Особые отношения - Робин Сисман

— Под каким солнцем? — удивилась Анни.

— Моногамия умрет, это уж точно! — согласилась Роза. — Сугубо буржуазный пережиток. Это же мука — жить всю жизнь с одним и тем же человеком.

— А если ты его любишь? — спросила Анни, но ее слов никто не расслышал.

Когда они подъезжали к Леди Маргарет Холлу, ворота уже закрывались.

— О, погодите! — воскликнул Дон, выскакивая из фургона. — Я только приехал. Девочки, вы не можете меня спрятать где-нибудь у себя — можно в кровати? Я обещаю хорошо себя вести.

Роза погладила его по руке.

— Может быть, в другой раз. — Ее глаза блеснули под ресницами. — Если ты попросишь меня написать что-нибудь для своей газеты, я могла бы по возвращении в Лондон… обсудить это с тобой.

— Ты — маленькая ведьма, — улыбнулся он и похлопал ее по животу. — Тебе надо следить за ней, — сказал он Анни. — Она может завести тебя на плохую дорожку.

Он достал фломастер, поднял рукав Розы, и написал номер своего телефона на ее руке. Потом вздохнул и с чувством запечатлел по поцелую на губах обеих.

— Вы обе — потрясные чувихи. Я люблю вас. Увидимся, девочки.

Анни и Роза глядели, как он возвращается к фургону в своих ботинках с высокими каблуками.

— Он совсем пьяный, — хихикнула Анни.

— У него есть газета, — сурово заметила Роза. — Тебе надо научиться концентрироваться на самом важном.

— Я это и делаю. — Глядя на Розу, Анни вытащила что-то из кармана.

Роза разразилась смехом.

— Анни!

Анни вручила Розе бутылку и обняла ее за плечи.

— Пойдем, прикончим эту водку.

Джордан ехал в машине, думая об Элридже. Даже сейчас было не поздно изменить свое решение. Один телефонный звонок в Штаты — и его имя будет занесено в список призывников. Может, стоит сыграть в орлянку с судьбой? Но ему была нужна его жизнь, он не хотел умирать. «Дворники» хлопали, качаясь влево и вправо. Да, нет. Да, нет.

Джордан остановился на Валтон-стрит. В доме было темно и тихо. В сердце Джордана закралась тревога. Даже не поставив сумку на пол, Джордан бросился наверх, одолевая по две ступеньки кряду, и заколотил по двери Брюса. Ответа не последовало. Он повернул ручку, и на него пахнуло густым сигаретным дымом.

— Брюс? — с тревогой произнес он. Пружины кровати скрипнули, и надтреснутый голос произнес:

— Ради Христа, Джордан, я говорил вам всем, я не собираюсь становиться самоубийцей. — Брюс втянул воздух носом. — Я пахну, как карри?

Они ели на кухне. Джордан попытался повеселее рассказать о вечеринке, стараясь при этом не переборщить, чтобы Брюс не расстраивался, что не поехал. Брюс сказал, что намерен прогуляться. И ему неважно — есть на улице дождь или нет. Он обожает дождь. Джордан глянул на его неуклюжую походку и нечесаные волосы, прикрывшие клетчатый воротник сорочки. Бессмысленно было говорить ему, что он через минуту промокнет до нитки.

Джордан взял чашку с кофе в свою комнату и, войдя в нее, прищурился от света. На глаза ему попалось письмо. «Дорогая миссис Диксон…» Джордан снял пиджак, стащил с шеи галстук и, сев, забарабанил пальцами по столу. Вдруг вниз рухнула стопка книг. Он бережно поднял их с пола — «Государь» Ювенала, «Европа и европейцы» Белова и «Как становятся президентами» Теодора Уайта. Среди книг был пластмассовый кубик, на каждой грани которого было приклеено по фотографии. Этот кубик подарила ему на прощание мать. Джордан стал медленно его поворачивать. На маленьком кубике, казалось, вся его жизнь. Вот он маленький мальчик, наряженный пиратом на Хэлловин. А здесь — абсолютно невероятная фотография — он жмет руку президента Кеннеди в Белом доме. А вот он с мисс Пурвис, учительницей из родной его школы, благодаря ей он поверил в себя, в то, что сможет достичь всего, что захочет. Была и фотография матери, держащей в руке пачку долларовых банкнот после его победы в гонке. Последним был черно-белый портрет отца, сделанный в фотосалоне. Он был таким серьезным и таким красивым в своей военной форме, отец, которого он никогда не видел.

Он погиб не в войне, а в дорожной аварии всего за неделю до того, как родился Джордан. Джордану только исполнилось три года, когда мать показала ему в первый раз грамоту отца — благодарность президента за военную службу. Впоследствии каждый год на годовщину его смерти она доставала эту грамоту и рассказывала Джордану о том, кого так любила и кем так восхищалась. Иногда Джордан видел отца во сне. Он всегда был в военной форме. А Джордан, проснувшись среди ночи, часами лежал без сна, остро чувствуя горечь утраты.

Какой бы ответ подсказал ему отец? Что честней — вступить в армию и участвовать в грязной войне или бороться против нее? Кофе остыл, пока Джордан глядел в ясные глаза на фотографии, стараясь найти ответ. Наконец он взял ручку и начал писать, сначала медленно, затем быстрее, и, наконец, с увлечением, когда понял, что пишет именно то, что следовало. Он опустит письмо сегодня же вечером, бросит его в красный почтовый ящик на углу улицы, пока не передумал. Миссис Диксон решит, что у него что-то с головой, но все равно, он уже принял решение.

Он кончил письмо. Элридж как живой стоял перед глазами. Отныне он будет его вести.

13

Минуты счастья

— Куда мы идем? — спросила Анни, когда они, обнявшись, вышли из дверей Леди Маргарет Холла. Вечерело. Они встретились спустя сутки после вечеринки у Рика.

— К Дадли, я думаю, — сказал Эдвард. Анни глянула на него с удивлением, Дадли был владельцем загородного ресторанчика «Ягненок и ирис». Чаще его звали Старина Дадли, в отличие от Малыша Дадли, его сына, который работал там же. Угощение здесь было дешевым, а атмосфера непринужденной, и поэтому сюда влекло студентов начальных курсов, пустых мест никогда не было. Однако было одно существенное неудобство — ресторанчик располагался в десяти милях от Оксфорда, в деревушке Кингстон Багпуиз. Анни совсем не хотелось, чтобы кто-то их туда прихватил. Ей нужен был только Эдвард, а не какая-то гопкомпания.

— А как ты намереваешься туда попасть? — спросила она.

— Думаю, лучше всего — на автомобиле, — театральным жестом он показал на ярко-синюю спортивную машину, припаркованную под уличным фонарем.

— Ух ты!

— Отцовский подарок на мое совершеннолетие, — объяснил Эдвард. — Я хотел, чтобы это было для тебя сюрпризом.

Анни сделала круг вокруг машины.

— Эдвард, ты — счастливец. Она восхитительная. Мы можем опустить верх?

Он взглянул на нее с удивлением.

— Ты замерзнешь.

Анни посмотрела на него долгим взглядом из-под челки.

— Не замерзну. Особенно после того, чем мы займемся.

Эдвард освободил крепления и опустил верх машины. Затем открыл дверцу Анни. Анни села на сиденье, вернее, почти легла, зная, что взгляд Эдварда обязательно задержится на ее распахнувшемся пальто и ногах под тонкой полоской юбки. Когда он обогнул машину, чтобы сесть за руль, она улыбнулась, делая вид, что хочет повернуть ручку коробки передач.