Типичный Петров - Владимир Новиков

– Да не он – она.

– А, тогда неинтересно…

– Как сказать. Мне как раз очень интересно было, и ты, кстати, зря притворяешься, что к женщинам безразличен. Это ведь совсем не так…

Признайся.

– Не признаюсь ни за что, но про встречу твою – согласен выслушать.

– Ну вот. Все полчаса моего выступления я чувствовала на себе прицельный взгляд. Злой ли, добрый – даже не могла понять. Но очень, очень внимательный. А когда кончились речи и музыка отыграла, подходит, даже подплывает ко мне дама возраста что-то под сорок, полноватая, но не рыхлая, а крепко сбитая. Низкая посадка, широкие бедра. Живые серые глаза, губы большие и чувственные, таким бутончиком. По-моему, ты именно к такому типу неравнодушен, но не имеешь смелости себе самому признаться. Одета во все модное, из бутиков, но выбранное по провинциальным представлениям. И все-таки какой-то свой стиль есть. Начинает мне вопросы задавать, довольно толковые, а когда разговор разогрелся, предлагает продолжить его в кафе, которое тут рядом. За рюмкой мартеля она от общих положений о том, что источник счастья внутри нас, перешла к своему собственному положению, к отсутствию контакта с мужем и дочерью…

– А где она живет?

– В Пскове не то в Новгороде. Работает в фирме, муж – бизнесмен среднего разлива. Сама она очень такая земная, природная, с большим запасом оптимизма, но счастья большого в жизни так и не вкусила, говорит. Мужчины все встречались то женатые, то эгоистичные, а то и женатые эгоисты.

Спросила меня: “Может быть, надо уметь не зависеть от мужчины?” Что я могла ответить? “Может быть, и надо, но сама я завишу”. Она почему-то засмеялась и сказала, что теперь ей стало легче. И у меня, как ни странно, настроение поднялось. Вышли, у нее красная машина стоит, “вольво”, на которой она едет домой – скорее в Новгород, чем в Псков. Свою визитку мне дала на всякий случай – там написано.

Может быть, она из тех сфер, где ты вращался. Довезла до самого дома и вышла из машины, чтобы со мной попрощаться. Я, естественно, предложила ей к нам подняться и чаю выпить. Нет, говорит, спасибо, у меня впереди еще долгий путь. На фасад наш так внимательно посмотрела и говорит с несколько странной торжественностью: “Что ж, мир и счастье этому дому. До свидания!” Какое-то загадочное у меня ощущение от этой встречи…

Елки-палки! Я же точно слышал, как дверца машины хлопнула! Мог бы броситься к окну и увидеть эту картинку… Или лучше мне было не видеть ее? Да какое там “лучше”! Все – хуже!

Бета развеселилась, нежно ко мне приблизилась и, оттрепетав, утонула в подводном царстве сна. А меня оттуда нервные мысли сразу же вытолкнули на сушу. Всю ночь мне, мягко говоря, не спится. Хорошо, что утром надо отправляться в контору. Сделав небольшой крюк, зайду по дороге в переговорный пункт на канале Грибоедова и скажу тебе все, что думаю. Ну стерва… Ну сучка…

От волнения даже перепутал твой по-провинциальному короткий пятизначный номер, нарвался на чужой, незнакомый голос. Спокойно, наберем еще раз.

– Алло!

– Ты что же со мной делаешь?

– Не понимаю, о чем ты?

– Понимаешь, не ври.

– Вот ты мне уже и грубить начал. Что-то новенькое.

– Ну зачем ты?..

– Затем, что захотелось посмотреть на твою жизнь, которой ты так гордишься. Хорошая у тебя жизнь.

– А на меня ты уже смотреть не захотела?

– О тебе я и так знаю больше, чем нужно. Сначала меня бросил. Потом завел себе гарем и стал им хвалиться.

– Какой, к черту, гарем? Одна в Москве, другая – неизвестно где.

А первая и главная любовница меня теперь за версту на красной

“вольве” объезжает. Что же, мы с тобой больше не увидимся?

– Не знаю, это уже не от меня и не от тебя зависит…

– А от кого?

– Подумай, и поймешь. Но даже если никогда… Все-таки ты во мне остался. И я в тебе осталась…

Ладно, продолжаю разговор с той, что во мне осталась и до сих пор сильно беспокоит. Месяц-другой я тебя старательно забывал, но ни черта у меня не вышло.

Согласен: я подлец, я тебя соблазнил, обманул и бросил. Готов понести заслуженную кару. Но в душу свою я тебя не вставлял. Ты сама туда вошла и разместилась. Не хочешь освобождать помещение и от платы уклоняешься. Ну куда это годится?

Я опять на темы родственных чувств. Человек может быть в скверных отношениях с родителями или с братьями-сестрами. Но в самые страшные моменты кровное родство дает о себе знать. Потеря родного человека – всегда травма, часть души твоей умирает. А на отношения любовные и брачные такая закономерность почему-то не распространяется.

Посмотри, как люди ведут себя в момент смерти бывшего возлюбленного или супруга. Умер один кинорежиссер известный. И вот заходит к нам

Бетина троюродная сестра, которая когда-то была за ним замужем, дочь взрослая от него имеется. Я ей необходимые соболезнования выражаю, а она ни малейшего сожаления, оказывается, не испытывает. Даже рада по-своему, что с новой женой он недолго протянул и тем самым как бы признал свою ошибку…

Что же, жениться – это еще не породниться? Даже при наличии общих детей? Или просто все любят по-разному? И для некоторых коснуться женщины – уже означает включить ее в свой родственный круг и к ее кругу приобщиться? Работа сейчас людей не столько соединяет, сколько разобщает: каждый за себя, скажи спасибо, что коллега тебя киллеру еще не заказал. Дружба – красивое слово, хорошее название для электропилы и плавленого сыра. Не будь у нас амуров, мы вообще замкнулись бы в себе навсегда. Вопреки пословице – это совсем неплохой повод для настоящего знакомства…

Шутка. Все вышесказанное – шутка. Но прочувствованное выше – правда.

Ну как тебе во мне сидится? Удобно? Главное, чтобы тебе в моей душе было удобно, а я уж как-нибудь потерплю. Душа у меня большая, хотя ты, прямо скажем, не Дюймовочка. Ладно, не обижайся. Я уж теперь буду играть с твоей копией, как с куколкой, и говорить ей все, что захочу. С тобой реальной, с роковой женщиной во весь рост (и вес), я, по всей видимости, уже не встречусь. Ни-ко-гда…

Да! Буду придерживаться такой версии. Если вдруг ты все-таки подрулишь на машине своей в наши края и захочешь в кафе встретиться со мной, а не… Слушай, боюсь, что дальше кафе дело теперь уже не пойдет. Я человек, конечно, аморальный, но не безнравственный.

Разницу улавливаешь? Кое-какие устои у меня имеются: никогда не прикасался к женщине, состоящей в знакомстве с Беатрисой. А после того, как ты с ней вступила в контакт… Нет, но ты сама же это предприняла, меня не спрашивая. И главное: визитку свою вручила – этим ты в наши с тобой отношения просто осиновый кол вбила…

Уй, прекрати эти фокусы! Больно ведь! Забралась ко мне в душу, да еще и ножками топает тут… Я же все это не всерьез. С чувством юмора у вас, девушка, всегда было туговато. А, шучу не смешно? Так и мне не смешно тоже. Но не плакать же теперь.

Рассказать тебе, что ли, последние новости моей семейной жизни? Тем более что ты к ней проявила такой неподдельный интерес. Ну так вот, все отнюдь не идиллично… Нет, не то, что ты подумала. С Сашкой проблемы. Расплевался с подружкой своей и вернулся в родительский дом. Не знаю, кто у них там кого бросил, а мне девушка его нравилась: живая, ответственная, раскованная, но не вульгарная.

Самое неприятное, что он никакого сожаления не испытывает. Сошелся – разошелся, и как с гуся вода.

И потом, мы уже без него привыкли к определенной степени свободы. А теперь откровенный разговор возможен только тогда, когда его дома нет. Вот недавно он на три дня подался в Москву, так мы очень почувствовали прелесть интимного общения. Можно с подробностями?

Беатриса завела себе очки – впервые в жизни. Пришла домой и начинает их примерять в момент, когда на ней больше ничего нет. Сижу я в кресле – и вдруг вижу ее в одних очках. Молния меня сверху донизу пронзает, и я усаживаю Бету на колени, чтобы присоединить ее к этому электрическому разряду и пламень на двоих разделить.

Успокоившись, начинаю нести какую-то легкомысленную ерунду о том, что теперь у меня дома еще одна женщина, очкастая. А она игры моей не принимает:

– Раньше ты шутил остроумнее. Мне противно слушать эти двусмысленности, эти трусливые намеки на то, что у тебя кто-то там есть. Хочешь получить от меня индульгенцию на легкомысленные похождения? Нет, ты ее не получишь. И вообще: я могу начать тебя презирать за то, что у тебя есть любовница, а могу за то, что у тебя любовницы нет.

И что вот теперь делать, можно ли соответствовать таким несообразным, взаимоисключающим требованиям?

Можно – молча. Если вообще не говорить о себе никогда, а касаться языком и всем остальным только той женщины, что сейчас с тобой рядом, – молния под землю уйдет, в глубокую тайну…

Ты меня тоже заставила задуматься о полигамии. И разговорами на эту тему, и некоторыми своими действиями. Не было действий с твоей стороны? Хорошо, будем считать, что это змей пресловутый из Библии в псковскую гостиницу тогда приполз и подсунул нам с тобой запретный плод в качестве закусона. Я сейчас ситуацию в целом беру, в мировом масштабе.