Дамы-козыри - Екатерина Романова

— «Не стая воронов слеталась». — Голос Тани звучал угрюмо. — Понаехали, охотники за падалью. Старайся, Алена, к ним спиной не поворачиваться. Выдернут крест, безбожники, и двинут по башке, как пить дать.

— Насчет пить… Это хорошо бы, — вкрадчиво произнес голос из-за ближайшего памятника. — Сушит и мутит с утра.

Владелец голоса предстал перед подругами. Перемазанные землей рваные брюки и большая лопата на плече безошибочно выдавали в нем типичного представителя обжившего погосты племени могильщиков. Его возраст не поддавался определению.

При слове «могильщик» у людей возникают ассоциации, вызываемые чтением произведений Эдгара По, просмотром художественного фильма «Дракула» и личным участием в погребении сослуживца, которого хватил инфаркт в предчувствии предстоящего увольнения. Топчась в мороз на кладбище среди занесенных снегом могил в компании десятка коллег и наблюдая за неторопливой, выматывающей душу и простужающей организм сомнамбулической работой опытного гробокопателя, вы лишний раз убеждаетесь в том, что могильщик пьян и ему это нравится, что он грязен, как внутренняя сторона мусорного контейнера, что он бреется раз в полгода, да и то с помощью тупой лопаты.

Специфика выбранной профессии должна была бы отразиться на внешности попавшегося на глаза подругам субъекта, но не отразилась. То ли в силу привычки «бывшего интеллигентного человека», то ли из уважения к предоставленным его заботам покойникам, но человек иногда брился и регулярно стригся. Его цветущий вид словно намекал на то, что вояж в загробный мир может стать штукой забавной и увлекательной, если творчески подойти к делу и вовремя опохмеляться.

— Антон, — представился он подругам.

— «Бедный Йорик! Я знал его, Горацио!» — нервно заметила Таня. — Посмотри, Алена, у нас пиво осталось? Окажем гуманитарную помощь землекопу!

Обнаружилась непочатая банка пива. Таня кинула ее могильщику. Тот сгрузил лопату с плеча и ловко поймал алюминиевый цилиндрик. Наполовину осушив содержимое банки, он заметно повеселел и начал декламировать:

Лопата и кирка, кирка,И саван бел, как снег;Ах, довольно яма глубока.Чтоб гостю был ночлег.

Алена высоко подняла брови. Человек, по памяти цитирующий 1-го Могильщика из пятого акта «Гамлета», заведомо не способен причинить неприятности.

Чтец улыбнулся и изрек:

— Похороны — романтика. Кладбище — поэзия. Похороны смягчают сердце и лечат нервы всем, кроме разве самого покойника. Он, бедняга, и рад бы влиться в коллектив, да лень вставать.

— Ты только послушай, Алена! — В голосе Тани прозвучало восхищение. — Он называет этот протухший огород поэзией. Отец! Не теряй времени и ступай полоть!

Антон весело махнул рукой и сощурил умные глаза:

— Мои «гости» не торопятся… Потому и зовется в народе место сие скорбное — погост.

Служба близилась к концу. Начитанный работник лопаты заторопился и большим глотком прикончил содержимое банки.

— Хорошие вы девчонки, — дружелюбно заметил он, собирая инструменты. — Может, чего вынесете мне с поминок горячительного? Не обижусь. Заработки здесь больно нерегулярные. На очищенный напиток неделю копить приходится.

— И на книжки остается? — поинтересовалась Алена.

— Книжки свои имеем. Я сам из дачников местных. Квартиру в Москве продал, домишко здесь снимаю. — Могильщик собрался уходить, но задержался и посмотрел на подруг. — Трудно вам здесь будет, сударыни. Сердцем чую. В общем, так. Я присяду на лавочку около дачи, что покойному, оборони Бог его душу, принадлежала. Шум заслышу — прибегу помочь. Очень вы мне понравились.

Антон перекинул лопату через плечо и, насвистывая, присоединился к своему напарнику, угрюмо вышагивающему среди покосившихся в разные стороны крестов.

Возвращались на дачу в следующем порядке: возглавляли шествие суетливо припрыгивающие родственники, за ними брели Таня и Алена. Замыкал процессию адвокат, шагавший крайне медленно. Без него завещание читать не станут, поэтому он располагал временем для высматривания наименее пыльных участков на дороге скорби.

Наконец-то Таня получила возможность рассмотреть дом, в котором ее бывший супруг провел последний год жизни. Дача и есть дача, ничего особенного. Двухэтажный деревянный дом с кирпичным основанием. Правда, земли много, очень много… Хватило для небольшой березовой рощи, многочисленных ягодных кустов да еще нескольких построек неизвестного назначения: то ли гаражи, то ли курятники…

Вся родня преданно глядела на Степанова и подчинялась его указаниям. Он — самый близкий родственник, от него зависит многое… Пройдя в предупредительно распахнутую кем-то калитку, Степанов, не медля ни минуты, по-хозяйски направился внутрь дома. Вся компания молча потянулась за ним.

Таня и Алена поднялись на второй этаж и очутились в просторном зале, где вокруг стола расселась родня. В углу комнаты, в кресле, пристроился адвокат, успевший нацепить большие очки и внимательно изучавший бумаги, которые вытягивал по листочку из большого портфеля.

Таня оглянулась по сторонам. Все, пригодное для сидения, занято намертво. Им с Аленой пришлось стоять и наблюдать, как Степанова принялась выгружать из тяжелых сумок водку и закуску. Степанов-младший помогал ей, жадно поглядывая на еду, доставаемую другими. Остальные родственники и знакомые зашелестели пакетами и свертками. Стол на глазах заполнился колбасой, хлебом, огурцами и банками с кабачковой икрой. Степанова чувствовала себя на даче полновластной хозяйкой. Она вынимала из шкафчиков тарелки, звенела вилками.

На Таню и Алену не обращали внимания. Таня не выдержала:

— Степанов! Кто все эти люди и какого черта они косятся на меня?

— Не груби, не дома! — рявкнул Степанов. — Здесь моя родня по линии брата отца, дяди твоего мужа. А ты здесь вообще из милости находишься! Между прочим, это мой брат настоял, чтобы позвать тебя на похороны. Похороны закончились. Тебя никто не задерживает.

Степанов сорвал пробку с водочной бутылки и налил себе полный стакан. Встал, неумело перекрестился и предложил выпить за память усопшего.

— Пусть земля ему пухом… Душа в раю успокоится… С миром пребудет… — вразнобой заголосили родственники и жадно выпили. Затем каждый навалился на принесенную с собой закуску. Комнату наполнило чавканье и хлюпанье.

Подругам стало противно до глубины души. Таня потянула Алену за руку, и они направились к лестнице.

— Эй, вам расписание электричек не нужно? — заботливо пророкотал за их спинами Степанов. — Оно висит на двери курятника, за березками.

В комнате подобострастно засмеялись.

— Постойте, э-э-э… Татьяна! — У адвоката оказался резкий и властный голос. — Вернитесь, пожалуйста! Ваше присутствие необходимо.

Таня восторженно толкнула Алену в бок. Будет дело!

В комнате установилась густая тишина. Она давила на перепонки. Степанов привстал. Его глаза метали молнии. Он смахивал на чудовище Годзиллу, оставленное отливом на береговой полосе японского острова Сикоку. Пальцы дрожали, и он вынужден был поставить стакан на стол. Степанова молча положила свою длань на плечо мужа, изображая поддержку.

Адвокат привстал, держа в руках желтый конверт. Он долго разворачивал его, пока не предъявил присутствующим лист бумаги, испещренный колючим почерком Таниного супруга.

В тишине было слышно, как далеко, на стадионе, страстно замычала отбившаяся от стада корова, щелкнул бич пастуха и прозвучала его же отчетливая матерная брань.

Адвокат строго посмотрел поверх очков. Родственники побросали огурцы и замерли.

— Выполняя последнюю волю покойного… — Адвокат привычной скороговоркой произнес набор дежурных фраз.

Его слушали не перебивая. Все ждали главного.

— …обязан передать брату покойного, который должен вскрыть пакет в присутствии свидетелей. — Адвокат полез в портфель, с трудом вытащил большой толстый конверт и протянул Степанову, не утруждая себя шагом в его сторону.

Степанов, красный как рак, пробрался к адвокату и выхватил пакет. Он нетерпеливо сдернул опоясывавшую пакет толстую бечеву и с громким треском, неприятно прорезавшим тишину комнаты, разорвал бумагу.

Танин муж при жизни обожал фотографироваться. Этот портрет относился к числу лучших. Покойный косился с цветной фотографии, наклеенной на заключенную в дорогой багет картонку, и ласково улыбался Степанову.

«Безвкусица!» — подумала Алена.

Тот с недоумением перевернул фотографию, зачем-то ковырнул картон и растерянно огляделся. Когда его взгляд уткнулся в адвоката, Степанов беспомощно протянул ему фотографию.

— И…

— И все, — сухо ответил адвокат. Он-то привык к крутым поворотам, зато наследники разочаровываются один раз, но сильно.