Бойцы анархии - Сергей Зверев

Я отобрал у него мешок, побежал, пригибаясь. Складка местности пересекла дорогу – то ли мелкий овраг, то ли глубокая канава. Извиваясь, словно горная тропа, эта выемка в земле тянулась к гряде. Отличная находка! Я первым спрыгнул в канаву, поймал Степана – он катился мне в руки, обрастая, словно снежный ком, глиной и жухлой травой. У Виолы дурь из головы не выветрилась. Она добежала до обрыва, встала в полный рост и принялся долбить из «Кедра», сатанински хохоча. Опустошила рожок, вставила новый. Она даже не пригнулась. Пули свистели вокруг нее.

– Прыгай, идиотка!!! – вопили мы с коротышкой.

Она не слышала, хрипло смеялась и стреляла не целясь. Все это плохо могло кончиться, ни прыгни на нее сбоку замыкающий процессию Парамон. Он накрыл собой дурную женщину, и, сплетясь конечностями, оба покатились на дно оврага. Приземление было относительно благополучным.

– Ты что творишь, сука?! – с климактерическим надрывом взревела девица и отпустила Парамону звонкую оплеуху. – Чего ты лезешь?!

Парамон не сопротивлялся, лишь глупо скалился, снося физические оскорбления.

– Дура, он же жизнь твою никчемную спас! – Мы оттащили девку от Парамона и швырнули на землю.

– Вот черт… – Она отрывала от себя несуществующих пиявок, потом тупо уставилась в пространство, стала тереть лоб. Я тряс ее за шиворот, отпускал тумаки, что-то кричал…

Дисциплина в нашем войске была, конечно, аховая. Мы бежали, пот заливал глаза, я почти не видел дороги. Петляла змейка оврага, камни и кусты бросались наперерез, чиня злые козни. Выстрелы трещали где-то сзади. С обеих сторон вздымались скалы – мы уже углубились в Драконью гряду. Совершенно не помню, как долго продолжалось это паническое бегство. Мы потеряли машину, находились бог ведает где, и, похоже, нашим планам ударить автопробегом по Каратаю не суждено было сбыться. Начиналась пешая жизнь…

Погоня отстала, а овраг уперся в монолитную глыбу. Мы выбрались на поверхность, подсаживая друг друга. Настороженно озирались, держали пальцы на спусковых крючках. Как-то быстро все изменилось, и мир перекрасился. Горная страна заслонила равнину с ее дорогами и ставшими привычными ловушками. Причудливые скалы, испещренные трещинами и выдолбами, нависали над нами. Землю устилали груды битого камня. Проходы между скалами были узкими, располагались в разных плоскостях. Ни одной живой души…

Приунывшие, мы сбились в кружок и угрюмо разглядывали новые декорации.

– И чего тоскуем? – проворчала Виола, выбираясь из мрака наркотического безумия. – Возвращаемся обратно – в канаве, чай, не заблудимся. Попробуем починить машину. Не думаю, что эти мумии будут сидеть там в засаде.

– Машину, полагаю, сожгли, – проворчал я, – в качестве дурной мести. А если нет, то заменить четыре колеса мы все равно не сможем. На голых дисках далеко не уедем. А топать пешими по дороге – занятие увлекательное и, главное, абсолютно безопасное…

– А что такого? – пожала плечами Виола. – Пусть Господь решает, жить нам или не жить.

– Уж он решит, – проворчал коротышка. – Согласен с Михаилом Андреевичем – пеший конному не товарищ. Что-то не хочется мне быть насадкой для бензопилы, – с этими словами он развязал тесемки особо лелеемого им мешка, вытащил бутылку с ромом, открутил крышку и с аппетитом вылакал грамм сто. Посмотрел на нас немного виновато. – Никто не хочет, нет?.. Да ладно вам так смотреть, – смутился он, – приличное пойло. Способствует аппетиту и прекрасно раскрепощает сознание. Можем попутно и перекусить – все равно сидим.

– Чтобы больше я этого не видел, – отрезал я. – На тот свет пока не торопимся.

– Ладно, глаголь, – вздохнул Степан. – Чего ты там уготовил – с нашего согласия и для нашего же блага? Сдается мне, что нас поджидают непростые деньки…

Я выложил им свои соображения. Возвращаться на основную дорогу, конечно, опасно. Но проехать Лягушачью долину мы обязаны. За Драконьим кряжем (небольшой, по сути, горной цепью), если двигаться строго на север, должна быть объездная дорога. По крайней мере, раньше она была. Там наличествовали несколько деревень и некий засекреченный объект подразделения «Ч», к которому частенько подвозили грузы. Объект нас не волнует, да и мало от него осталось, нас интересует накатанная дорога, по которой изредка что-нибудь да проезжает. До наступления темноты мы можем оседлать транспортную артерию, а если припозднимся, то заночуем в деревне.

Я добавил, что никого не неволю и желающие могут убираться на все четыре стороны, забросил за плечо автомат, рюкзак с провизией и зашагал в горы. «Браво, Михаил Андреевич, это новый управленческий подход?» – бухнул в спину коротышка и пристроился хвостиком. Остальные тоже потянулись – куда им без меня…

Драконий кряж был явлением многомерным. Мы взбирались на уступы, сползали с крутых откосов, продирались через дебри безжизненного, но колючего кустарника. Порой тропа, по которой мы шли, становилась чисто условной. Узкие полуметровые карнизы, где даже взяться было не за что, а под ногами красовался обрыв, заваленный камнями. Уважения к моей персоне особо не выказывали – ворчали в спину, что таких «проводников» нужно топить в младенчестве, что я совсем не представляю, куда иду, а просто делаю вид, что в чем-то уверен. Они так дружно спелись – Степан с Виолой, я был безумно рад за них. Даже Парамон зыркал на меня недобро, скрипел челюстью и глухо урчал – как пантера перед прыжком.

Мы уже достаточно углубились в это каменное лихо. Свет в конце «тоннеля», по моим представлениям, уже виднелся. Я машинально отмечал – местечко в плане укрытия просто идеальное. Чернели пещеры, груды булыжников формировали идеальные лабиринты. Неужели никто не догадался? Возникали деревья – кривые, узловатые сосны с идеально развитой корневой системой. Они лепились по краям обрывов, опутывали корнями скудный на минеральные вещества глинозем. Мы медленно двигались по заваленной камнями тропе. Невысокая стена из сплошного камня заткнула проход. Я подсадил коротышку – он встал в полный рост и начал озираться. Тут-то мне и показалось, что на скале напротив что-то шевельнулось.

– Присядь, – я пихнул Степана.

– А? Что? – Он завертел головой. Гладкий камень выстрелил из-под коротенькой ножки, коротышка ойкнул от испуга и сел на «шпагат», чувствительно засадив мне пяткой по щеке.

– Ну, ты и валенок, – ругнулся я.

– От валенка и слышу, Михаил Андреевич. Чего толкаешься?

Он начал ворошиться, наступил на те же «грабли», упал и заскользил по склону вниз. Я не успел его поймать, запрыгнул на косогор – очень трудно наблюдать за двумя объектами одновременно. Коротышка хотел приподняться, суетливо перебирал конечностями, но уезжал все дальше по склону. Изумленно на меня уставился, прежде чем сгинуть за обрывом. Взмахнул ручонками и, проворчав: «Ну, е-мое», пропал.

Я оглянулся на своих. Виола пожала плечами – мол, всякое бывает. На скале уже никто не шевелился. Почудилось? Я подал руку Виоле и втащил ее на косогор.

– Степан! – крикнул я. – Ты живой?

– Спасибо, что спросил, – ворчливо отозвался со дна пропасти коротышка. – Живой, но очень испуганный…

– Мы очень рады… Чем занимаешься?

– С идиотом каким-то перекликаюсь…

– Ну, прости, Степан, не хотел. Ты посиди там немного, мы скоро спустимся.

– Ага, и лучше поспешите, Михаил Андреевич. А то тут какие-то люди, они так странно на меня смотрят…

Холодный пот прошиб и заморозил. Виола побледнела, Парамон, раздувая ноздри, ожидал приказа. Десантироваться, подобно Степану, на головы подозрительных людей было как-то легкомысленно. Мы кинулись в обход и долго плутали по каменным лабиринтам, терзаясь неизвестностью. Случись что-то страшное, Степан подал бы голос. Но он как-то странно помалкивал, и это интриговало. Мы спускались вниз, крались между камнями, рассредоточились, прежде чем объявиться на открытом пространстве…

В глубокой пади под сомкнувшимися скалами царила полумгла. Со всех сторон этот узкий, изгибающийся клочок земли подпирали каменные глыбы. Теснина тянулась на север – по крайней мере, насколько хватало глаз. Скалы у земли расширялись, формировали сложные выступы, чернели пещеры, неподалеку журчал ручеек. Степан сидел на корточках – на той площадке, куда свалился. Он был задумчив, как роденовский мыслитель. А рядом с ним сидели и лежали люди, равнодушно глядя, как мы тычем в них стволами автоматов…

Это продолжалось недолго – мы устыдились и опустили оружие. Подобная мысль меня уже посещала: Драконья гряда – идеальное место, чтобы спрятаться от ужасов, творящихся снаружи… Я чувствовал себя неловко: на меня в упор взирали огромные глаза маленькой девочки, закутанной в какое-то вшивое тряпье. Рядом с ней заворошилась мешковина и показалось осунувшееся землистое лицо – возможно, матери этого ребенка. Она смотрела на нас без всяких эмоций.