Несколько мертвецов и молоко для Роберта - Георгий Котлов

— А во-вторых? — спросил я.

— Во-вторых, тебе нужно найти другую женщину.

Каруселями, площадкой для электромобилей, яркими шатрами, где размещались тир и различные аттракционы, было заставлено все пространство вокруг здания городского ДК, в котором обычно выступают приезжие знаменитости. У самого входа в ДК стоял на спущенных шинах выкрашенный в черный цвет вагончик, на котором белой краской было написано: ЗАМОК УЖАСОВ. Гремела музыка, как вчера в парке на дискотеке. Неизбалованные развлечениями жители Саранска выстраивались в длинные очереди к билетным кассам, с нетерпением дожидаясь, когда можно будет наконец-то усесться за руль электромобильчика или отправиться в «Замок ужасов», чтобы пугаться. В нашем провинциальном городке нет ни цирка, ни приличного парка с хорошими аттракционами, и пойти, кроме многочисленных пивнушек и баров, некуда. Налопаются дешевого пива и водки, а потом идут на улицу выяснять отношения. Сейчас люди выглядели иначе: нарядные, веселые, праздные, с детьми, у которых в руках или сладкая вата, или воздушные шарики, наполненные горячим воздухом.

Денег у меня не было, и Эле пришлось раскошелиться, чтобы мы смогли прокатиться, врезаясь друг в друга, на электромобильчиках, повизжать от восторга на «Колесе безумия», где у всех, когда, бешено разогнавшись, «Колесо» становилось набок, вываливались из карманов ключи, носовые платки и мелочь, которую подбирали шустрые мальчуганы, после того как «Колесо» останавливалось.

Потом мы отправились пугаться в «Замок ужасов» и ходили по мрачным узким коридорам-лабиринтам, заставленным манекенами мертвецов, Кинг-Конга, скелетами и разными другими страшилищами. В гробу, скрестив на груди руки с длинными ногтями, лежал граф Дракула в невероятно стоптанных кроссовках — в жизни не видел таких дряхлых штиблетов с огромными дырами и бесследно исчезнувшим протектором на подошвах. Когда мы проходили мимо Дракулы, он открыл глаза, показал огромные клыки и начал приподниматься в своем гробу.

Я показал графу свои клыки, и он улегся обратно в гроб. Потом мы увидели смертника в полосатой пижаме, который трясся на электрическом стуле, и свет то ярко разгорался, то становился очень тусклым — вроде того как шалит напряжение из-за стула, который потребляет пропасть электроэнергии.

Когда мы отошли от смертника, трясущегося на своем электрическом стуле, мимо нас, громко крича, пробежал мальчик лет десяти. Сперва я подумал, что он заблудился или потерял родителей в этих коридорах-лабиринтах и кричит от страха, но потом выяснилось, что бегает по коридорам и кричит он специально, чтобы пугать посетителей. Хорошо, что он быстро исчез в мрачных коридорах-лабиринтах «Замка ужасов», а то мы с Элей уже собрались показать ему, где выход.

— Страшно? — спросила меня потом Эля. Знала бы она, что недавно я ночевал на кладбище, в гробу, в могиле, среди мертвецов и звезд на ночном небе, не стала бы спрашивать.

— Страшновато, — соврал я.

— А я нисколечко не испугалась. Ничего страшного. И мальчик этот еще… Заметил, что у него лицо намазано фосфором?

— Нет, не заметил.

— А я заметила и сперва думаю, почему у мальчика, который здесь заблудился, лицо светится? Сперва и не поняла, в чем дело.

— Мне вот другое непонятно, — сказал я. — Откуда у графа Дракулы такое рванье на ногах?

— Ты про его кроссовки? — засмеялась Эля. — Наверное, подарил кто-то из рабочих «Луна-парка», а себе забрал его шикарную графскую обувь. Впрочем, если во времена Дракулы выпускали кроссовки, за сотни лет, что он шлепает в них по свету, они приобрели надлежащий вид, и в этом нет ничего странного. Увидь Мина графа в этих кроссовках, пришла бы в ужас.

Мы засмеялись, а когда вышли из «Замка ужасов» на улицу, Эля взяла меня под руку. Она была симпатичная, модно одетая, с хорошей фигурой, парни оборачивались ей вслед, и я не понимал, что она нашла в таком уродце, как я. Другая, например, постыдилась бы рядом идти, а она взяла меня под руку, словно своего горячо любимого парня, и непринужденно болтает. Мы гуляли среди праздных, непривычно веселых и добродушных людей, разговаривали и смеялись, а потом она спросила:

— Ну, что, забыл свою пассию?

Я покачал головой, тут же став серьезным:

— Спасибо тебе, Эль, за все спасибо… Конечно, немного я позабыл ее, но, когда ты спросила меня о ней, затосковал еще больше. Так ее люблю, что с ума сойти можно.

— Не сходи, пожалуйста, с ума. Если развлечения тебе не помогают, придется тебе найти другую женщину. Я позабочусь об этом.

Я не стал возражать.

Глава пятая

Первой женщиной, с кем Эля собиралась меня познакомить, была ее однокурсница по имени Ирина, худенькая, очень маленького роста, и такого же маленького роста была ее мать, с которой они вдвоем жили в однокомнатной квартирке. Кнопка звонка рядом с входной дверью была прибита так высоко, что мне пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до нее. Эля засмеялась. Глазок в дверь тоже был врезан очень высоко, и я, когда увидел, что девушка, открывшая нам дверь, очень маленького роста, не мог сообразить, как она в него смотрит. Дотягиваясь до кнопки звонка, я решил, что здесь живут великаны или баскетболисты. Потом, в прихожей, я увидел крохотную скамеечку и догадался, для чего она. Эля, увидев скамеечку, снова засмеялась.

Претендентка на место моей новой возлюбленной, еще не зная об отведенной ей роли, с удивлением посмотрела на Элю. Та посмотрела на меня, как бы спрашивая, нравится ли мне девушка, а я в ответ неопределенно пожал плечами.

— Чего ржешь, дура? — сказала Ирина Эле, а та ответила ей:

— Сама ты дура. Познакомься. Это Роберт.

— Роберт, — сказал я.

— Ирина, — сказала девушка очень маленького роста, предки у нее, очевидно, были лилипутами. — Проходите на кухню.

Мне почему-то после этих слов стало так тошно, будто я очутился у себя дома и пройти мне нужно в собственную кухню. Дверь в ванную, на которую была прибита табличка с изображением мальчика под душем, была закрыта, а я, проходя мимо этой двери, подумал, что, стоит мне открыть ее, и я увижу свечи на краю ванны и на полу, нижнее белье черного цвета моей ласточки, в котором несколько часов назад я собирался удавиться, и обрывок лохматой веревки на трубе. Может быть, даже паука в своей паутине под потолком.

Кухонный стол украшали грязные тарелки и крошки, среди которых — обложкой вверх валялся раскрытый любовный роман Джуд Деверо «Подмена». Был и портрет хорошенькой писательницы.

— Прибралась бы, что ли, — тоном своей бабушки строго произнесла Эля. — Страх, какой свинарник на столе.