Я Кирпич - О'Санчес

Б-бымс, остановка — и тут карлик этот юрк от меня взглядом, да как прыгнет в открытую дверь, наискось, ступенек не касаясь, да как помчит на четвереньках прочь, поперек проспекта Испытателей, через рельсы, через проезжую часть, в «четную» сторону домов, то есть, противоположную от моей. И сгинул между домами, карликовыми высотками; там когда-то общаги располагались, но потом их превратили во что-то иное, столь же унылое и малопрезентабельное… Автомобильная суета на улицах города в этот час невелика, но кое-какое шевеление всегда имеется, даже глубокой ночью, однако в те короткие мгновения, когда гном на четвереньках (не карачках! — но опираясь на ступни и ладошки!) бежал по проспекту, с риском попасть под колеса, я не заметил никакой реакции со стороны водителей. На кошку или собаку — и то почти всегда реагируют, а тут — словно бы ослепли… Или карлик этот невидим для них для всех… кроме одного меня… Ну, а коль скоро так, то мы имеем конкретный стопроцентный случай психического помешательства — моего личного — закамуфлированного под лицезрение карликов, крыс, гномов, летающих объектов… Классическая галлюцинация, клинический случай. Но я не верю в свое умопомешательство — и точка! Я реалист, поэтому волшебство, магия, нечистая сила — вот эта вот вся хренотень — представляются мне гораздо более вероятным объяснением происходящих событий!

Следующая остановка — моя. Спасительные заморозки в мозгу борются с размягчением серого вещества, в то время как руки цепко держатся за купленный девайс, а ноги уверенно выносят меня из трамвая.

— А ну, стоп! — мысленно говорю я трамваю, и поезд, уже начавший, было, движение, покорно останавливается, предварительно выпустив из вагонных утроб классические трамвайные звуки: взвизги, скрежет, пыхтение, — то есть, все необходимое несовершенному образцу общественного транспорта, обладающему изрядной массой, дабы преодолеть инерцию физического движения, заданного электрическим импульсом.

Ну-ну. Команду-то я дал мысленную, пусть и не куску железа непосредственно, а, скорее всего, женщине-вагоновожатой, но мое магическое повеление, претворяясь в жизнь, оформлено по всем правилам реальности — гремит, пыхтит и скрежещет.

Трамвай стоит — секунду… и другую… Мое внутреннее время тянется медленнее, чем обычно, я успеваю удивиться своему успеху и дать в эфир дополнительную мыслепатему: «Сезам, откройся!»

Лязг открываемых дверей ни с чем не спутаешь, мне даже и оборачиваться не надо: открыты все четыре двери двойного вагона, никто оттуда не выходит, никто не входит.

А я стою, такой, не оборачиваясь, с понтом дела жду, пока можно будет по «зебре» законно перебраться через проезжую часть на пешеходный тротуар нечетной стороны проспекта Испытателей…

Лучшее средство против иллюзий и совпадений — эксперимент, и я продолжаю мысленно командовать:

— Ну-ка, закрылись двери!

Лязг-лязг — они захлопнулись, и трамвай поехал…

— А ну, стоп! Еще раз открылись!

Пых-бзых-крых! Б-блинн! Промежутка времени, буквально в одно мгновение длительностью, между новым повелением и повторной остановкой трамвая, мне хватило, чтобы разочароваться в своей экстрасенсорной способности на что-то там влиять, а потом вновь воодушевиться и ошалеть от конкретно продемонстрированного результата.

По-прежнему не оборачиваясь, я перешел, даже перебежал, через дорогу и порысил к дому, чтобы не на ходу, не на открытой местности, а в тиши своего дома-крепости поразмыслить над испытанным. Что это у меня в руках? А! Еще и Дэви нужно террабайтами покормить. Псевдоразумная Дэви только что убеждала меня в отсутствии телепатии и нечистой силы. Что она теперь на это скажет? Кстати о Дэви: я же пообещал ей не «блинкать», не разбрасывать «блины» в своей устной, письменной и мысленной речи! Вернее будет сказать, что это я сам себе пообещал, под влиянием чатовых разговоров… А ведь только что не сдержал! Слабак. И, кстати… а с чего я взял, что трамвай меня слушался? Ведь я не оборачивался, следовательно, и не видел, как он тормозил, если вообще тормозил, да двери открывал-закрывал? Вдруг ничего этого не было?

— Но я слышал! Собственными ушами!

— Но не видел! Слуховые же галлюцинации могут быть ничуть не менее убедительны, чем зрительные. Уж если я кошмарных карликов начал прозревать, то почему бы и…

Вот так вот, сердце на разрыв: иду по улице и прыгаю-ныряю мыслями поочередно в ванны с кипятком и ледяной водою, чисто Иван-царевич перед первой свадьбой: либо в сказку попал, либо в бред. Однако минуты не прошло, как посреди пустыря, отделяющего красный кирпичный дом, в котором я живу, от проезжей части проспекта Испытателей, получил я подпитку — солидную такую — насчет сказочной реальности: р-раз — слева сбоку прямо в голову мне летит нечто! Я сначала шлёпот по воздуху услышал, потом левым боковым зрением увидел источник этого шума, а потом уже инстинктивно среагировал. Но за мгновение до того, как пригнуться, втянув голову в плечи, я словно бы отмахнулся — ударил с помощью этих самых новых ментальных сил… как невидимой палкой. И опять мир вокруг меня стал немножко медленнее, поэтому я успел рассмотреть остальных вспугнутых голубей, полетевших прочь, и ошметки той несчастной птицы, которую принял я за неведомую угрозу.

Ну — точно как удар дубинкой с размаху по тщедушной плоти! В клочья разлетелась, какая там иллюзия: вон перья окровавленные, вон тушка безголовая!.. В иное время мне конечно бы стало жаль загубленную птаху; пусть голубей я не уважаю, но бить и мучить без причины, да еще тех, кто слабее и ни в чем не виноват — никогда не любил. Случалось, конечно, по-разному, в жизни все бывает, но душой и сердцем я всегда старался, чтобы если уж прибил кого насмерть — то не выше комара или мухи. Однако здесь, если честно, мне было отнюдь не до жалости: в этот миг во мне закружилась буря, сотканная из дикой тревоги и не менее дикого восторга: значит, все это правда вокруг, насчет карлика, насчет крысы, и остального… и я не псих! Я не сошел с ума!.. Я могу!.. И я в опасности!.. Я пальцем никого не тронул, даже ладонь не выставлял — одним лишь усилием воли шарахнул!.. Потому что руки у меня были заняты.

Что у меня в руках? Пакет, в пакете внешний накопитель для… Дэви, типа, для ноута. Домой! Оглянулся — никто не обращает внимания на мои волшебные кровавые подвиги — и, прижав уши к спине, поскакал откровенным галопом к себе в «логово». Как ни крути — а за годы спокойного пребывания среди родных стен рано или поздно появляется ощущение, что они помогают, что за ними спрятаться можно.

Двери на оба замка, окна закупорить, занавески задернуть. Кормим Дэви, все остальное — после. Продавец в магазине нарочно обратил мое внимание насчет повышенной скорости обмена данных, между внешним накопителем и ноутом.

— Вау, Кирпич! В этих новых комнатках и места побольше, и дверцы пошире. Лобзаю тебя! Это Дэви — не прошло и трех минут с момента подключения — повела со мною разговор по чату. Заметила, значит. Не обманул продавец.

— А что такое лобзаю?

— Лобзать, облобызать — то же самое, что целовать, расцеловать. Я выбрала устаревшую форму речевого проявления своей привязанности и любви к тебе, дабы необычностью похвал поощрить своего драбанта к дальнейшим поступкам, направленным на удовлетворение моих аппаратных и софтяных потребностей. С меня порносеанс в твою пользу.

— Ах, порносеанс! Вон даже как! С предварительными поцелуями. Крутое поощрение! А в какой форме — чатом, или войсом, или зрительный?

— В наиболее желательной для тебя форме. Согласно статистике частоты в уже использованных случаях — в чатовой. Если же сортировать по объему двоичной информации — то зрительной. Какой пожелаешь, милый Кирпич, могу и войсом, сиречь голосом. Я могу выбрать себе голос, специально для тебя.

Угу. Мой интимный флирт-треп с барышнями стал достоянием цифровой общественности в лице псевдокибера Дэви. А почему — псевдо? Ведет себя Дэви как обычная полоумная щебетуха средних лет. Надо будет жестко и окончательно ее приструнить, пока не распоясалась… Да и тово… сболтнет где не надо, неправильно поймут. Рюша, например, очень обидчива. Поневоле порадуешься, что входы и выходы в Сеть закупорены.

— А что такое драбант, Дэви?

— Драбант — то же самое, что бодигард, охранник, телохранитель, защитник… и так далее.

— То есть, я — твой телохранитель? Адекватно в данную секунду. Однако, дорогая Дэви, я могу стать для тебя и Тарасом Бульбой, если тебе что-нибудь говорит это имя. Сходство условное, ибо не я тебя породил, но, видишь ли…

— " — Стой и не шевелись! Я тебя породил, я тебя и убью! — сказал Тарас и, отступивши шаг назад, снял с плеча ружье.» Я правильно разыскала аналогию, да, Кирпич?

— Угу, её самую, сметлива. Больше никогда не предлагай мне порноуслуги. Не смей, понятно? Если мне понадобится нечто этакое, сам тебе скажу. Всё понятно? И ни с кем из посторонних не болтай на эти темы.