Чёрный помидор - Андрей Бондаренко

— Здесь, действительно, всё по-другому — по сравнению с северным склоном. Никаких тебе скучных каменных россыпей, топких болот, пышных мхов и разноцветных лишайников. Сплошные густые травы и кустики с яркими цветочками на ветках, над которыми бодро кружат-жужжат трудолюбивые пчёлки. Ну-ка, попробую напрячь память…. Вот это, похоже, жимолость — листья характерные. Только низенькая-низенькая. А рядом с ней растёт жёлтая акация, «караган», если по официальному…. Ой, красотища-то какая с правой стороны! Метровый кустик, густо-густо опушённый белыми длинными волосками. Эстетичная такая вещица, слов нет. Словно бы из молочно-белого хрусталя сделанная…

— Ура! — обрадовалась Айлу. — Редкостная удача!

Оставив баул на тропе, девушка подошла к кустику, медленно опустилась перед ним на колени, осторожно потрогала пальцами белые волоски, нагнулась, понюхала.

— Ну, и как? — насмешливо поинтересовался Писарев. — Каков будет вердикт?

— Это она, — белозубо улыбнулась Айлу. — Причём, самая-самая настоящая. Ни малейших сомнений.

— И кто это — она? Или же — что?

— «Горькуша Ревякиной», самое-самое редкое растение Алтая: «Тон ээзи», по-русски — «Душа гор». Но дело даже не в том, что самое редкое…

— В чём же тогда?

— Есть такая древняя-древняя тубаларская легенда. Мол, если кто-то из беззаботных путников — совершенно случайно — встретится на лугу с Тон ээзи, то…. То обязательно сбудется — в скором времени — его самое сокровенное желание. Вот, как-то так…

— Только одно желание? — заинтересовалась Анна Петровна.

— Извините, но только одно, — подтвердила девушка. — Самое-самое сокровенное и не имеющее никакого отношения к пошлому обогащению и стремлению к власти над другими людьми…. Надеюсь, у вас отыщется такое?

— Имеется, слава Богу.

— Оно совместное?

— Безусловно.

— Тогда сбудется. Обязательно и всенепременно.

— Спасибо на добром слове, — Писарев был непривычно серьёзен, даже не ухмылялся.

— Пожалуйста….

— А у вас, милая барышня, есть заветное желание?

— Конечно.

— Небось — выйти замуж?

— Угадали.

— За самолётного штурмана?

— Можно и так сказать, — вздохнула Айлу, а про себя подумала: — «Мой Мисти владеет целой кучей самых разнообразных профессий-специальностей. Ни капли не удивлюсь, если выяснится, что он и с пассажирскими самолётами умеет управляться…».

Они вплотную приблизились к летнему лагерю-улусу.

— Упитанные и ухоженные здесь домашние животные, — похвалил хозяйственный Сергей Васильевич. — И коровы, и бычки, и барашки с овцами. А у коз шерсть длинная, пышная и белоснежная. Лошадки же необычные: буро-пегие, очень плотно сбитые и низкорослые.

— Специальная алтайская порода, — похвасталась Айлу. — Говорят, что очень древняя. Эти кони предназначены, в первую очередь, для дальних путешествий по горам. Думаю, что и мы без них не обойдёмся.

— Мы? Хотите составить нам компанию?

— Естественно, если вы не будете против…

— Не будем, конечно, — доброжелательно заверила Анна Петровна. — Наоборот, обрадуемся. Вы — отличный товарищ и замечательная собеседница…. Ага, два тёмно-серых волкодава появились в поле зрения. Жёлто-чёрные клыки щерят. И не отводят от нас недоверчивых тёмно-янтарных глаз. Но не бросаются, не лают и не рычат…. Вас, Айлу, узнали? Или же данный серебряный жетон «с рассерженным вороном» является охранным шаманским амулетом?

— Всё дело в безрукавке, вышитой цветным бисером. Её мне зайсан Костька недавно презентовал. Вытащил из сундука со своими вещами и подарил. Очевидно, это его запах так действует на псов. Мол, чёткий условный сигнал: — «Я — свой…»…. Как, кстати, вам архитектурные особенности летнего улуса?

— Сплошные юрты, — оглядевшись по сторонам, прокомментировал Писарев. — Или же чумы. Причём, самых различных конструкций. Самый большой, высокий и достаточно неаккуратный сложен из длинных жердей, брёвен, досок, коровьих шкур и кусков брезента. Ещё парочка — крытые берестой и корой лиственницы. Но большинство юрт выстроено с широким применением толстого войлока…. Есть, конечно, и несколько пятнистых армейских палаток — рядом с колодцем-журавлём. Даже один стандартный сборно-щитовой домик присутствует. Ну, и несколько коптилен, пашущих по полной программе, под высокими и длинными навесами…. А что это за чёрные треугольные пирамидки торчат из земли?

— Погреба, — пояснила Айлу. — Это алтайцы у русских переселенцев переняли. Как, впрочем, и баньки. Вон — в стороне, на берегу ручья, чёрный сруб. Русская баня, конечно же. Лет восемь тому назад построили…. Теперь по юртам-чумам. Который самый большой и высокий (именно в нём зайсан Костька и квартирует), называется — «айлу». То есть, «уют». Да-да, полное совпадение с моим именем. Случайность, конечно. Айлу — традиционное жилище тубаларов и челканцев. А эти компактные войлочные строения называются — «аланчик». В таких предпочитают селиться южные алтайцы: там серьёзных деревьев мало, а бескрайних степей, наоборот, много….

Из «главной юрты» им навстречу вышел зайсан Костька — такой же, как и тогда, в Питере: статный, высокий, широкоплечий, с невозмутимым тёмно-коричневым лицом, покрытым глубокими морщинами. Да и одет он был похоже, только поверх светлой рубахи — вместо кофейно-коричневой безрукавки — красовался тёмно-бордовый малахай без воротника. И амулет, сработанный из неизвестного белого металла, был на прежнем месте.

— Добрых дорог, любопытные странники, однако, — пророкотал шаман. — Рад видеть вас. И тебя, однако, внучка названная.

— И вам, отче, здравствовать, — почтительно потупилась Айлу.

— Добрый день, уважаемый зайсан, — поздоровался Писарев. — Вот, мы и прибыли в вашу вотчину. Как и договаривались…

— Ой! Не может быть! — неожиданно разволновалась Анна Петровна. — Степан, вы ли это?

— Когда-то, однако, меня величали этим русским именем, — чёрные глаза Ворона оставались бездонными и равнодушными. — Давно это было.

— А меня, меня вы помните?

— Нет, женщина. Извини, однако…. А когда наши жизненные Пути пересекались?

— В 1993-ем году, в отрогах Колыванского хребта. Вы тогда в нашей экспедиции разнорабочим трудились: вкусную походную кашу варили, злых медведей отпугивали, жирных куропаток добывали, полосатые геодезические рейки — от пункта к пункту съёмки — носили.

— Мне нынче те Времена неинтересны, — помолчав секунд десять, сообщил Челпанов. — Совсем, однако…. Непросто тогда жили. Шаманство было строго-настрого запрещено. Как, однако, и общение с Духами. Приходилось всегда осторожничать и приспосабливаться, однако. Всегда. Да и без конкретной цели, однако, бродить по алтайским горам было нельзя: могли обвинить в тунеядстве, бродяжничестве и посадить в тюрьму…. Прошу, гости дорогие, в мою юрту. Проходите, однако. Проходите…. Складывайте вещи вот здесь, чтобы не мешали. Поговорим. А потом, однако, и поужинаем…