIII веке. Ее секрет утерян.

Я снова осмотрел пилюльницу. Даже если она и не была волшебной, эта крошечная шкатулка должна бы стоить, по меньшей мере, миллион лир. Но антиквар сказал нам, что не расстанется с ней даже за тридцать миллионов лир, потому что понял, что я хочу ее купить.

Я захотел сделать еще одну попытку. Легко открыв шкатулку, положил в нее таблетку виагры. Как эта шкатулку «догадалась», что в ней находится возбуждающее? Бьянке я сказал, что эта маленькая голубая ромбовидная таблетка — анальгетик. Не мог же я, в самом деле, признаться, что мой «близнец» носит при себе виагру…

— А у вас есть какой-нибудь яд? — спросил я у антиквара.

Он достал таблетку мышьяка, который, как он нам объяснил, используется для потравы мышей.

Шкатулка отказывалась открываться в течение десяти минут! Потом с помощью небольшой лупы я рассмотрел ее устройство. Стенки и дно шкатулки были двойными, выстланными изнутри тончайшей металлической лентой. Эти ленты не были прямыми, но извивались туда и обратно, образуя соединяющиеся циклоиды. С лицевой стороны, прямо под выступом, я обнаружил символическое изображение уробуроса — змеи, кусающей свой хвост, а внутри нее — крестик. Было ли то клеймо гениального ювелира, изготовившего эту вещицу? Больше всего на свете мне хотелось заполучить волшебную шкатулку. Антиквар понял это; нет, не за тридцать миллионов лир, прошептал он. «А за пятьдесят миллионов лир?» — подумал я. Ведь это цена моего золотого «ролекса».

Я снял часы и положил их рядом со шкатулкой.

— Я предлагаю обмен: мои часы на эту шкатулку, — сказал я. — Эти часы стоят более пятидесяти миллионов лир. Они новые. Я их купил позавчера в Абано. Вот гарантийный талон (который, по счастью, я нашел во внутреннем кармане пиджака).

Я наскоро рассказал антиквару о своих злоключениях и краже, произошедшей на площади Сан-Марко, объясняющей, почему у меня нет ни чековой книжки, ни кредитных карточек.

Антиквар был недоверчив.

— Кругом полно поддельных «ролексов», — извинился он.

Затем позвонил ювелиру в Абано и назвал номер часов. Все было в порядке. Он надолго задумался…

— Ладно, — сказал он наконец. — Это большая жертва для меня. Ведь, насколько мне известно, это — единственная такая шкатулка на всем белом свете… Берегите ее. Как живое существо. Никогда не держите ее на холоде. На снегу. На жаре. Не берите ее в африканские пустыни. Не оставляйте в машине на солнце. Храните ее в условиях венецианского климата, между пятью и тридцатью градусами Цельсия. Не забывайте, что она была сделана в этом городе каким-то гениальным венецианцем. Если вы не будете ею пользоваться, то держите в закрытом виде в деревянной коробке…

Он нашел прелестную коробочку из красного дерева, украшенную ложным жемчугом, в которую с великими предосторожностями поместил шкатулку для пилюль.

— Dottore, и вы, мадам, эта шкатулка принесет вам счастье, — сказал он на прощание.

— Professore, вы остались без золотых часов, которые вам так нравились и стоили кучу денег, — обеспокоенно сказала Бьянка. — Вы в самом деле отдаете себе отчет в том, что вы делаете?

— Бьянка, эта шкатулка для пилюль бесценна! Носить «ролекс» может кто угодно. Механизм этих часов известен, и демонстрировать их на запястье — довольно пошло. А эта шкатулка, она волшебная! Механизм ее запора неизвестен, и я — единственный человек в целом мире, который ею обладает! Может, мне удастся раскрыть ее секрет! Этому нет цены…

Был уже час дня. Солнце нагрело стены узких каналов, откуда исходил запах лагуны и мускуса. Мы зашли в тратторию между Академией и Кампо Сан Вио. Несколько столов были сдвинуты вместе в тени садика, и мы заказали рыбу, зажаренную на гриле, под фриульское шардонне.

— Бьянка, — сказал я, — благодаря вам, это утро было сказочным. Как это вы можете все еще не верить в чудеса? Сначала — вещий сон. «Тсар а госс» и Сарагоса. Затем мы раскрываем трактат по арифметике, из которого вдруг узнаем о методе, позволяющем понять механизмы сознания, бессознательного и души, и, наконец, эта шкатулка для пилюль, которая знает свое содержимое и отказывается открываться, если в ней яд. У нее тоже есть душа! У вас есть объяснение всему этому?

Бьянка надолго замолчала. Мы ждали, пока пожарится рыба. Она вертела вилкой, водила ею по скатерти.

— Профессор, вы путаете совершенно разные вещи, и вы утратили одни из самых красивых часов в мире. Как вы теперь будете узнавать время? Во-первых, я полагаю, что связь между «тсар а госс» и Сарагосой, хоть и интригующая, но случайная. Это как раз то, что вы нам объясняли в прошлом году на Капри, насчет вещих снов. Во-вторых, надо еще хорошенько изучить эту арифметическую серафическую книгу, но это как каббала, которая никогда не позволяла раскрыть, что бы то ни было. В-третьих, у меня нет никакого объяснения этой шкатулке для пилюль, кроме того, что вы за нее заплатили слишком дорого! Надеюсь, что она будет и дальше функционировать… Я признаю, что это утро было странным, как и всё, что с вами в последнее время происходит. Вы читаете лекцию о душе и о пингвинах, вы привлекаете грабителей, вы приучаете голубей садиться вам на голову и собираете загадочные и каббалистические предметы. Когда же, наконец, вы продолжите ваши опыты или напишете серьезную научную монографию о механизмах сновидений?