К черту «бизнес как всегда» - Ричард Брэнсон

Джейн моя реакция не удивила.

– Когда мы впервые стали сюда приходить, мне было трудно смотреть в глаза этим молодым людям и пытаться завоевать их доверие. Но, как это бывает во всех проектах Pilotlight Australia, мы слушали их и получали прямую информацию о том, что могло бы изменить их жизнь. Это и привело к созданию небольшой бизнес-программы, которая началась с Doin’ Time. Эти молодые люди невероятно изобретательны и предприимчивы. Программа использует их потенциал и учит ответственности, умению принимать решения и лидерству – в позитивном плане. Часть их реабилитации заключается в том, чтобы показать им ценность заботы – сначала о самих себе, а затем и о тех, кто их окружает.

Когда мы проходили через ряды стальных дверей, чтобы добраться до группы, я понял, что нас от них отделяет тонюсенькая линия. Ведь любой из этих зэков мог быть моим сыном. Просто в какой-то момент они выбрали не ту дорогу, – и теперь, увы, для многих из них тюрьма останется домом на всю оставшуюся жизнь.

Пару лет спустя я снова встретился с одним из них. Парень по имени Роджер теперь работал за оградой тюрьмы, помогая бывшим заключенным найти работу. Вообще говоря, устроиться на работу – огромная проблема для тех, кто отсидел срок. А без зарплаты или реальной перспективы постоянной работы многие из них снова становятся на путь преступления – просто чтобы оказаться в привычной и относительно безопасной атмосфере тюрьмы. Однако молодые люди из группы Doin’ Time оказались более успешными: многие из них не стали рецидивистами. Если вы следите за тюремной и криминальной статистикой в новостях, это огромное достижение. Это подтверждение могущества предпринимательства и бизнеса в деле помощи людям, шаг к тому, чтобы сделать общество в целом лучше и безопаснее. (И не забудем о майках – Virgin Group в Австралии теперь покупает майки для промоакций у ребят из Doin’ Time!)

Ценность Doin’ Time в том, что группа доказала: новый, человечный, предпринимательский подход к тюремной реформе работает. Сейчас в Unite три новых социально-предпринимательских проекта. Последний из них – Stories from the Inside[26], где заключенные делятся своими историями на видео, чтобы предохранить подростков от тех ошибок, которые совершили они сами. Исторически сложилось так, что реформы в тюрьмах, здравоохранении и образовании целиком оказывались в ведении правительств с незначительным участием некоммерческих организаций. Приведенный нами пример показал, как крошечный инновационный проект может зажечь новую искру нового мышления – как это случилось с Джейн, что и привело ее к созданию феноменальной структуры Comic Relief.

Мы начали думать над тем, как нам помочь молодым людям, вступившими в конфликт с законом. И мы решили принимать бывших заключенных на работу в свои подразделения (на время написания книги ни один из них не совершил преступления с тех пор, как работает у нас, что прекрасно как для общества, так и для них самих). Мы также помогаем обучать людей, все еще находящихся в тюрьме, а затем закупаем у тюремных социальных предприятий товары для наших компаний, типа поропласта для наушников, которые установлены на самолетах Virgin Atlantic. Многому мы научились у таких организаций, как Toll в Австралии и Pathways в Лондоне, которые тоже работают в этом направлении.

– Все дело в том, чтобы изменить нашу реакцию на существующие в мире проблемы, – говорит Джин Элванг. – Во-первых, мы должны очнуться и понять, что сегодня уже невозможно работать в бункере, то есть в изоляции. Все взаимосвязано, и бессмысленно говорить: этим должно заниматься правительство, а этим – благотворительные фонды. Каждый из нас должен взять на себя ответственность за то, чтобы мир стал лучше, чем он есть. Ведь это прекрасная возможность для прежде немыслимых союзов и партнерств в разных секторах – партнерств, которые могут привести к положительным переменам гораздо быстрее, чем если мы будем работать порознь. Хотя, признаюсь, мне довольно трудно представить союз, в который входили бы Ричард Брэнсон, мать Тереза и Дэвид Кэмерон!

Мне тоже трудновато это представить, но я точно не хотел отсиживаться в бункере, а потому с радостью согласился, что бункерам нет места там, где мы работаем. Творить добро для человечества и планеты – самая неосвоенная предпринимателями территория. В то время как правительства все чаще отказываются предоставлять социальную помощь населению, а необходимость вплотную заниматься и локальными, и глобальными проблемами становится все более насущной, у нас появляются возможности разработать новые типы бизнеса, которые отвечали бы этим нуждам и действительно могли бы изменить ситуацию к лучшему. Этих возможностей не счесть, и проявляются они в самых разных формах: от помощи людям (такой, как тюремная реформа) до образования, от здравоохранения до источников возобновляемой энергии и всемирных сетей коммуникации. Список можно продолжать. Некоторые из найденных решений будут прибыльными, другие принесут опосредствованную прибыль, решив наболевшую проблему, третьи окажутся чем-то промежуточным. Такие новые типы бизнеса возникают по всему миру, начиная с того, что ближе всего моему сердцу: здравоохранения и материального благополучия людей. Но прежде чем мы перейдем к этим возможностям, я хотел бы поделиться своими мыслями о поездке в Южную Африку в разгар эпидемии СПИДа. Эта поездка стала поворотной точкой в моей жизни.

Есть вещи и события, которые меняют тебя навсегда. Они действуют на таком глубоком уровне, что ты не просто не можешь их забыть – ты знаешь, что обязан что-то сделать! Когда я стоял в южноафриканской больнице, полной умирающих людей, я испытал такое потрясение, что оно казалось невероятным. Я плакал – и смахивал набегающие снова слезы. Да, я был потрясен – но одновременно был в ярости. Такого не должно происходить.

Это было в 2004 году, вскоре после того, как стартовал наш фонд Virgin Unite. То, что я наблюдал в течение той страшной недели, было немыслимо. В те дни мы с Брэдом Питтом, всемирно известной певицей Эстель, Джин и Эмили Сэйер из команды Unite выехали в пригороды южноафриканских городов, чтобы увидеть, что же происходит в разгар эпидемии СПИДа. Это были общины, которые я помнил еще со времени своего первого путешествия в ЮАР с родителями в 1999 году. Тогда все казалось ярким, веселым – и мы верили, что этот народ, который столько лет не знал ничего, кроме проблем, еще станет посланником надежды для всего мира. Источником большей части этой убежденности и этого вдохновения был Нельсон Мандела, первый черный президент и лидер Африканского национального конгресса. В 1999 году после пятилетнего срока он покинул свой пост, а его место занял Табо Мбеки, выигравший вторые в истории страны демократические выборы.

– Мы будем трудиться вместе, – сказал мистер Мбеки, – чтобы Южная Африка действительно принадлежала тем, кто в ней живет, будь то черные или белые граждане.

Эти слова запали нам в душу, и мы – я и мои родители – были уверены в будущем страны. Мы организовали прекрасный заповедник Улусаба, примыкавший к национальному парку Крюгера. В тот момент он был выставлен на продажу, и нам уже виделся прекрасный охотничий домик на вершине холма, куда люди могли бы приезжать в отпуск, чтобы насладиться лучшими видами в Африке. Я любил и люблю учиться всему новому, если предоставляется такая возможность, поэтому мы проехали по пригородам Йоханнесбурга и исследовали бесконечные горизонты саванны. В 1999 году дороги в пригородах пестрели вывесками малых предприятий и магазинчиков – символов лучшего будущего после исчезновения апартеида. Но в ту неделю 2004 года все, что мы видели вдоль дороги, были объявления похоронных бюро. Миля за милей, миля за милей… Тревожные зловещие знаки. Мне действительно казалось, что мы едем по мертвым дорогам ада.

Всюду было одно и то же. В забитых людьми больницах и хосписах, которые мы посетили, нам показывали палаты, где люди молча ждали смерти. Ни тени надежды на лицах – они смирились со своей судьбой. Толпы людей лежали и в коридорах, ожидая, пока кто-нибудь умрет и освободится кровать в палате.

Наша небольшая группа просто онемела от увиденного. Мы выходили из последней палаты в прихожую хосписа, словно одеревенев от шока и чувства бессилия. В прихожей и в соседней с ней приемной стояла группа женщин.

Мне стало не по себе, когда эти женщины узнали меня. И уж менее всего я ожидал, что они увидят выражение боли на моем лице и в моих глазах – и что они примутся меня утешать! Постепенно они запели, песня перешла в танец. Мы все взялись за руки, танцуя вместе с ними. Это было и трогательно, и жизнеутверждающе. Мы праздновали не смерть – мы радовались друг другу. Это одна из причин, по которой я так яростно защищаю Африку и африканцев: их надежда, их вера в лучшую жизнь заразительны, но они же учат тебя и скромности.

Проблема была в том, что АНК (Африканский национальный конгресс) – организация, к которой я годами относился с глубочайшим уважением, – отказалась признать, что ВИЧ и СПИД связаны между собой. Я видел то, что происходит, собственными глазами. Я шел через палаты, полные умирающими людьми, – и я не мог понять, как первое свободное, состоящее из черных и белых правительство Южной Африки в упор не хочет видеть все это море страдания. Ситуация стала обостряться, пока я кипел от бессильной ярости, не будучи в силах чем-то помочь. Своего пика она достигла, когда мягкий и вежливый человек, поэт и художник по имени Дональд, работавший в Улусабе официантом, умер от туберкулеза, вызванного СПИДом. Он оставил письмо друзьям, в котором без страха писал о своей болезни и о том, как мало делается, чтобы остановить эпидемию. Вот его слова: