Ад и Рай Евы (СИ) - "Госпожа Энн"

И ему бы однозначно не понравились бы такие посиделки.

Кристина вернулась с двумя рожками мороженого.

— Я решила, что тебе тоже пойдёт на пользу. А то ты какая-то тощенькая!

— Чего ещё тебе хочется? Считай, что у тебя сегодня День рождения, и я хочу сделать тебе подарок.

Отчасти, это было правдой. В ту ночь она могла умереть, и как же прекрасно, что она ничего об этом не помнит. Так что я старалась поддержать тот льющийся свет, исходивший от неё. Как можно дольше.

Кристина задумалась, глядя на воробьёв, отчаянно деливших кусочки картошки фри.

— Знаешь, — задумчиво протянула она, — а ведь когда-то я очень хорошо рисовала, но на это не хватало времени, и я забросила. Давай заедем в художественный магазин?

Художественный магазин разорил и её, и меня, но мы остались довольны. Когда Кристина уже вовсю взялась за рисование, я ушла на кухню, чтобы не отвлекать её. Мне было не до неё. Я не лгала Леонелле — мне было плохо, и как бы я не старалась и не крепилась, боль и тошнота никуда не исчезли. Мне казалось, что мои внутренности засунули в стиральную машинку и поставили максимальный отжим. Рвать картошкой фри мне отчаянно не хотелось, так что я просто пыталась снять тошноту крепким чёрным чаем, всегда помогавшим мне от похмелья.

Но тошнота только усиливалась. И я почувствовала, как и всегда в последнее время, что сейчас что-то произойдёт. Зловонные мутные волны накатывали на меня. Не огненные, не ядовитые, а просто токсичные, болотные. Он близко. Я вышла в тёмный узкий коридор и прижалась лбом к холодной входной двери. Легче от этого не стало.

Он ещё едет, но уже где-то близко. Он не зол, просто что-то идёт не так, не по его плану. Меня всё больше мутило, как будто я сильнее и сильнее укачивалась в машине. Ещё чуть-чуть. Я закусила губу. Мне категорически не нравилось его настроение. Лучше бы он злился. В этой эмоции было много силы, и, как бы страшно мне не бывало порой, но я могла схватить часть его энергии. Но это… Это меня убивало. Почему я стала такой чувствительной?

Я не успела додумать, потому что услышала звук лифта, и сразу же очень-очень тихо повернула ключ и открыла дверь.

Как всегда роскошный Ян контрастировал с синими стенами обычной панельки. Меня это позабавило и заставило улыбнуться, хоть это и было крайне неуместно.

— Даже не дождалась, пока я позвоню? Так рвалась меня увидеть? — в его голосе прозвучала едкая насмешка, верхняя губа чуть приподнялась. Он был чем-то недоволен, но не зол. Странно. На всякий случай я прижалась к двери в квартиру, словно страж, готовый умереть, но не пустить врага на порог.

— Кристина. Она не должна ни о чём догадаться.

— Так вот почему ты сбежала с работы? Из-за этой сумасшедшей?

Яда становилось всё больше. Ян презрительно щурился и чуть кривил губы, что мне категорически не нравилось. И этот человек строил из себя героя-любовника и рокового романтика? К горлу подкатил ком, и я подумала, насколько эпично будет смотреться непереваренная картошка на его роскошных туфлях?

— Я не сбежала. Мне было плохо, так что можно считать, что это был отгул за свой счёт.

Ян скривился.

— Настолько плохо, что ты прекрасно посидела с Кристиной в кафе так, что аж нос сгорел? На это тебе сил хватило, а на работу нет?

Его бесил не мой неожиданный отгул, его бесила моя встреча с Кристиной. Возможно, он видел или чувствовал, что ей было хорошо, что она смеялась, что была счастлива. Без него. А он ведь был так уверен, что без него она будет вечно страдать.

— Да, Кристина уже дома. Да, я ушла с работы. Но вы не смеете обвинять меня в том, что я солгала о своём самочувствии. Леонелла сказала, почему отпустила меня?

Ян молчал, всё так же стоял возле лифта в нескольких шагах от меня и не приближался. Но что-то в моём тоне заставило его будто отшатнуться — не особо заметно для чужих глаз, но я-то уже привыкла подмечать мельчайшие детали.

— Ты сегодня была нужна, — ледяным тоном произнёс Ян. И я не поверила ни на секунду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Была бы нужна — Леонелла бы меня вызвала. Она тоже женщина и поэтому вошла в моё положение. Хотите и вы почувствовать, насколько мне плохо?

Несмотря на официальное «вы», в моём голосе не было ни капли уважения. Никогда он ещё не вызывал во мне столько омерзения. Счастье пребывания с Кристиной постепенно отравлялось зловонием его настроения. И всё равно я протянула ему руку. Стоит ему лишь коснуться меня, и его накроет моими ощущениями. Это уже давно не казалось мне безумием.

Я так и стояла с протянутой рукой, ладонью вниз. Нас раздели считанные шаги, если бы он хотел, то легко бы коснулся меня. Но Ян отшатнулся, на этот раз даже не скрываясь.

— Что-то не так?

Чем страннее и холоднее он себя вёл, тем больше огня во мне появлялось, но не уничтожающего, а очищающего, дарующего свет и рассеивающего тьму и страх. Как огонь костра в тёмном страшном лесу. Худенькая девушка в домашнем хлопковом платье, вот кем я была, но в тот момент у двери, за которой скрывалась счастливая и беззащитная Кристина, стояла волчица, готовая защищать своё логово до последнего дыхания.

Эти образы наплывали на меня, но не сбивали с ног, как раньше, а делали только сильнее. Я научилась у Яна чего-то такого, чего сама не понимала до конца. Но понимал он.

Мужчина, вызывающе красивый и так не подходящий к обстановке вокруг, сделал ещё шаг назад, к лифту и едва ли не прошипел:

— Сегодняшний день — прогул без уважительной причины. И ты будешь наказана. Сегодня же вечером за тобой заедут. Готовься к очень, очень трудной неделе!

Он развернулся на каблуках и понёсся вниз по лестнице, пока я сползала по холодной двери на коврик. Мне конец! Это была первая мысль, а вторая, сразу же за ней, о Кристине. Он знает, что она дома. Сегодня среда. Осталось два рабочих дня. Что же делать?

Кристина была абсолютно счастлива и не обратила внимания, что меня какое-то время не было.

— Смотри, какие классные краски!

Она была вся перепачкана, но улыбалась. На большом холсте доминировали два цвета — оранжево-красный и синий.

— Что это будет?

— Закат над морем! Я так люблю море!

Вечера на берегу для меня всегда ассоциировались с пьяными дебошами в баре, поэтому я их не особо любила. А вот рассвет на море… Да, в этом что-то было. Ветер, свежесть, соль, пустота, дикость и восторг стихии. Мне почему-то захотелось плакать.

— Я уже жду не дождусь результата! А пока мне придётся уехать, срочные дела по работе. Там в холодильнике куча всего вкусного. Всё тебе. Если что — звони.

Кристина только угукнула в ответ. Она уже полностью погрузилась в свой мир и задумчиво обгрызала кончик кисточки. Такой она мне очень понравилась. В ней было столько света и жизни. Но меня звал долг. Я попыталась позвонить Максу, чтобы хоть примерно представлять, что меня ждёт, но телефон был выключен.

За мной заехал молчаливый амбал Андрей. За всё время поездки он не проронил ни слова, от чего мне становилось страшнее с каждой секундой. И хоть ещё не было темно, но я сразу поняла, куда меня везут. В клуб. В тёплых лучах летнего заката этот массивный куб казался ещё страшнее, он совершенно не вписывался в атмосферу старого парка, с пряным и одновременно свежим запахом листвы и травы. Будто чей-то склеп из гранита возвышался в этом буйстве зелени. Смерть посреди жизни.

На пороге меня встретила та самая фигуристая блондинка, очень учтивая, но уставшая.

— Мы вас заждались, если честно. Анастасия Ярославовна на втором этаже, она вам всё объяснит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Анастасия Ярославовна оказалась брюнеткой с фарфорово-бледным лицом и алыми губами. Она казалась неудачной пародией на гейшу, особенно меня смешили две деревянные шпильки в её волосах. На эти дни она должна была стать моей начальницей. В клубе готовились к выступлению какого-то крутого репера, и, как всегда, ничего не было сделано вовремя. Моё наказание было в том, что я должна была полностью подчиняться этой пафосной вобле. Прекрасно, просто прекрасно.